Азербайджан, 18 апреля, 2006, 10:46 — ИА Регнум. ИА REGNUM: Г-н Саруханян, известно, что фонд "Нораванк", занимаясь анализом международных и региональных событий, важное место уделяет процессам вокруг Ирана. После того, как Совет Безопасности ООН принял по этому поводу соответствующее заявление, процесс вновь вернулся в рамки МАГАТЭ. Между тем, Тегеран продолжает однозначно заявлять, что никогда не откажется от своей ядерной программы. Существует ли выход из такой ситуации, и какова ваша оценка процесса в целом?

Сразу зафиксируем, что международное сообществе, в первую очередь это касается стран-членов СБ ООН, сделает все возможное, чтобы не допустить превращения Ирана в ядерную державу. В то же самое время, следует обратить внимание на то, что и у МАГАТЭ, и у СБ ООН достаточно много временного ресурса, поскольку Иран, несмотря на тот огромный скачек, который он сделал в области развития ядерных технологий, еще достаточно далек от создания первого атомного взрывного устройства. Если судить с этой точки зрения, то можно прийти к выводу, что 2006 год будет периодом активных дипломатических переговоров и активного дипломатического давления на иранскую сторону. В конце апреля 2006 года соберется СБ ООН, который рекомендовал Ирану прекратить работы по обогащению урана. Если данное требование Тегераном к тому времени выполнено не будет, то существует очень маленькая вероятность, что СБ может применить в отношении Исламской Республики определенные санкции - прежде всего, политического, а не экономического характера. К примеру, санкции могут касаться передвижения иранских политических деятелей. Хотя, я подчеркиваю, вероятность этого на данном этапе минимальная. Не исключено также, что СБ ООН создаст временную комиссию, которая вне рамок МАГАТЭ возьмет на себя ведение переговоров с Ираном вокруг ядерной программы, или же вернет "ядерное досье" специалистам МАГАТЭ для дальнейшей доработки, а уже затем, вновь рассмотрит его, но уже с возможным инициированием более серьезных санкций.

Между тем, уверен, что экономические санкции ни в коей мере не могут подействовать на политику Ирана, поскольку эти санкции, по сути своей, не могут распространиться на нефтяной сектор Ирана. Сегодня западное сообщество просто не готово к ограничению закупок иранского газа в свете беспрецедентно высоких цен на нефть. С этой точки зрения, любые экономические санкции, не касающиеся основной статьи иранского экспорта, по определению, не могут создать для Исламской Республики такую ситуацию, чтобы она была вынуждена отказаться от планов по обогащению урана.

Глобальный выход из ситуации, на мой взгляд, лежит в возможности достижения каких-то косвенных договоренностей между Ираном и США. Американцы должны взять на себя обязательство не вмешиваться во внутриполитическую жизнь Ирана с целью организации переворота и свержения нынешнего режима. С их стороны должна также быть исключена возможность военного решения ядерной проблемы. Однако, ясно, что такое решение не может быть достигнуто, поскольку Иран, заручившись гарантиями безопасности со стороны США, в одночасье превратится в регионального лидера и значительным образом укрепит свои позиции как в Афганистане, так и в населенных шиитами областях Ирака. Поэтому, Вашингтон вряд ли пойдет на предоставление гарантий безопасности Ирану, даже если последний пойдет на определенные уступки в ядерном вопросе. Так что, напряженная ситуация вокруг Ирана в среднесрочной перспективе если и не эскалирует, то, во всяком случае, сохранится. Тут стоит также указать, что такая острая натянутость ситуации, чреватая возможной войны между США и Ираном, в тоже самое время делает достаточно вероятным возможность нахождения политического решения данной проблемы. Конфликт вокруг иранской программы не заморожен, а это очень важное условие для нахождения компромисса. Теоретически, возможно также полное налаживание взаимоотношений между Ираном и США - это маловероятно, но не исключено.

ИА REGNUM: Вы ничего не сказали о возможности полного прекращения Тегераном программы обогащения урана - неужели такой возможности не существует?

В принципе, такая возможность тоже не исключена, тем более сама структура иранского цикла обогащения урана - она мало что дает иранской стороне в экономическом и военно-политическом планах. Иран сегодня настаивает на сохранении своего права на обогащение урана в ограниченном количестве. То есть, речь идет о тех центрифугах, мощность которых, на самом деле, не позволяет Ирану создать ядерный боезаряд. Прекращения процесса обогащения урана в Иране можно будет достичь только в том случае, когда Тегеран получит осязаемые гарантии и дивиденды со стороны мирового сообщества.

ИА REGNUM: Много говорилось о возможности создания совместных предприятий по обогащению урана, в том числе на иранской территории. Существует ли вероятность того, что США добьются участия в такого рода проекте американских компаний?

Вероятность участия американцев минимальная. Существует достаточно большая вероятность участия в ядерно-топливной промышленности Ирана российских и западноевропейских компаний. Последнее предложение Ирана предполагает возможность реализации такого проекта с участием России, Франции и Германии. Однако, учитывая сложившуюся напряженность, последние две страны вряд ли пойдут на это.

ИА REGNUM: С чем вы связываете проведение недавних масштабных военных учений в Иране и как в целом оцениваете военный потенциал этой страны?

Несмотря на прогресс, достигнутый в последние 10-15 лет, военный потенциал Ирана в сравнительном плане достаточно слаб. Он, конечно, несопоставимо высок в сравнении с военной мощью Ирака периода правления Саддама Хусейна, но в то же время заметно уступает соседним Турции и Пакистану, без учета наличия у последнего ядерное оружия. Военные учения Ирана, в основном, были призваны продемонстрировать готовность Ирана если и не полностью отразить нападение со стороны США, то, во всяком случае, дать жесткий ответ, который может привести к достаточно серьезным политическим и экономическим последствиям. Основной акцент был сделан на учениях военно-морских сил. Были продемонстрированы некоторые новые иранские разработки - ракеты противолодочного характера, которые в условиях военных действий могут быть направлены не столько против американских военных судов, сколько против нефтяных танкеров, проходящих через пролив. Тем самым, Иран показывает, что война способна полностью подорвать международную энергетическую безопасность, поставив под сомнение поставки нефти с Ближнего Востока. Повторяю, речь не идет о прекращении поставок иранской нефти - речь идет о риске полного прекращения поставок углеводородов с Ближнего Востока, что является очень серьезной угрозой для мировой экономики.

ИА REGNUM: Европа активно подогревает идею диверсификации своих поставок энергоносителей. В данном контексте подчеркивается роль Южного Кавказа и, в частности, Армении - которая в будущем может играть роль своеобразного транзитного коридора. Строящийся газопровод Иран-Армения, исходя из своих технических параметров, транзитным стать не может, но идут разговоры о возможности прокладки новой, более мощной газовой магистрали. В этой связи, насколько реальным кажется перспектива усиления конкуренции между Ираном и Россией на Южном Кавказе?

На самом деле европейский вектор иранской политики и иранский вектор европейской энергетической политики - два очень важных фактора. ЕС к 2015-2020 гг. столкнется с очень серьезной проблемой дефицита газа, даже в том случае, если уровень газовых поставок из России будет сохранен или даже несколько увеличен за счет ввода в строй северо-европейского газопровода. Учитывая растущие потребности в природном газе, особое значение для ЕС приобретает не столько диверсификация, сколько поиск свободных газовых ресурсов, которые в основе своей концентрируются на Ближнем Востоке - еще точнее в Иране и Катаре. Последняя выпадает из игры, поскольку географическое расположение этой страны не позволяет проложить оттуда газопровод в Европу без того, чтобы не затронуть территории нестабильного Ирака, а также Саудовской Аравии.

Иран же представляет особый интерес для ЕС. Переговоры "тройки" ЕС с Тегераном, начавшиеся в 2003 году, помимо ядерной проблематики затрагивают и торгово-экономические вопросы. Последнее предложение со стороны ЕС, выдвинутое до победы Махмуда Ахмадинежада на президентских выборах в Иране, предполагало отказ Тегерана от ядерных разработок взамен на то, что ЕС станет основным покупателем иранского газа, свободных запасов которого очень много.

Что касается Южного Кавказа, то основной вопрос заключается в том, что если до "демократических революций" в Грузии и на Украине, Европа склонялась в пользу турецкого маршрута поставок иранского газа, то после прихода к власти Михаила Саакашвили в Грузии и Виктора Ющенко на Украине, пояс лояльных ЕС государств достаточно приблизился к границам Ирана. Таким образом, лояльные Украина и Грузия, а также газопровод Иран-Армения - новые ворота Европы к иранским газовым ресурсам. В этом плане, строящийся газопровод Иран-Армения, хотя и не способен выполнять транзитную миссию, однако рассматривается в качестве технологической и политической основы для создания более мощного газопровода.

ИА REGNUM: По какой реально цене Иран готов продавать газ Европе?

Иран склонен продавать Европе газ по европейским ценам и не дешевле. Необходимо вспомнить обсуждаемый в 2003 году проект Nabucco, предполагающий закупку иранского газа Турцией с дальнейшей его реализацией Европе по более дорогой цене. Иран от этого проекта в принципе отказался, после чего в период до 2006 года цены на газ уже для самой Турции повысились порядка на 25%. Реально, Тегеран не склонен позволять какой-либо стране перепродавать свой газ, и в этой связи южнокавказский маршрут представляет для него большой интерес, поскольку маленькие страны этого региона претендуют на более скромную роль в системе международной энергетической безопасности, нежели Турция. Безусловно, Иран старается создать такие условия, чтобы стать главным продавцом своего газа на территории ЕС. При этом иранская сторона склонна к обсуждению возможности создания неких консорциумов с теми странами, которые будут лежать на пути доставки иранского газа в Европу. В прошлом году иранская сторона выступила с предложением о создании ирано-армяно-грузино-украино-российской комиссии по обсуждению целесообразности строительства газопровода в Европу через территории вышеназванных государств. Однако, в последние время акцент делается на том, чтобы избежать прохождения этой магистрали по территорию России и о возможности его прокладки по дну Черного моря. Вообще, это очень дорогостоящая затея. Прокладка газопровода из Ирана до территории Украины по разным подсчетам обойдется в $5 млрд. Это с учетом того, что далее будут использованы существующие трубопроводы на украинской территории, возможности которых, однако, ограничены. Сегодня газотранспортная система Украины прокачивает в Европу до 115 млрд. куб/м российского газа при проектной мощности в 180 млрд. куб/м. Таким образом, при соответствующих инвестициях, они способны прокачивать еще порядка 50 млрд. куб/м. Но если речь идет о более значительных объемах - 100 млрд. куб/м - 150 млрд. куб/м, то неизбежным становится вопрос строительства на Украине новых газопроводов, что является достаточно накладным предприятием и для Европы, и для Ирана, и для Украины.

Безусловно, в свете возможного превращения Ирана в поставщика газа в страны Южного Кавказа, экономическое и энергетическое влияние России в регионе уменьшится. Но такая перспектива нереальна в случае с Арменией, в энергетическом секторе которой Россия обеспечила довольно серьезное присутствие. Речь, скорее всего, идет о некоторых позициях в Грузии. Монополия на поставку газа в Грузию является для Москвы инструментом экономического характера, позволяющим определенным образом корректировать радикальную политику грузинских властей.

ИА REGNUM: С чем же вы связываете тот факт, что в период острого энергетического кризиса в Грузии иранская сторона все-таки довела туда газ, но по крайне невыгодной для Тбилиси цене? Можно ли сделать вывод, что Иран в принципе не заинтересован грузинским рынком?

Поставка газа в Грузию ни в коей мере не усиливает политические позиции Ирана. Чисто с политической точки зрения, Грузия не представляет для Ирана особого интереса. В то же время, как покупатель газа Грузия представляет интерес для иранской стороны только в том случае, если Иран продолжит оставаться в блокаде, я имею ввиду в условиях отстутствия возможности экспортировать газ в достаточном объеме - тогда Тегеран будет рад любым покупателям. Конечно, Иран не будет продавать Грузии газ за $110. Если речь идет о продаже газа Армении по заниженным ценам, то интерес Ирана состоит в импорте соответствующего количества электроэнергии, кроме того, как уже отмечалось, Тегеран, тем самым, закладывает основы транзитного маршрута.

Иран не заинтересован в строительстве локального газопровода в Грузию и поставках газа в эту страну по низким ценам, заведомо зная, что дальше Грузии этот газ не пойдет. В этом контексте цена в $233 за тысячу кубометров - своеобразный сигнал для Грузии. Кроме того, это был сигнал и о том, что Иран не рассматривает Азербайджан как транзитную территорию. Цена для Грузии была обусловлена наличием определенных политических вопросов между Ираном и Азербайджаном, а также теми финансовыми средствами, которые запросил Баку для организации транзита по своей территории. Для иранской стороны более приемлем армянский маршрут, но лишь в контексте налаживания поставок на Украину и в Европу. Сам по себе грузинский рынок не представляет интереса.

ИА REGNUM: В армяно-иранскую схему "газ в обмен на электроэнергию" тесно вписалась Россия. По сути, иранский газ будет перерабатываться в электроэнергию на принадлежащем России 5-ом блоке Разданской ТЭС, а затем экспортироваться в Иран по принадлежащим России электрическим сетям. Как относится к данному факту иранская сторона?

Иран, к сожалению, рассматривает российское присутствие в энергетической системе Армении как угрозу, направленную против реализации своих планов по поставкам газа в Европу. Получение российской стороной в собственность 5-го энергоблока Разданской ТЭС определенным образом может повлиять на готовность Ирана построить новый газопровод в Армении с большим диаметром (диаметр строящегося газопровода Иран-Армения составляет 700 мм - ИА REGNUM). Известно, что иранская сторона подвела к границе Армении гораздо более широкую трубу. Да, иранцы договорились получать из Армении электроэнергию в качестве оплаты за поставляемый газ, и для них, в принципе, все равно кто эту электроэнергию будет вырабатывать. Говоря же об интересах Армении, необходимо понимать, что договор между Тегераном и Ереваном очень важен с точки зрения обеспечения экономической и энергетической безопасности Армении.

До конца 2003 года российская сторона была заинтересована в строительстве широкого газопровода Иран-Армения, однако после начала соответствующих переговоров, "Газпром" просто самоустранился от строительства газопровода, рассматривая в этом угрозу своим интересам. Именно возможность строительства широкого газопровода через Армению заставила "Газпром" сменить "Итеру" в качестве основного поставщика газа в Армению и, тем самым, получить рычаги для ведения более активной политики. "Газпром" негативно смотрел на возможность строительства такого газопровода, объективно опасаясь в первую очередь за свои позиции на грузинском рынке. В Армении обращают мало внимания на тот факт, что Иран опасается дальнейшего усиления позиций "Газпрома" не только и не столько на южно-кавказском отрезке, сколько на среднеазиатском. Иран будет стараться наладить поставки в Европу не только своего газа, но и обеспечить транзит туркменского и узбекского газа, то есть потеснить в этом плане монопольные позиции России. Именно среднеазиатский газ является основным побуждающим антагонистские чувства между "Газпромом" и Ираном мотивом. Туркменский газ, который к 2010 году будет производится в объеме до 100 млрд. куб/м. в год, представляет особый интерес для Ирана и ЕС. Европейцы больше склонны рассматривать в качестве транзитного коридора для туркменского газа именно иранскую, а не российскую территорию. С этой точки зрения, Средняя Азия в перспективе становится основной линией противостояния между Ираном и "Газпромом". Мизерный рынок Южного Кавказа не может стать предметом конкуренции между Ираном и Россией, а вот в контексте иранского видения в качестве транзитного маршрута для среднеазиатского газа - регион приобретает особое значение.

ИА REGNUM: Из ваших слов можно сделать вывод, что России в любом случае выгодно обострение отношений между ЕС и Ираном - и в плане исключения возможности обладания Ираном ядерного оружия, и в плане исключения диалога Иран-ЕС по газовым и транзитным вопросам...

На самом деле, Россия, безусловно, заинтересована в нахождении компромисса по иранской ядерной проблематике, но не на основе европейских предложений. Достижение соглашения по ядерной проблематике в формате "тройка" ЕС - Иран поведет к налаживанию энергетического диалога между ЕС и Исламской Республикой. После этого, иранский газ может стать основным российским конкурентом на европейском рынке. Сегодня Москва пытается взять на себя инициативу и самой договориться с Ираном. Иранская сторона прекрасно понимает какими последствиями может обернуться достижение компромисса с российской стороной, а не с ЕС. И потому, несмотря на демонстрируемую Тегераном заинтересованность в переговорах с Россией, Иран более склонен договариваться с Западной Европой.

ИА REGNUM: Уточните, о каким именно последствиях для Тегерана идет речь, если договренность будет достигнута все-таки с Москвой?

Если Иран договорится с Россией, последствия будут следующими... Запад хотя и потеряет повод для критики иранской ядерной программы, поскольку уран будет обогащаться на российской территории, определенные политические проблемы в ирано-западных отношениях останутся. Несмотря на то, что Иран получит дешевый уран, глобальных политических дивидендов он просто лишится. В случае достижения соглашения с европейцами, иранская сторона может получить серьезный экономический и политический карт-бланш. Проще говоря, в случае достижения договоренности с российской стороной Иран лишится серьезного козыря без получения каких-либо дивидендов.

ИА REGNUM: Каковы перспективы России в роли экспортера иранского газа или оператора этого экспорта в Европу?

В свое время Россия высказала заинтересованность в участии в газовых проектах Ирана, в частности, в проекте разработки месторождений Южного Парса. Однако Тегеран, путем создания определенных бюрократических барьеров, вытолкнул "Газпром" с иранского газового рынка. Москва склонна к усилению своих позиций на этом рынке, но Иран старается не допустить этого. Исламская Республика, безусловно, выбрала независимую роль в своей газовой политике, и ни в коем случае не допустит Россию к продаже своего газа. Иранцы в этом плане крайне амбициозны. Иранцы хотят также иметь собственное участие в транзитных проектах. Крупнейшие международные газовые компании становятся в Иране заурядными строительными компаниями, не получая при этом никаких существенных дивидендов. Другое дело, что Иран допускает использование транзитного потенциала России и, в частности, "Газпрома", а также возможность создания консорциумов для реализации совместных газовых проектов со своим значительным участием.

ИА REGNUM: Но верен ли такой подход в такой непростой ситуации, в которой пребывает иранская сторона? Не в этом ли причина того, что в период острой востребованности энергоносителей, экспорт иранского газа практически отсутствует? Обладает ли Иран необходимыми для проявления таких амбиций политическими ресурсами?

Политические возможности Ирана сегодня сильны как никогда, и это во многом благодаря американской политике на Ближнем Востоке. Свержение режима Хусейна в Ираке и талибов в Афганистане сыграли на руку Тегерану. Конечно, Иран не в состоянии вести агрессивную газовую политику - политическая обстановка вокруг этой страны и в регионе в целом просто не позволяют ей проталкивать свои интересы.

Что касается перспектив нахождения точек соприкосновения между Ираном и "Газпромом" в виде совместных проектов, то этого никто не исключает, тем более, что международный газовый рынок сегодня абсолютно не организован. Россия, обладающая первыми запасами газа в мире, и Иран, занимающий второе место по этому показателю, могут стать основными инициаторами своеобразного газового ОПЕК (OPEC - организация стран-экспортеров нефти - ИА REGNUM). Газовый сектор, в отличие от нефтяного, не имеет четкой организации, и эта организация должна быть создана на основе соблюдения сторонами интересов партнеров. Если конфликтные моменты вокруг Ирана будут сняты, и эта страна получит возможность налаживания энергетического диалога с ЕС с перспективой экспорта газа на европейский рынок, то именно в этот период, в силу объективных реалий, на Южном Кавказе станет возможным соглашение между "Газпромом" и Ираном. На сегодня, из-за напряженной ситуации вокруг Ирана и малой прогнозируемости иранской газовой и вообще иранской политики, антагонизм между российской и иранской сторонами, безусловно, будет сохраняться, и Южный Кавказ будет одним из основным географических площадок конкуренции и недопонимания.