Москва, 31 марта, 2008, 21:55 — ИА Регнум. ИА REGNUM продолжает публикации в рамках проекта "Мои путешествия". Наша читательница Татьяна Тульчинская рассказывает о своей поездке в Красноярский край, Туву и Хакасию.

Въезд в Хакасию

Заехать в Саяны ненадолго никак невозможно. Встав на Саянское кольцо, с него уже не соскочить, потому как более или менее приличных дорог, ведущих к ближайшим областным или хотя бы районным центрам, просто не существует. Поэтому, начиная путешествие, имеет смысл настраиваться на то, что это всерьез.

Первая продолжительная остановка на нашем маршруте где-то через 100-150 километров от Красноярска. Бескрайнее поле и на нем, как не сметенные со стола нерадивой хозяйкой хлебные крошки, скальные обломки. Откуда они взялись там, как говорят американцы, in the middle of nowhere, совершенно непонятно. Наш проводник рассказывает, что, по всей видимости, это древние фамильные склепы жителей этого края. По величине и расположению камня можно определить, кто под ним упокоился, - глава семейства, его старший сын или, скажем, младшая внучка. Когда-то здесь, наверное, жили люди, и покойников они своих хоронили неподалеку от своих жилищ, а теперь перед нами только поле без конца и без начала, и на нем несколько надгробий. Выглядит очень внушительно. Могилы людей, а похожи на могилы богов.

Если смотреть на открывающиеся взгляду просторы из окна автомобиля, то кажется, что земля - монотонно желто-зеленая, но стоит составить себе труд вылезти из машины, как, встав на эту землю ногами и вобрав в себя одним вздохом все ее цвета и запахи, остается только поражаться ее многоцветию и многообразию.

Например, земляника. Мы, выросшие в средней полосе, привыкли к тому, что земляника растет в лесу и собирать ее надо, кропотливо поднимая каждый листочек и старательно раздвигая заросли травы. Здесь земляника полевая. Она растет на открытых пространствах, пламенея кроваво-красной россыпью на выжженной солнцем траве, и аромат источает совершенно сумасшедший. Ее довольно трудно оторвать от земли и еще труднее отделить саму ягоду от хвостика. Лесная земляника - дар леса человеку, и отдается легко; степная земляника - абсолютная собственность степи, она полностью принадлежит земле, на которой выросла.

В среднем течении Енисея расположено несколько форелевых ферм, с которыми мы связывали свои надежды на ужин. Увы, как оказалось, безосновательные. Нам довелось посетить Красноярский край в период наводнения, которого не случалось уже более ста лет. Следствием его оказались не только необычайно красивые пейзажи с наполовину погруженными в воду деревьями, которые мы наблюдали по пути, и полностью размытые дороги, ведущие к некоторым деревенькам, но и регулярно проводимый водосброс на всех расположенных на Енисее ГЭС, которые перестали справляться с объемом поступающей воды.

При водосбросе от переизбытка кислорода у живущей ниже по течению рыбы стремительно развивается что-то вроде кессонной болезни, кровеносные сосуды разрываются и она умирает. Форель продают местным жителям за копейки, а нераспроданные остатки вывозят грузовиками в какие-то специальные могильники. Жаль было форели, но, тем не менее, с некоторой степенью злорадства наблюдаю за тем, как, отчаянно суетясь, человек пожинает плоды своего неосторожного вмешательства в природу. Над водою реют коршуны, высматривая рыбу пожирнее, и разочарованный крик, исторгнутый большой и сильной птицей, которой не удалось удержать во рту серебристую тушу, делает представшую перед глазами картину и вовсе апокалиптической.

Сильное впечатление, впрочем, производит не только природа, но и то, что человек с ней сотворил. Саяно-Шушенская ГЭС, скажем, являет собой зрелище совершенно инфернальное. На меня лично она произвела впечатление чрезвычайное, сравнимое по силе разве что с посещением Липецкого металлургического завода. Мы подъехали к ней в непогоду и, не будучи готовыми к масштабу открывшегося нам явления, даже как-то притормозили испуганно, когда из тумана прямо на нас выступил железо-бетонный монстр, который враз даже невозможно обхватить взглядом. В связи с наводнением, на ГЭС работали все одиннадцать водосбросов, после внимательного осмотра которых компания наша окончательно разделилась на тех, кому уже довелось в своей жизни увидеть Ниагарский водопад, и на тех, кто уже никогда не поедет его смотреть, поскольку после того, что мы видели сейчас, это уже не имело никакого смысла.

* * *

В Саянских горах сохранилось огромное количество наскальных рисунков - петроглифов. Они привлекательны своей древностью, хотя и несколько утомительны в своем однообразии. Мой интерес был сильно подогрет общением с удивительным человеком Леонидом, директором исторического заповедника в Хакасии. Почему-то раньше мне казалось, возможно, в силу примитивности большинства наскальных изображений, что их рисовали все, кто ни попадя и везде, где только можно. Как сейчас рисуют механически на салфетках или на листках ежедневника, которые отправляются в мусорную корзину, как только заканчивается разговор. Мне даже нравилось придумывать всякие истории в жанре детской литературы для младшего школьного возраста. Например, сидели на скале парень и девушка. Было холодно, она куталась в истертые старые шкуры, и он сказал ей: "Все будет хорошо. Мы перезимуем, а потом придут олени. Мы убьем много-много оленей и у нас будет вдосталь и шкур, и мяса. Не бойся". И он нарисовал ей оленя.

Полная ерунда. Не было такого. Для древнего человека самым главным божеством была сама природа. Представить себе, что они столь бесцеремонно вступают на территорию этого божества совершенно невозможно. Древний человек не ходил в гости к духам без приглашения. Каждый его рисунок наполнен абсолютно сакральным смыслом. Хотя какой-нибудь парень с какой-нибудь девушкой, тем не менее, на скале наверняка сидели.

* * *

С детства удивительным образом одновременно привычное и непонятное слово "тайга" несло для меня в себе несколько мистический смысл. Мне казалось, что это то место, где страшно и опасно, где проживают в ассортименте дикие звери, и откуда, вступив туда однажды, очень трудно выбраться целым и невредимым. Тайга в моем сознании представлялась каким-то единым живым организмом, практически сказочным существом, которое, и не факт что вообще есть на самом деле.

Реальная тайга оправдала мои ожидания только до некоторой степени. Восхитила ее очевидная бескрайность. Удивило то, что она оказывается не плоская, а размазанная по горам. До сердца тайги мы, к сожалению, не добрались. Поскольку формат нашей поездки не предполагал удаление от проходимых трасс, тайгу мы видели только издали. Мы прошлись по ее краю, как проходят по берегу океана.

Впрочем, по косвенным признакам можно было предположить, что мои детские фантазии имеют-таки под собой некоторые основания. Заехав в поисках места для ночевки на турбазу "Снежный барс", мы подались на поиски администратора. На крыльце рубленого домика молча курили двое серьезных бородатых ребят в высоких сапогах и штормовках. Смотрелись они на фоне стайки отдыхающих туристов в купальниках и шортах несколько неожиданно и даже неуместно. "Только что из тайги вышли", - весомо обронил один из них в ответ на наш немой вопрос, застывший в глазах. Интересно, подумалось мне, а зачем сейчас, когда не нужно охотиться, для того, чтобы добывать себе пропитание, люди ходят в тайгу, если они, скажем, не геологи какие-нибудь? Может быть, именно за тем, чтобы иметь моральное право вот так молча покурить, не снимая сапоги "средь шумного бала"? Наверное, есть еще немало мужчин, для которых это очень важно.

* * *

Весьма непривычны для глаза попадающиеся по дороге на степной полосе поселения хакасов и тувинцев. Сначала кажется, что дело, в первую очередь в том, что на смену деревянным домикам пришли национальные жилища аилы и юрты, но, при ближайшем рассмотрении становится понятно, что причина не только в этом. Степные поселения, раскинувшееся на совершенно открытом пространстве, не окруженные никакими деревьями, кажутся похожими скорее на картонную декорацию, чем на реальное место обитания людей. И дело не в том, что в юрты не проведено электричество, и не в видимом минимализме их интерьеров. Просто в отличие от типичных для российских деревень наполовину вросших в землю древних избушек, они производят впечатление легкости и невесомости. Они гармонируют не с землей, на которой стоят, а с человеком-кочевником, который в них живет.

* * *

Саянские горы довольно высокие. Не настолько, чтобы там сформировались ледники, но снежники, тем не менее, имеются. Снежники, это когда снег лежит практически до конца лета, но, при этом, весна наступает строго по расписанию. Там можно играть в снежки и собирать колокольчики одновременно, а воздух такой прозрачности и чистоты, что кажется, будто он звенит при каждом вздохе. Там можно лечь загорать на подтаявший снег и уже за полчаса подпалить себе плечи. Там не действует календарь.

* * *

С самого первого момента, как мы въехали в республику Тува (по-тувински - Тыва), я начала задавать себе вопрос, какое, собственно, она имеет отношение к стране, которую я привыкла воспринимать как свою родину? Наши машины в надписью по борту "Велика Россия" в Туве (Тыве) казались совершенно неуместными, и вызывали постоянное желание объясняться и оправдываться. Не сказать, что тувинцы плохо относятся к русским. Не хуже, чем, скажем к немцам или каким-нибудь новозеландцам. Русский тувинцу не враг, просто русский в Тыве не причем. Наверное, именно поэтому, как рассказали наши гиды, все тут тихо и мирно. Даже водку пьют все вместе. Правда, когда напиваются, говорят, морду бьют чаще всего именно русским, но это, по мнению коренного населения, мелкое хулиганство отдельных личностей, к бытовому национализму отношения не имеющее.

Шаманизм и в Хакасии и в Туве - это очень серьезно, это из глубины веков. Сосуществует с другими религиями он довольно мирно; наверное потому, что со снисходительностью старшего поколения не считает для себя возможным спорить с молодежью. Шаманизм присутствует в жизни людей постоянно, в большом объеме и на всех уровнях. Несмотря на более чем солидный возраст шаманских культов, они вполне органично вписались в современную жизнь, адаптировавшись к изменившимся условиям. Первобытной дикостью тут и не пахнет, выглядят современные шаманы как самые обычные люди, и, если встретить такого на улице, то догадаться запросто о том, кто он есть на самом деле, практически невозможно.

В столице Тувы городе Кызыле есть даже настоящая шаманская клиника, причем довольно посещаемая. По словам местных жителей, люди со своими проблемами даже чисто медицинского характера приходят к шаманам едва ли не чаще, чем к докторам, а уж в случае возникновения проблем иного плана, когда надо принять важное решение, шаман это первый человек, к которому идут за советом. Оплата за совет в соответствии с имеющимся прейскурантом. Клиника вполне процветает.

Мы приехали в нее к концу рабочего дня, но было открыто, и нам разрешили зайти. Одноэтажный деревянный дом. На крытой веранде устроено некое подобие reception. На reception сидела, не мигая глядя на нас, абсолютно черная кошка. Рабочее место каждого шамана устроено им самим: висящие по стенам причудливые головные уборы из перьев, плетки-многохвостки из ленточек разных цветов, куклы, на столе вместо телефона и компьютера кучка камешков с берегов сорока одной реки и склянки с водой семи ручьев. И т.д. и т.п. Ощущение попадания в сказку было настолько стопроцентное, что впервые в жизни мне страшно захотелось сдаться какому-нибудь шаману и послушать про свое будущее. Хорошо, что были не приемные часы, иначе что бы я потом делала с этим знанием?

Несмотря на шаманскую подкладку, официальная витрина Тывы буддистская. В Кызыле первый раз в жизни попадаю в буддистский храм. Празднично, ярко и непонятно. На стенах картинки, больше, по моему представлению, подходящие в качестве иллюстраций для сборника сказок, чем для украшения святилища. Лежащие в алтарной части подношения Будде по своему составу похожи на продуктовый набор из гуманитарной помощи периода начала перестройки. Выхожу растерянная. Кажется, я хочу с кем-нибудь об этом поговорить. Хорошо, что мы едем в Бурятию.

Татьяна Тульчинская

фото автора