Брюссель, 28 июня, 2018, 10:10 — ИА Регнум. Саммит стран-членов НАТО, который должен пройти в июле в Брюсселе, станет испытанием способности союзников выработать единую и устойчивую позицию по России, которая, будь она воспринята президентом США Дональдом Трампом, ляжет в основу его встречи со своим российским коллегой Владимиром Путиным в Вене. Тем не менее может получиться и так, что саммит в бельгийской столице в еще сильнее обострит все большие разногласия среди союзников в их оценках угроз, представляемых Москвой для евроатлантического сообщества, пишет Николас К. Гвоздев в статье для американского издания The National Interest.

Александр Горбаруков ИА REGNUM
Саммит НАТО

Автор отмечает, что саммит «Большой семерки» в Канаде показал, что разногласия участников по вопросу России были отодвинуты на задний план для достижения расплывчатого общего заявления. Такие попытки скрыть имеющиеся противоречия с помощью гибких формулировок носят все более контрпродуктивный характер. Если в краткосрочной перспективе такой подход позволяет сохранить солидарность среди членов, то в долгосрочной он приводит к несвязанности позиций союзников. В этом автор смог убедиться на целом ряде встреч, на которых рассматривался вопрос, возможен ли долгосрочный и межпартийный подход к России.

Вместо того чтобы скрывать свои противоречия, страны НАТО должны провести откровенную беседу о России, в ходе которой были бы выявлены основные угрозы и найдены пути добиться единой позиции по отношению к Кремлю. Прежде всего, члены НАТО должны признать, что в альянсе по-разному относятся к угрозе из Москвы. Так, для стран Прибалтики, Польши и Румынии Россия, отмечает автор, представляет непосредственную угрозу их национальной безопасности и первостепенную проблему их внешней политики. Например, для Эстонии большее беспокойство вызывает возможность столкновения из-за города Нарва, поэтому Таллин стремится получить надежные гарантии безопасности со стороны своих партнеров по НАТО. Действия же Москвы в отношении Сирии, Ирана или Северной Кореи, играют для страны намного меньшую роль.

Для таких стран, как Норвегия или Соединенное Королевство Россия, с одной стороны, представляет угрозу безопасности, а с другой — является важным экономическим партнером, в результате чего они не могут дать единый ответ на действия Кремля. В Лондоне и Осло с неудовольствием относятся к «операциям подразделений специального назначения на территории Великобритании» или развертыванию российских войск в Арктике, но благодаря финансовым и деловым отношениям с Москвой для этих стран крайне важно поддерживать с ней позитивные связи.

Для государств южной Европы Россия далека и не представляет никакой угрозы, но является источником громадных возможностей для сотрудничества, особенно в сфере торговли и энергетики. То же самое можно сказать и о Турции, которая превратилась из основного антироссийского бастиона НАТО практически в ее стратегического партнера.

Россия не угроза территориальной целостности или безопасности для Франции и Германии, в которых тем не менее обеспокоены негативным влиянием российской политики на европейский порядок. Несмотря на это, и Париж, и Берлин видят огромные преимущества для достижения своих национальных интересов, а также интересов ЕС в целом от продуктивных отношений с Россией.

Наконец, для США Москва выступает в качестве фактора по целому ряду региональных и функциональных вопросов: на Ближнем Востоке, в Европе и в Восточной Азии, а также в энергетической политике, вопросах кибервойны и поддержания ядерной стратегической стабильности. Но сама по себе Россия не занимает центральное место во внешней политике Вашингтона, а внимание ей уделяется лишь эпизодическое. Например, США могли бы сосредоточиться на вопросе «вмешательства» Москвы в выборы 2016 года, но не беспокоиться постоянно о России, как в Польше или Румынии.

Какой подход точно обречен на провал, так это попытка сделать ради евроатлантической солидарности обеспокоенность и оценки одних членов организации фундаментом позиции всех остальных. Никто не готов перекладывать на Эстонию или Португалию ответственность определения совместной трансатлантической позиции в отношении России.

Вместо этого такие страны, как Германия, продвигают двухсторонний подход, включающий в себя как сдерживание, так и взаимодействие с Кремлем. Сдерживание выбрано для смягчения обеспокоенности Эстонии в отношении ее уязвимости перед российским давлением. Этот эффект достигается с помощью отдельных санкций или путем содействия инициативам по оперативному усилению, направленному на то, чтобы продемонстрировать способность НАТО быстро и эффективно отреагировать на любое неядерное вторжение России. В то же время Германия также осуществляет торговые и инвестиционные сделки с Россией.

Это делается либо с тем, чтобы подтолкнуть поведение России на международной арене в направлении, предпочтительном для Германии, либо обусловлено тем, что Берлин на первое место ставит собственные экономические и деловые интересы, а не проблемы безопасности других европейских государств. Такой подход подвергается яростной критике, с одной стороны, стран южной Европы, которые считают санкции и развертывания военных на востоке ЕС излишне провокационными, а с другой — прибалтийских государств и Румынии, которые видят в действиях Берлина умиротворение Кремля, лишь играющее ему на руку.

Более того, Вашингтон, несмотря на предпочтения Трампа, склоняется к более конфронтационному подходу к Москве, в рамках которого предпринимается попытка изолировать страну и оказать на нее давление. Дело осложняется тем, что Вашингтон не готов предлагать европейским союзникам альтернативу сотрудничеству с Россией. Убедить Германию отказаться от проекта трубопровода «Северный поток — 2» или Францию вывести свои энергетические компании выйти из ключевых российских проектов будет непросто. В этом не преуспел даже бывший глава Белого дома Барак Обама.

Тем не менее есть вероятность разногласий между США и такими странами, как ФРГ и Франция, благодаря недавним решениям американской администрации. Среди них введение пошлин на поставляемые из ЕС товары, которые считаются угрозой национальной экономической безопасности США, а также выход из ядерной сделки с Ираном, который также чреват введением против европейских компаний вторичных санкций.

Таким образом, заключает автор, риск заключается в том, что саммит НАТО, на котором не ожидается единства позиций, будет воспринят как демонстрация отсутствия у евроатлантического сообщества солидарности прямо перед тем, как Трамп встретится с Путиным в Вене. Такое развитие событий может также сказаться на направлении «исторического диалога» президента Франции Эммануэля Макрона с Россией так, что между странами НАТО в их позиции по отношению к России появится пропасть. Подобный исход не может положительно сказаться на интересах безопасности Запада.