17 марта Временное правительство утвердило воззвание к народу по земельному вопросу, призывающее остановить самовольный захват земель:

Ю. А. Гомбарг (Ю. Идарский). Альбом «Карикатуры и гримасы революции». Первая серия из 10 рисунков

«Земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо захвата. Насилие и грабежи самое дурное и самое опасное средство в области экономических отношений. Только враги народа могут толкать его на такой гибельный путь, на котором не может быть никакого разумного исхода.

Земельный вопрос должен быть решен путем закона, принятого народным представительством. Правильное рассмотрение и принятие закона о земле невозможно без серьезной подготовительной работы, собирания материалов, учета земельных запасов, распределения земельной собственности, выяснения условий и видов землепользования и т. д. Временное правительство признает своим неотложным долгом скорейшее выполнение подготовительных работ по земельному вопросу с тем, чтобы все материалы и сведения были представлены народным представителям».

Правительство приняло постановление об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления, первая статья которого отменяла смертную казнь и заменяла ее 15-летней каторгой. Минимальные сроки по другим уголовным статьям также были сокращены. Постановление коснулось как гражданских, так и военнослужащих.

Отменены для ссыльных и арестантов наказания розгами, использование оков и смирительных рубашек.

Перед избиением розгами

Лев Троцкий в «Истории русской революции» так пишет о приказе Временного правительства о смягчении наказаний:

«На Всероссийском совещании советов докладчик по вопросу об армии сообщал, что еще 15−17 марта отдавались в действующей армии приказы о наложении телесных наказаний на солдат. Депутат Думы, вернувшись с фронта, рассказывал, что казаки в отсутствие офицеров заявили ему: «Вот вы говорите: приказ (по-видимому, знаменитый «приказ № 1, о котором еще речь впереди). Он получен вчера, а сегодня мне комендант морду набил». Большевики столь же часто ездили удерживать солдат от эксцессов, как и соглашатели. Но кровавые возмездия были так же неизбежны, как отдача после выстрела. Во всяком случае, именовать Февральскую революцию бескровной у либералов не было иных оснований, кроме того, что она доставила им власть.

Некоторые из офицеров умудрялись вызывать острые конфликты из-за красных бантиков, которые в глазах солдат были символом разрыва с прошлым. На этой почве был убит командир сумского полка. Командир корпуса, потребовавший у вновь прибывшего пополнения снять красные банты, был арестован солдатами и посажен на гауптвахту. Немало столкновений выходило и из-за царских портретов, не удалявшихся из официальных помещений. Была ли это преданность монархии? В большинстве случаев — только неверие в прочность революции и личная страховка. Но солдаты не без основания видели за портретами притаившийся призрак старого режима.

Не продуманные мероприятия сверху, а порывистые движения снизу устанавливали новый режим в армии. Дисциплинарная власть офицеров не была ни отменена, ни ограничена; она просто отпала в течение первых недель марта сама собой. «Было ясно, — говорит начальник черноморского штаба, — что если бы офицер попробовал наложить дисциплинарное взыскание на матроса, то не было сил для приведения этого наказания в исполнение». В этом и состоит один из признаков подлинно народной революции.

С падением дисциплинарной власти практическая несостоятельность офицерства оказалась ничем не прикрыта. Станкевич, которому нельзя отказать ни в наблюдательности, ни в интересе к военному делу, дает уничтожающий отзыв о командном составе и с этой стороны: учение шло все еще по старым уставам, совершенно не отвечавшим потребностям войны. «Такие занятия были только испытанием на терпеливость и повиновение солдат». Вину за собственную несостоятельность офицерство стремилось, разумеется, переложить на революцию».

Временное правительство установило в Петрограде временный мораторий верителям и должникам, освобождающий их от последствий несвоевременного исполнения ими обязанностей по договорам и обязательствам, в том числе вексельным.

В Гельсингфорсе (Хельсинки) состоялись торжественные похороны двух жертв революции: матроса корабля «Андрей Первозванный» Казирова и машиниста миноносца «Ретивый» Корюкина. Событие это приобрело характер всенародного чествования памяти всех павших в борьбе за свободу. На похоронах присутствовало очень много солдат и рабочих. Погибшим предполагается поставить памятник.

Похороны жертв революции. Остановка процессии

В Нижнем Новгороде дан приказ по гарнизону считать членов Совета солдатских депутатов неприкосновенными, освободить от нарядов, командировок, переводов и других обязанностей военной службы, «ввиду высокого общественного значения и и той пользы, которую он принес упорядочению солдатской жизни гарнизона».

По предложению министра промышленности Коновалова Центральный военно-промышленный комитет приступил к разработке рабочего законодательства.

Петроградское Общество заводчиков и фабрикантов обратилось к Совету рабочих и солдатских депутатов с просьбой поспособствовать возобновлению нормальной жизни и работы на заводах, в том числе с помощью выезда туда представителей Совета. Многие фарбиканты все еще жалуются на конфликты с рабочими и ненормальный ход их работы.

Работники нескольких московских железных дорог на общих собраниях постановили начать борьбу за восьмичасовой рабочий день и поддержать обращение Петербургского Совета к народам мира.

На конференции рабочих и солдатских депутатов в Бахмуте (Донецкая область) принята резолюция: решение земельного вопроса должно принять Учредительное собрание, условия мира без аннексий и контрибуций необходимо выработать на международной демократической конференции, в решении вопроса о 8-часовом рабочем дне Временным правительством следует воздержаться от отдельных выступлений.

Из резолюций Чрезвычайного съезда духовенства Ставропольской губернии 17 марта 1917 года:

«1.2. Обсуждение мер к общему воодушевлению, объединению народа в борьбе с врагом и в деле продовольствия. Помимо распространения в самых широких размерах соответствующих воззваний правительства и самого духовенства, считать нравственным долгом, непременной и святой обязанностью каждого члена причта при всяком удобном случае путем личных бесед внушать прихожанам необходимость борьбы со врагом до победного конца, в простых и ясных примерах показывая ужасные последствия поражения вплоть до лишения завоеванных народом свобод; поддерживать в народе словом и примером бодрость духа — вернейший залог победы; опровергать всякие ложные и неправдоподобные слухи о ходе военных действий; призывать отцов, матерей и жен воинов к тому, чтобы они и в письмах своих в армию умоляли своих дорогих заступников постоять против врага до полной победы над ним…»

Владимир Маяковский. Студийная фотография 1 января 1920 года

Владимир Маяковский напечатал в журнале «Новый сатирикон» от 17 марта 1917 года не пропущенные ранее цензурой отрывки из 2-й и 3-й частей поэмы «Облако в штанах» под заглавием «Восстанавливаю» и со следующим предисловием:

«Моя книга «Облако в штанах» была послана в цензуру под первоначальным названием «Тринадцатый апостол». Помещаю из этой изуродованной в первом и кастрированной во втором издании книги — 75 строк».

А именно (ранее убранное царской цензурой выделено жирным):

И когда —

все-таки! —

выхаркнула давку на площадь,

спихнув наступившую на горло паперть,

думалось:

в хорах архангелова хорала

бог, ограбленный, идет карать!

А улица присела и заорала:

«Идемте жрать!»

***

Жилы и мускулы — молитв верней.

Нам ли вымаливать милостей времени!

Мы —

каждый —

держим в своей пятерне

миров приводные ремни!

Это взвело на Голгофы аудиторий

Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,

и не было ни одного,

который

не кричал бы:

«Распни,

распни его!»

***

Где глаз людей обрывается куцый,

главой голодных орд,

в терновом венце революций

грядет шестнадцатый год.

А я у вас — его предтеча;

я — где боль, везде;

на каждой капле слёзовой течи

распял себя на кресте.

Уже ничего простить нельзя.

Я выжег души, где нежность растили.

Это труднее, чем взять

тысячу тысяч Бастилии!

***

И когда,

приход его

мятежом оглашая,

выйдете к спасителю —

вам я

душу вытащу,

растопчу,

чтоб большая! —

и окровавленную дам, как знамя.

***

Выньте, гулящие, руки из брюк —

берите камень, нож или бомбу,

а если у которого нету рук —

пришел чтоб и бился лбом бы!

***

Чего одаривать по шаблону намалеванному

сиянием трактирную ораву!

Видишь — опять

голгофнику оплеванному

предпочитают Варавву?

Ссылка отрекшегося Николая II в Тобольске

17 марта газета «Копейка», вероятно, для удовлетворения любопытства освобожденных народов, публикует статью «Как живут Романовы под арестом»:

Солдатское село. В тот день, когда в Александровский дворец был доставлен для заключения под стражу Николай II, «Царское Село» перестало существовать. Нет царя, нет и села для него. Теперь в 30-минутах езды от Петрограда есть гор. «Солдатское Село». Занесенное снегом «Солдатское Село» как бы спит. Тихо на улицах, тихо и в белом дворце, окруженном громадным парком.

Стерегут. Но если прислушаться, чуткое ухо услышит методичные звуки шагов, да бряцание оружия. Это русская революционная армия стережет низложенного по воле народа Николая Романова. Подъезжая ко дворцу, можно издалека увидеть четырехугольную дворцовую башню. Она величественно взирает на маленькие домики горожан и роскошные дворцовые постройки, воздвигнутые Романовыми. Прежде на этой башне был наблюдательный пункт на случай налета на город воздушных аппаратов неприятеля. Теперь здесь стоит часовой и зорко следит за Николаем II во время его прогулок.

Везде караул. Караульную службу во дворце и кругом него несут по очереди четыре стрелковых полка царскосельского гарнизона. Войти во дворец или покинуть его невозможно. Для нужд заключенных оставлено три подъезда: главный, так называемый четвертый — ведущий в парк, и кухонный. Больше всего пользуются последним подъездом. Через него доставляется во дворец провизия, медикаменты и проч. Здесь все время находится дежурный офицер.

Без телефона и телеграфа. Телефонное сообщение с обитателями дворца прекращено. Для нужд охраны оставлено четыре телефона. Нет и телеграфа. Телеграфисты из дворца удалены, и аппараты приведены в негодность. Все помещения дворца два раза тщательно были осмотрены караулом.

Арестованные. В Александровском дворце находятся Николай Александрович, Александра Федоровна, Татьяна, Ольга, Анастасия, Мария и Алексей. Вся семья Романовых проживает в апартаментах, находящихся в левом крыле дворца. Помещения, расположенные в правом крыле, занимают больная Анна Вырубова, Нарышкина, Гендрикова, кн. Долгоруков, Бенкендорф и Апраскин. Теперь гр. Апраскин покинул дворец, получив на это особое разрешение правительства, и поселился в своем особняке в Петрограде.

Больные. Как известно, дети Николая II имеют заболевание крови. Три дня тому назад заболела находившаяся под карантином последняя — Мария. Положение ее признано докторами весьма серьезным. Остальные дети на пути к выздоровлению. Бывший наследник Алексей почти оправился от кори, но страдает острым малокровием и кровоточивостью. По совету профессора Федорова для полного выздоровления Алексею необходимо прожить несколько месяцев в Норвегии. Возле больных все время посменно дежурят два доктора. Иногда, с разрешения коменданта, из Петрограда приезжают доктора-специалисты. Возле больных в роли сестры милосердия неотлучно находится Александра Федоровна.

Что он делает. Большую часть дня Николай Романов проводит возле детей. Особенно подолгу он засиживается в комнате Алексея. Здесь он читает больному сыну книги, делает отметки на картах о ходе военных операций и играет с ним в различные игры. Хотя Алексей и знает о происходящих переменах, но Николай Александрович разговоров об этом с ним избегает.

Перед обедом около двух часов в сопровождении дворцового коменданта или князя Долгорукого Николай II совершает прогулку по парку. Для прогулок отведена небольшая часть парка, охраняемая караулом. Во время прогулок в некотором отдалении от бывшего царя следует дежурный офицер из караула. Гуляя по парку, Николай Романов расчищает засыпанные снегом дорожки. На днях, проработав с лопатой почти полчаса, он, передавая ее кн. Долгорукому, сказал:

— Князь, я вам настойчиво рекомендую научиться обращаться с лопатой. Кто знает, может быть, она вам в жизни и пригодится.

По возвращении во дворец бывший царь проходит в свои комнаты и показывается только к обеду.

Жизнь во дворце замирает рано: в 9 часов Николай Романов идет прощаться с детьми, и в 10 часов он уже в постели.

Встает он рано, приняв ванну, он переходит в гардеробную комнату и надевает темно-коричневого цвета обычного армейского образца китель с полковничьими погонами. По отзывам лиц, окружающих бывшего царя, он не любит штатское платье.

— В штатском платье я чувствую себя раздетым, — как-то на днях сказал Николай кн. Долгорукову, когда зашел разговор о том, что он будет теперь носить.

Семья Романовых в ссылке

Их обед. Стол заключенных прост. Обычно обед состоит из четырех блюд. В воскресенье меню обеда состоит из похлебки, курицы, картофельных котлет с зеленым горошком и компота. Сейчас во дворце чувствуется недостаток продуктов. Поставщики двора крайне неохотно отпускают во двор провизию.

Режим. Для нужд семьи Романовых и свиты во дворце осталось 150 человек придворной челяди. Все проживающие во дворце совершенно изолированы и не имеют никаких связей с внешним миром. Правом входа во дворец, каждый раз с разрешения на то дворцового коменданта, пользуются только доктора и старшие механики. Причем во время их посещений они сопровождаются караульным офицером. Для всех же остальных желающих получить доступ во дворец необходимо разрешение совета министров. Правом свободного посещения всех без исключения помещений дворца в любое время дня и ночи пользуется лишь дворцовый комендант, поставленный на пост дворцового коменданта, при военном министре А. И. Гучкове».

17 марта в «Правде» вышла статья Владимира Ленина «Проделки республиканских шовинистов» с ответом на обвинение в том, что в газете «Правда» работал тайный агент полиции Черномазов (уволенный большевиками в 1914 году после внутреннего расследования):

«Читатель, надеюсь, поймет теперь вероломство и низость приемов борьбы правительства Гучкова Милюкова и их друзей, которые хотят набросить тень на нашу партию, которая якобы состоит «в сообщничестве с старым режимом и врагом». Это правительство и его друзья ненавидят нашу партию и клевещут на нее, потому что мы еще 13.X.1915 г. в 47-м номере нашей газеты «Социал-Демократ» (Женева) заявили, мы будем безусловно против империалистической войны даже в том случае, когда эта война будет вестись не царским правительством, а шовинистски-революционным, шовинистски-республиканским русским правительством.

Правительство Гучкова Милюкова именно такое правительство, потому что оно подтвердило разбойничьи договоры царизма с англо-французским империализмом и преследует в этой войне разбойничьи цели (завоевание Армении, Галиции, Константинополя и т. д.)».

Справка ИА REGNUM:

«Новый Сатирикон» — еженедельный сатирический журнал, образованный командой запрещенного в 1913 году «Сатирикона». Главный редактор — Аркадий Аверченко. Издавался до июля 1918 года.

Аркадий Аверченко — русский драматург, сатирик, редактор «Сатирикона» и «Нового Сатирикона». После закрытия журнала в 1918-м перешел на сторону белых, а в 1920-м — эмигрировал.