В новую Российскую армию наберут 300 тысяч человек
Санкт-Петербург, 8 января, 2018, 12:00 — ИА Регнум. 26 декабря под председательством прапорщика Куделько состоялось собрание военной организации при ЦК РСДРП (б). На повестке дня — вопрос о создании социалистической армии. С большим докладом, теоретически обосновывающим необходимость и допустимость создания армии, выступил Невский. По вопросам организационно-практического характера выступил Подвойский:
«Наступать мы не собираемся, но заключать позорных условий мира мы тоже не собираемся… В течение 1 ¼ месяца,
Для этого Подвойский предлагает ряд мероприятий в области агитации. На голосование ставятся и принимаются следующие предложения:
«1. допустимость и необходимость создания социалистической армии — единогласно, при двух воздержавшихся;
2. ядро армии создать из частей Петроградского гарнизона, за —16, воздержалось — 28;
3. работу по организации и агитации возложить на Подвойского, Механошина, штаб красной гвардии; работа в Петрограде поручается представителям партийных левых организаций (единогласно);
4. 28 декабря организуется штаб для технической работы по созданию социалистической армии — единогласно, при одном воздержавшемся».
На заседании Общеармейского съезда по демобилизации армии принята резолюция о беженцах, согласно которой солдаты-беженцы демобилизуются вне очереди.
Происходила организация и отправка первых рабочих отрядов из Аша-Балашовского и Минарского заводов Урала на борьбу с Дутовым.
Петлюровское командование предъявило представителям рабочих брянского завода ультиматум с требованием сдать оружие. Ультиматум отвергнут.
Одесский совет р., с. и кр. депутатов постановил устроить манифестацию воинских частей совместно с Красной гвардией.
Троцкий пишет по поводу процессов в армии и деревне к январю 1918 года:
«Однако в смысле непосредственного воздействия на деревню еще большее значение имели солдаты. Только в искусственных условиях фронта или городской казармы молодые крестьяне, преодолевая до известной степени свою разобщенность, становились лицом к лицу с проблемами национального масштаба. Политическая несамостоятельность давала, однако, знать себя и здесь. Неизменно подпадая под руководство патриотических и консервативных интеллигентов и стремясь освободиться от них, крестьяне пытались сплотиться в армии особо от других социальных групп…
Только в крупных революционных центрах, под прямым воздействием рабочих, советы крестьян-солдат успели развернуть значительную работу. Так, крестьянский Совет в Петрограде с апреля 1917 по 1 января 1918 года послал в деревню 1395 агитаторов, которым были выданы специальные мандаты; столько же примерно выехало без мандатов. Делегаты объехали 65 губерний. В Кронштадте среди матросов и солдат создавались по примеру рабочих землячества, которые выдавали делегатам удостоверения в «праве» на бесплатный проезд по железным дорогам и на судах. Частные дороги принимали такие свидетельства безропотно, на казенных возникали конфликты.
Официальные делегаты организаций были все же каплями в крестьянском океане. Неизмеримо большую работу выполнили те сотни тысяч и миллионы солдат, которые самовольно покидали фронт и тыловые гарнизоны, унося в ушах крепкие лозунги митинговых речей. Молчуны на фронте становились у себя в деревне говорунами. Недостатка в жадных слушателях не было. «Среди крестьянства, окружавшего Москву, — рассказывает один из московских большевиков, Муралов, — происходил громадный сдвиг влево… Московские села и деревни кишели дезертирами с фронта. Туда же проникал и столичный пролетарий, не порвавший еще связи с деревней…»
«Прибывшими в отпуск солдатами и матросами, — доносит комиссар Бугульминского уезда, — ведется агитация с целью создать анархию и погромное настроение…» Если не солдаты начинали борьбу, то они ее заканчивали. В Нижегородском уезде мужики теснили женский монастырь, косили луга, разломали заборы, не давали монашкам проходу. Настоятельница не сдавалась, милиционеры увозили мужиков на расправу. Так дело тянулось, — пишет крестьянин Арбеков, — до прихода солдат. Фронтовики сразу взяли «быка за рога»: монастырь был очищен. В Могилевской губернии, по словам крестьянина Бобкова, «солдаты, которые вернулись с фронта домой, были первыми вожаками в комитетах и руководили изгнанием помещиков…»
Про ожидания в связи с Учредительным собранием Троцкий пишет:
«134 000 помещиков еще дрожат над своими 80 миллионами десятин. Наиболее угрожаемым является положение верхушки, 30 тысяч господ старой России, которые владеют 70 миллионами десятин, свыше 2000 десятин в среднем на владельца. Дворянин Боборыкин пишет камергеру Родзянко: «Я помещик, и в моей голове как-то не укладывается, чтобы я лишился моей земли, да еще для самой невероятной цели: для опыта социалистических учений». Но революция и имеет задачей совершить то, что не укладывается у правящих в головах.
Более дальновидные помещики не могут, однако, не видеть, что имений им не удержать. Они уже и не стремятся к этому: чем скорее развязаться с землею, тем лучше. Учредительное собрание представляется им прежде всего как большая расчетная палата, где государство возместит им не только за землю, но и за треволнения…
Крестьяне-собственники примыкали к этой программе слева. Они не прочь были прикончить паразитическое дворянство, но опасались расшатать понятие земельной собственности. Государство достаточно богато, заявляли они на своих съездах, чтобы заплатить помещикам каких-нибудь 12 миллиардов рублей. В качестве «крестьян» они рассчитывали при этом воспользоваться на льготных условиях помещичьей землицей, оплаченной за счет народа. Собственники понимали, что размер выкупных платежей есть политическая величина, которая будет определена соотношением сил к моменту расплаты…
Взаимоотношения между основными классами России нашли свое воспроизведение в деревне. Как против монархии дрались рабочие и солдаты наперекор планам буржуазии, так против помещиков смелее всего поднималась беднота, не слушая предостережений кулака. Как соглашатели верили, что революция станет прочно на ноги лишь с момента, когда Милюков признает ее, так озирающемуся направо и налево середняку представлялось, что подпись кулака узаконивает захваты. Подобно тому, наконец, как враждебная революции буржуазия не задумалась присвоить себе власть, так кулаки, противодействовавшие разгрому, не отказались воспользоваться его плодами. Власть в руках буржуа, как и помещичье добро в руках кулака, удержались недолго — в обоих случаях в силу однородных причин».