Бедные в нищей стране: как выжить и как начать жить по-человечески?
***
Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло. Экономика бедных. Радикальное переосмысление способов преодоления мировой бедности. М: Издательство Института Гайдара, 2021
Мировая бедность пережила смену формаций, экономических и политических систем, революции и борьбу сверхдержав, экономические чудеса, государства всеобщего благосостояния, распространение смартфонов, микрокредитования и насильственный экспорт демократии — в общем, проблема эта является более фундаментальной, чем любой расизм или патриархат. При всей убедительности аргумента про эксплуатацию, нельзя не признать, что в последние десятилетия на борьбу с нищетой (пусть не относительной,
Легко прийти к выводу, что проблема в самих бедных, в их глупости и лени — тем более что низы правда испытывают трудности с образованием, постоянной занятостью (и потому — квалификацией). Не только рыночные проекты, но и благие утопии постоянно разбиваются о то, что «народ не тот». Пожалуй, сегодня прямо называть бедных людьми второго сорта уже неприлично. Но неявно эта идея сохраняется даже у прогрессивных учёных: мол, в низах просто нет работы и денег, так что они… Ну, ничего особо не делают? Надо просто дать им всего, и побольше, в соответствии с идеалом просвещённых людей. В пределе — уничтожить капитализм, равномерно распределив все ресурсы. К сожалению, поскольку бедные не просто «ждут у моря погоды», а активно выживают (создавая сложные организационные сети, вырабатывая привычки и идеологии) — немаловажно, что именно дают, кому и как. Непонимание того, как живут люди, в конечном итоге вредит и реформам, и революциям. Да и самим бедным, которым, как всем остальным, полезно взглянуть на свои устои критически.
Именно этим вопросам посвящена книга лауреатов Нобелевской премии по экономике Абхиджита Банерджи и Эстер Дюфло «Экономика бедных. Радикальное переосмысление способов преодоления мировой бедности». Основываясь на материалах, собранных в нескольких десятках развивающихся стран, авторы анализируют особенности принятия бедными экономических и бытовых решений, описывают их сети взаимопомощи и иные формы организации, разбирают типичные стратегии обогащения. Через эту призму оцениваются проекты помощи беднякам: от улучшения инфраструктуры и бесплатной вакцинации до прямой раздачи денег или поиска не получивших образования талантов.
Книга расширяет понятие «ловушки бедности», обычно касающееся уровня дохода. Идея в том, что если некоего ресурса (денег, здоровья, образования) у человека достаточно много, то с течением времени он будет накапливаться и прирастать; если же его слишком мало, то с течением времени его будет становиться всё меньше и меньше. Проще говоря, белый воротничок из Германии может откладывать часть зарплаты на пенсию, финансовые инвестиции, повышение квалификации или даже открытие своего бизнеса — что будет постепенно повышать его зарплату (с какого-то уровня работнику даже перестаёт угрожать падение зарплаты в старости!). А вот крестьянин из индийской глубинки может упорно откладывать деньги, но очередной неурожай или болезнь всё равно выведут его «в минус».
Как доказывают авторы, иногда такая ловушка существует только лишь в массовом представлении — что не делает её менее реальной, поскольку она определяет решения людей. В частности, в бедных странах распространено мнение, что образование бесполезно, если только оно не даёт ребёнку шанс выбиться в чиновники или офисные работники (пусть небольшой, на уровне лотереи). Потому многодетные семьи концентрируют все усилия на продвижении одного, кажущегося им самым способным, ребёнка, а не «распределяют» ресурсы на всех детей. В результате государственные образовательные программы стабильно проваливаются: в обществе считают, что большинство детей «бесперспективны», — со всеми возможными мрачными последствиями, вплоть до абортов, урезания питания или попустительства при болезнях.
Однако Банерджи и Дюфло доказывают, что статистически каждый дополнительный год обучения в этих странах одинаково полезен (даёт одинаковый рост ожидаемого дохода), да и отсутствие у детей права на ошибку зарывает многие таланты в землю. По опыту более обеспеченных родителей, «тянущих» каждого ребёнка, видно, что трудности на том или ином этапе не являются однозначным показателем уровня когнитивных способностей и талантов.
Можно было бы возразить, что высшее образование, открывающее мир интеллектуального труда, явно даёт людям возможность резко вырваться из сельской глубинки и нищеты. В то время как рост дохода крестьянина на 5% или даже 50% (в зависимости от лет, проведённых в школе) — лишь капля в море, не выводящая из денежной ловушки бедности. Хотя авторы прямо не проясняют этот момент, вероятно, качественный скачок для бедных связан не с образованием как таковым, а со связями в городе. Перевоз семьи в город, даже небольшой (или уже из небольшого в столицу), обеспечивает качественный скачок уровня жизни, не только в смысле «увеличения потребления», но и в полном перевороте быта и норм. Однако это требует либо существенных разовых вложений (недоступных даже образованному бедному), либо развитой сети знакомств (и здесь, похоже, большую роль играет случай).
В книге описываются сложные и остроумные системы, позволяющие бедным людям и коллективам выживать, а порой — даже накапливать на какие-то особые блага (вроде телевизора или образования детей-избранников). Ряд бизнес-гуру, впечатлённых такой активностью, стали даже отстаивать идею, будто социальные низы — эпицентр смелого предпринимательства, которому просто не дают возможности развернуться. Однако авторы подчёркивают неочевидный момент: современные состоятельные люди живут в развитой системе патернализма и автоматизации. Огромное количество решений сделано за нас государством или корпорациями: от подведённого в квартиру водопровода до плана пенсионных накоплений.
Бедные же вынуждены жить в режиме «ручного управления» и полной осознанности, прикладывать усилия, чтобы достать самые базовые вещи, в условиях, когда самая мелкая ошибка карается полным крахом. Ни один управляющий инвестиционным фондом не находится в настолько напряжённой ситуации! Трагедия в том, что все эти сложные системы дают мизерный результат, и их невозможно масштабировать. В частности, хотя больше половины индийских бедняков формально владеет микробизнесом, приносящим невероятный доход относительно инвестиций — речь идёт о копейках, порождающих копейки. Никто в здравом уме не захочет «развивать» такое дело. Вместо этого мечты бедных сосредоточены вокруг просто стабильной занятости. И даже если кто-то решает упорно развиваться — настаёт момент, когда бизнес становится слишком большим для простого расширения, но остаётся слишком маленьким для кредитования или выгодных контрактов. Без очень специальных внешних вмешательств эту «яму» преодолеть невозможно.
По меткому замечанию историка Франка Трентманна, обвиняя бедных в лени или глупости, мы склонны отказывать им в человеческих потребностях, вроде отдыха или развлечений. Авторы добавляют, что не менее важной потребностью является и надежда. Бедняки, понимающие, что они при всём желании не смогут накопить ни на что дельное, склонны тратить деньги на мелкие радости (иногда в ущерб здоровому питанию — особенно когда и работы, требующей бодрого тела, тоже нет). В числе последних значимое место может занимать не табак или алкоголь (хотя без них не обходится), а сладкий чай. При этом когда людей убеждают в реальной перспективе чего-то добиться — они могут резко сократить все ненужные (и даже нужные, вроде медицинских) расходы. Опять же, обеспеченным слоям обычно не приходится поддерживать такой крайний уровень самоконтроля. Общие психологические эффекты, вроде желания отложить неприятное дело на завтра, досадны для богача, но фатальны для бедняка.
Важным вопросом, поднятым в книге, является политическая самоорганизация и низовой контроль (за образованием, чиновниками, реализацией госпрограмм и т.п.). Авторы констатируют, что существующая самоорганизация бедных не решает всех их проблем, и потому требуется вмешательство государства или более организованных общественников (по сути, интеллигентского авангарда). Однако экономисты резко выступают против идеи, что народ не способен воспользоваться никакими предоставленными ему возможностями, и в каждом новом совете или комитете будут побеждать интересы элиты. Характерно, что даже в тех случаях, когда (допустим, в сельском самоуправлении, главой которого по закону обязана стать женщина) руководство достаётся элитному ставленнику — реальная политика всё равно меняется в пользу большинства. Авторы подчёркивают, что в личных разговорах представители местной элиты прямо утверждали, что полностью контролируют ситуацию, несмотря на вмешательство правительства; однако конкретное распределение бюджета, экономические программы и т.д. в регионах со «ставленниками» радикально отличались от того, что происходило в регионах без даже «перехваченного элитами» самоуправления. Ещё сильнее оказывался сдвиг в политическом сознании и активности граждан, чувствующих, что у них появляются новые возможности, и реальный народный избранник мог бы сделать ещё больше хорошего.
Впрочем, просто позволить массам принимать любые решения — неэффективно. Не потому, что решения будут плохими, а потому, что большинство просто не поймёт, чего от них хотят и какие им даны возможности, то есть проигнорирует затею. Демократия должна начинаться с реализации конкретных задач и принятия конкретных, понятных всем решений; людям нужно плавно набираться политического опыта, в идеале — ориентироваться на положительный пример. Авторы считают, что самоуправление может стать большой силой, но его требуется целенаправленно развивать, а не просто бросать народ с места в карьер (чем как раз и воспользуются местные элиты или средние слои). По их опыту, низы готовы мобилизоваться и работать с энтузиазмом — проблема именно в «мелочах», в том, как и с какой целью организуется процесс.
Внимание к «мелочам», пожалуй, вообще главный призыв книги. Даже правильный анализ «в общем» или «хорошие» демократичные институты могут не дать положительного результата, если конкретные меры не учтут приземлённые, бытовые, «пошлые» реалии граждан. С другой стороны, авторы уверены, что, обладая тонким знанием реалий, их можно изменить даже при «плохих» институтах и неэффективной (или вовсе репрессивной) центральной власти. Конечно, учитывая ловушки бедности и предполагаемую роль государства в её преодолении, последнее утверждение звучит сомнительно. Что не снимает проблемы умной и чуткой политики — особенно если власть получат прогрессивные силы или низовые организации, действительно нацеленные на решение проблемы бедности.