Чью экономику рискует развить министерство экономического развития РФ?

Цифровая экономика наряду с прочими высокими технологиями — это единственное, что может спасти Россию в условиях современных вызовов. Такое мнение высказал министр экономического развития РФ Максим Орешкин на «правительственном часе» в Совете Федерации 27 сентября 2017 года.

Вероятно, министр предполагает, что упомянутый им демографический провал и связанный с ним дефицит на рынке труда закроют роботы, автоматизация и программное обеспечение. Как ещё можно понимать связываемое им представление о цифровой экономике с катастрофической ситуацией на рынке труда? Тем более что «низкий уровень безработицы» Орешкин приводит в качестве одного из бедствий, постигших экономику России. Согласно данным Минэкономразвития, уровень безработицы по стране держится на отметке 4,9%. Это означает, что большого потенциала на рынке труда с точки зрения увеличения занятости сейчас нет, — говоря простым языком, люди еще не дошли до отчаянного положения, в котором им придется «вертеться, как проклятым» в поисках места под солнцем.

«Единственная возможность обеспечить экономический рост — повышение производительности труда, создание современных систем электронной торговли, оптимизация логистических систем с применением новых технологий, в целом избавление от ненужного посредничества и лишних действий благодаря новым технологиям — путь к ускоренному росту производительности в экономике», — заявил Орешкин.

Логику министра можно понять: действительно, применение цифровых технологий для отсекания излишних посреднических цепочек может дать положительный эффект. Кроме того, по мысли председателя Счётной палаты РФ Татьяны Голиковой, денег в стране хватает, но нет эффективных институтов управлениями этими деньгами. Может быть, цифровизация способна решить эту проблему? Там, где не справляются люди, смогут справиться не подверженные коррупции (но только коррозии) роботы? Может, и смогут. Но всё равно — с соблюдением пары условий. Во-первых, если тот, кто готов поставить свой предыдущий уклад экономики под слом, заранее знает, как он перепрофилирует высвободившуюся рабочую силу, не надеясь на «невидимую руку рынка», так любящую душить зазевавшихся. И во-вторых, если материальная база в виде компьютеров (как персональных, так и более высокого порядка), комплектующих и программного обеспечения является отечественной. В противном случае цифровизация приведет лишь к дополнительному налогу на родную экономику, взимаемому в пользу поставщика вышеперечисленного. Иными словами, цифровая экономика требует достаточного развития материальной базы, иначе она будет улучшать показатели только страны — поставщика компьютеров, комплектующих и ПО. Спикер Госдумы Вячеслав Володин уже озаботился этим вопросом, хотя в несколько экзотическом аспекте. Он считает, что одним из вопросов, требующих незамедлительного законодательного решения, это вопрос «отношения» человека и искусственного интеллекта. Даже без учёта старинной практики, давным-давно описавшей взаимоотношения владельца и вещи, вряд ли Госдуме стоит в срочном порядке заниматься изобретением пятого колеса к несуществующей телеге, сиречь отсутствующему искусственному интеллекту. Прав Володин в одном — он считает необходимым предвидеть и моделировать ситуацию, в которой роботы будут интенсивно вытеснять работников из многих областей занятности.

Но вернемся к имеющемуся провалу в российской электронной и цифровой области. Особенно пикантно ситуация с цифровизацией выглядит, если рассматривать планы Минэкономразвития по вложению в программу цифровой экономики до 100 млрд рублей ежегодно. Что же будут развивать эти деньги? Программа, как известно, включает в себя развитие следующих сфер.

— Информационная инфраструктура

— Исследования и разработки

— Кадры и образование

— Информационная безопасность

— Государственное управление

— Умный город

— Цифровое здравоохранение.

Примечательно, что в США, с которых уже давно предполагается брать пример, ни одна из данных областей не относится к области высоких технологий. А относятся к ним:

— Фармацевтика

— Полупроводники

— Научные и измерительные приборы

— Связь

— Авиакосмическая техника.

Это в Штатах называется «хайтек».

Таким образом, ни один из пунктов «главного направления развития российской экономики» не связан с высокотехнологическим развитием. Оставляя вопрос материального обеспечения проекта на добрую волю зарубежного поставщика.

Говоря о США, можно вспомнить, что кроме высокотехнологичного производства, там есть также понятие высокотехнологичных услуг. К которым относятся финансовые и бизнес-услуги, образование, здравоохранение и связь.

По мнению доктора физико-математических наук Г. Г. Малинецкого, программа российской цифровой экономики в том виде, в котором она предложена Министерством экономического развития, напоминает попытку сразу перейти к сфере услуг, не имея для этого материальной базы. То есть — торговлю чужим товаром. Это уже не говоря о том, что хорошо пустившая корни цифровая экономика может служить великолепным оружием против зависимого от чужого материального ресурса государства. Такую экономику, случись нужда, можно будет выключить, фигурально выражаясь, «одним нажатием кнопки».

Кстати говоря, какое количество денег предполагается «зарыть» в цифровую экономику, мы ориентировочно представляем. Пусть это будет около триллиона рублей в перспективе 10 ближайших лет. Но какие сферы дают так называемые цифровые дивиденды обществу, увлеченно цифровизирующему свою экономику? По мнению специалистов Всемирного банка, оценивших в 2016 году состояние цифровой экономики в мире, главными отраслями, приносящими выгоду от цифровизации, являются:

— Электронная коммерция

— Электронный банкинг

— Электронные платежи

— Интернет-реклама

— Интернет-игры.

Отсюда вопрос: в какой из этих областей российская экономика особенно сильна? Сильна настолько, что сможет составить существенную конкуренцию, скажем, Великобритании или Южной Корее? Надеемся, все понимают, что речь идёт о Министерстве экономразвития именно Российской Федерации, а не какого-то другого государства?

Многие из международных экспертов оценивают ситуацию еще жёстче, предполагая, что львиную долю полезного выхода цифровой экономики будут получать только те игроки, которые направляют свои усилия в сектор разработки и производства программного обеспечения и технических средств для компьютеров, которые будут обеспечивать некие экономические процессы. В таком случае ситуация с российскими планами по цифровизации становится ещё более нелогичной. Особенно если учесть маленький нюанс с западными санкциями, в которые можно включить всё, что угодно. Например, то самое оборудование, без которого всякая цифровизация — лишь звук пустой. А планы по её внедрению станут подобны анекдоту про слона, который мог бы «съесть пять ящиков моркови, да только кто ж ему их дасть»?

Но даже если всё обойдется и оборудование продадут, все ли проблемы окажутся решены? Взять хотя бы программу «умного города». Да, можно представить себе населённый пункт, большая часть жизнедеятельности которого обеспечивается определёнными автоматами, оснащёнными точными датчиками. Это если не учитывать того, что в России требуется поддержание в рабочем режиме около 1 млн км трубопроводов. Никакими датчиками и автоматами эту проблему не решить. Похожая ситуация наблюдается и в прочих областях, вспомним ли мы про кадры и образование или здравоохранение, которые являются основой «человеческого капитала», — людей, поставляющих верные решения относительно своей личной экономической стратегии и взаимосвязи с окружающими.

Возвращаясь к идеям Орешкина, следует вспомнить, что его прогноз основан на крайне оптимистичных представлениях. 7 июня 2017 года на пленарном заседании Госдумы он заявил о «начале новой волны экономического роста». Предсказав, по-видимому, возвращение к досанкционным показателям. К сожалению, министр не объяснил причины возникновения этой новой волны, без которых его выкладки, основанные на позитивных показателях просто в сфере продаж, могут выглядеть несколько необоснованными. А анализируя инвестиционную картину, стоит крепко призадуматься. Никаких революционных сдвигов в инвестициях в реальный сектор не наблюдается, тем не менее министр сообщил, что в цифровую экономику будет направлено пять триллионов рублей. Источники не уточняются. Осталось только выяснить, где взять необходимые 5 трлн, чтобы вложить их в новую, неизведанную и рискованную отрасль. Надежды же Орешкина на то, что желаемую прибыль обязательно дадут «расширение внешних рынков для экспорта отечественной продукции» не вызывают особого доверия на фоне отсутствия прорывных достижений в отечественном производстве.

Цифровую экономику можно строить, только развивая собственную электронную промышленность. В противном случае существующую в данный момент идею можно счесть еще одной формой вывода денег в области, где их результативность невозможно оценить. Никакого планомерного развития на такой основе осуществить нельзя. При сокращении инвестиций в реальный сектор и отсутствии в РФ электронной промышленности развивать можно только цифровую экономику государства — поставщика комплектующих и ПО. Россия никаким образом не входит в число таких стран. А потому прежде, чем говорить о какой-либо цифровизации, стоило бы решить именно эту проблему.

Читайте также: В России создано 339 информсистем — но «результаты печальные»