Демографический кризис полностью преодолеть с нынешним инструментарием будет сложно, требуются принципиально иные подходы. Об этом корреспонденту ИА REGNUM 11 ноября заявил член Совфеда Франц Клинцевич.

«В целом же демографический кризис — это, конечно, не только наша, а общеевропейская проблема. Его можно смягчить, но полностью преодолеть, используя нынешний инструментарий, на мой взгляд, будет крайне сложно. Нужны принципиально новые подходы. Но это уже дело специалистов», — рассуждает Клинцевич.

Сенатор тем не менее не думает, что сегодняшнюю ситуацию с рождаемостью и смертностью в России можно назвать демографической катастрофой.

«Как же в этом случае назвать то, что было в России в 90-х годах, когда средняя продолжительность жизни мужчин не превышала 56 лет и резко упала рождаемость? Вот тогда мы действительно имели катастрофу. Кстати, провал тех лет в значительной степени и обусловил то, что происходит сейчас. Меньше стало мам», — указал парламентарий.

В нынешнем веке было несколько лет, когда рождаемость хоть ненамного, но превышала смертность, но эта тенденция не стала устойчивой.

«В кратковременном плане сработали государственные меры по поддержке семей, да и оптимизма у людей тогда было больше, чем сейчас», — говорит Клинцевич.

Сенатор полагает, что решить демографическую проблему без привлечения мигрантов вряд ли удастся.

«Хотим мы этого или нет, но обустроить страну с такой громадной территорией как в России без привлечения мигрантов вряд ли удастся. У нас может просто не хватить людей. Но здесь нужна очень тонкая и одновременно жесткая миграционная политика: к нам должны приезжать люди, которые действительно нужны России», — сказал Клинцевич.

Ранее Счетная палата усомнилась в возможности достижения национальной цели по обеспечению устойчивого естественного роста населения. Последние четыре года в России ускоряется естественная убыль населения.

ИА REGNUMпровело опрос о том, что происходит с рождаемостью. Анализ данных, полученных в ходе проведенного ИА REGNUM опроса, показал, что поводов для оптимизма — при сохранении современных тенденций — уже практически нет.