«По тем, кто пытался уйти, стреляли. И попадали» — как выжили мариупольцы

Тихий уголок на берегу Азовского моря. Белосарайская Коса. Белосараечка — так ласково называют этот населенный пункт. Излюбленное место всех жителей Донбасса. Сейчас доехать сюда даже из Мариуполя проблематично местным жителям, не то что из отдалённого Донецка. Корреспондент ИА REGNUM посетил населённый пункт, который принял тысячи беженцев из Мариуполя и его окрестностей. Они рассказали, какой ужас перенесли из-за бесчеловечных поступков киевских боевиков, и как им удалось выжить.

Жительница Мариуполя, сбежавшая в Белосарайскую Косу, со слезами на глазах вспоминает, как пряталась от обстрелов в подвалах.

«У моей дочери было две квартиры неподалёку от завода «Азовсталь». Вот эти сволочи [имеет в виду ВСУ] сразу, как только началось, били по её одному дому и второму. Вдребезги. Перед этим она мне позвонила, говорит: «Мама, ты, наверное, езжай к моей сестре, потому что, наверное, будет война». Я даже не поверила, вы знаете. Я говорю, а что, Россия нападает? Она говорит: «Нет, не Россия, наши азовцы (организация, деятельность которой запрещена в РФ). О том, что азовцы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) такие, мы знали давно уже. Но чтоб до такого дойти… Чтобы уничтожить город прекрасный, уничтожить дома такие, уничтожить людей. Это просто не укладывается в голове», — поделилась женщина.

О том, как складывается жизнь у тех, кто нашёл временный приют в Белосарайской Косе, рассказал житель Мариуполя Богдан Борман. Мужчина говорит, что гуманитарную помощь его семья получала здесь в начале июля. Теперь раздавать её будут только пенсионерам и многодетным семьям.

«Предполагается, что уже люди должны были найти работу. Но дело в том, что здесь много беженцев из Мариуполя, у которых нет квартиры вообще, они сгорели под ноль. Устроиться [на работу] в Мариуполе мы не можем, потому что ночевать негде. Получается палка о двух концах — в Мариуполь мы устроиться не можем, негде ночевать, а здесь работать негде и гуманитарки нет», — сетует он.

Транспорт в Мариуполь ходит трижды в день. До 1 октября плата за проезд взиматься не будет. В Мариуполь приезжает полный автобус, это около 60 человек. Обратно в Белосарайскую Косу возвращаются около 12 человек.

«Когда мы приехали в Белосарайскую Косу 17 марта, стали в очередь на гуманитарную помощь. В списке мы были 5200-е. Это те люди, которые приехали из Мариуполя. Гуманитарку давали не на человека, а на семью, то есть здесь в марте было более 5000 семей. Гуманитарка в Белосарайскую Косу пошла в конце марта, когда пришли российские войска. Первая пошла в Мариуполь, вторая — по окрестным сёлам», — продолжает Богдан.

Первая гуманитарная помощь шла из России. Это были две коробки. В одной средства гигиены: шампунь, мыло, станок для бритья, две пачки порошка для ручной стирки, два рулона туалетной бумаги. В продовольственной коробке было четыре банки тушенки, две банки сгущёнки, четыре банки рыбных консервов, 2 кг макарон, 1 кг сахара, четыре пакета гречки. Еще шёл комплект детям до трёх лет: подгузники, сухое питание, присыпка. Это была первая гуманитарная помощь. Дальше шло всё хуже, и предпоследний раз помощь состояла из шести банок селедки. В последний раз дали 1 кг сахара, восемь банок разных консервов и бутылку масла на семью.

«Первый груз состоял из 1100 комплектов. Потом через три дня подошёл ещё грузовик. Дальше грузовики шли в основном из Донецка. Но у Донецка возможность помогать намного меньше, чем у России, соответственно, гуманитарные наборы были похуже. Это была в основном еда, без средств личной гигиены. Уже под конец дали одну пачку стирального порошка и шампунь. Сейчас гуманитарки уже вот как полтора месяца нет, в Мариуполь её возят, хотя много беженцев из Мариуполя ещё тут. Уже в принципе и из Донецка. Как только начались обстрелы, люди хлынули в эти села, и даже есть объявления: «Сниму дом с подогревом до следующей весны». Люди не верят, что в Донецке это закончится быстро», — делится Богдан.

Большая часть последней гуманитарной помощи шла из Донецка. Тогда город обстреливали не так, как сейчас. А сейчас им там просто некогда. Во-вторых, какая б страна Россия ни была, её ресурсы рано или поздно подходят к концу, и сейчас, наверное, нужнее помогать армии, фронту и линии соприкосновения, говорит Богдан.

«Потому что фронт от нас отодвинут. Да, у нас город в развалинах, но всё-таки сейчас в первую очередь нужна помощь тем, кого только освободили и кто в таком же положении, как мы в марте. Есть полное понимание ситуации. До 17 марта мы сидели в подъезде в Мариуполе. Даже не в подвале, потому что он был забит людьми», — вспоминает мужчина.

В своё время Богдан занимался историческим фехтованием. Его тренер всегда говорил, что на ристалищах на поединок надо выходить, отбросив все мысли, что волноваться надо за пределами соревнований. Отсюда выработалась привычка в опасной ситуации не испытывать страх за себя. Но потом все накопленные эмоции за часы, дни, а то и месяцы один раз выплескиваются. Собственно, это и помогло ему сохранять в тот трудный период трезвую голову.

«Как выбирались из Мариуполя — это отдельная история. Выбираться пытались с первых же дней. Но киевские боевики из города никого не выпускали. По тем, кто пытался уйти обходными тропами, стреляли и чаще всего попадали. Это было где-то в конце февраля. Не выпускали, чтобы был живой щит из людей, за который можно прятаться в городе. Если бы все выехали, штурм Мариуполя прошёл бы гораздо быстрее. Это мое мнение со стороны наблюдателя», — делится Богдан.

Вместе с семьёй он выбрался 17 марта. Бегство предварил прилёт снаряда в квартиру его матери в центре города 15 марта.

«На крыше нашего и соседнего дома «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) сделал огневую точку. Они стреляли из ручных ракетных установок, которые ставятся на плечо (специалистам лучше знать, чем мне, как они назывались). Это многозарядная ракетница. В первые же дни они их опробовали по соседним гаражам. Гаражи были рядом с жилым кварталом, сгорело десяток машин, сгорели гаражи и сторож, который там находился. Буквально через пару дней они произвели ещё выстрел с крыши по частному сектору, потому что было четко видно дымок, откуда стреляли. Было разрушено три дома. По нашей и соседним улицам постоянно возили пушки, разные колесные приспособления с орудиями, которые делали несколько выстрелов и уезжали. На то место через несколько минут приземлялись ответные выстрелы. Дошло до того (рассказывал знакомый, который жил в соседнем районе на верхнем этаже и с балкона всё видел), что четко по нашему двору били. Это уже было после того, как мы выехали», — говорит Богдан.

Фактически во всех домах, которые сгорели, были огневые точки «Азова» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Хороший знакомый Богдана рассказывал, что всех жителей многоэтажного дома согнали в подвал и начали забрасывать квартиры зажигательными гранатами или «коктейлями Молотова». Дом начал гореть, но «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не знал, что есть ещё один выход в соседнем подъезде из подвала. Люди вышли через него и спаслись.

«Лично у нас попыток выехать не было. Пробовали люди, которые жили в нашем дворе. У нас большая часть подвалов (бомбоубежища) ранее были распроданы под магазинчики, и в некоторых бомбоубежищах жили люди из соседних дворов. У нас во дворе стояло машин 70, места уже в бомбоубежищах не было. Мы во время стрельбы спускались просто на первый этаж. Надеясь, что туда не прилетит. Окон близко не было, и, забегая вперёд, когда мы вернулись первый раз в город в мае, да, площадка осталась целая, туда ничего не прилетело. Несколько попыток выезда было у тех, кто с нашего двора, их не выпускали. Когда объединённые войска РФ и Новороссии были на подступах к Мариуполю, освободилась меликинская трасса. Мы плюнули, загрузились тремя семьями (я, мама, сестра, жена), забрали домашних животных, скарб уже не влез, и выехали с надеждой, что как-нибудь доедем», — вспоминает мужчина.

По пути стоял блокпост. Очередь из машин была огромная. Подозрительных мужчин раздевали, искали татуировки, у многих находили, и их отводили в сторону. Семью самого Богдана не досматривали.

«По дороге, пока мы ехали, было видно, что машины пытались выезжать ранее, но от них остались просто обгоревшие корпуса. Когда мы проезжали мимо поселка Ялта, это от Белосарайской Косы примерно в семи километрах, стоял взорванный мост. ВСУ, отступая, взорвали мост, попутно несколько домов, которые были рядом с ним, чтобы затруднить передвижение. Смысла я в этом не вижу, потому что обходной путь был буквально в 20 метрах от моста. Это какая-то диверсия из-за злого умысла, чем какая-то угроза для наступления», — считает Богдан.

В Белосарайскую Косу за несколько дней до начала СВО выехала племянница жителя Мариуполя. Она думала, что вернётся, но ей пришлось поголодать. Брала запасы еды на день-два, но продовольствие быстро закончилось. Была отключена мобильная связь «Киевстар», оказалось, что её отключил сам Киев. Никакого падания по вышке не было, потому что связь замечательно тянула около штабов, где стояли ВСУ. Тогда Богдан попросил знакомых принести немного еды племяннице.

«Было немного денег, но с начала марта ничего за них нельзя было купить. По той простой причине, что 5 марта магазины уже не работали, их активно грабили. Начинали грабить сами ВСУ. Когда мы шли в очередь за водой, это было 7 марта, как сейчас помню, вскрывали эти «красавцы» магазин мобильной связи и среди бела дня выносили технику, грузили в милицейские и военные машины», — рассказывает Богдан.

Он говорит, что это был вопрос выживания. ВСУ нужна была еда, потому что все дороги в Мариуполь были перекрыты. Они вскрывали супермаркет. По понятным причинам и мирные жители туда бежали. Например, в супермаркете располагался универмаг, поэтому люди выходили не только с консервами, но и с шубами и кроссовками. Даже забирали старые калькуляторы, на которых считали продавцы.

«Грабили строительные магазины, но опять же из-за вопроса выживания. У нас подвал был забит людьми, рукастые мужики колотили нары, чтобы больше людей помещалось. Аптеки грабили в первую очередь. Недалеко от нас был оружейный магазин, хозяева буквально отстреливались от мародеров. В принципе, сейчас можно пройтись по рынку и посмотреть, вот стоит какой-нибудь человек, у него 30 серебряных колец на продажу. Вопрос, откуда он их взял. У меня странное ощущение, что владельцы крупных магазинов все знали заранее и вывезли тоже заранее. Потому что в местных новостях 22–23 февраля, за сутки до начала спецоперации показывали, что крупный магазин бытовой техники всё вывозил из города», — делится мужчина.

До этого ВСУ начали стягиваться в Мариуполь. Было понятно, что что-то грядёт. И большинству людей было наплевать.

«У меня есть одна знакомая психолог, которая начала отсчёт военных действий с 24 февраля 2022 года. Потому что когда бомбили Донецк в 2014 году, у неё там не было ни друзей, ни знакомых, её это не касалось. Хотя военные действия проходили буквально в сотне километров от нас. Когда война кованым сапогом постучала именно в её квартиру, для неё, как и для многих из нас, война началась. Хотя она уже шла восемь лет», — признался он.

Когда Богдан вместе с семьёй приехал в Белосарайскую Косу, была неделя осознания происходящего и привыкания. На следующий день в соседнем посёлке Ялта были куплены продукты питания на те немногие сбережения, которые остались.

«Здесь, на Белосарайской Косе, некоторые местные товарищи делали хороший бизнес. У них каким-то способом и объездными манёврами была возможность возить продукты с территорий бывш. УССР. Они их продавали по весьма завышенным ценам: 1 кг картошки — 400 рублей, палка самой дешевой колбасы — 1000 рублей, литровая бутылка самого дешевого обычного растительного масла — 800 рублей, одна пеленка для детей 60 см на 60 см — 100 рублей. Это ещё не самые дорогие списки товаров, которые там продавались. Пока не началась гуманитарка, торговля у людей шла просто замечательно», — продолжает мужчина.

По его словам, из-за наплыва беженцев свет отключался на 12 часов — с 22:00 до 8:00. Так как здесь большая часть домов — это пансионаты. Они летние, а минусовая температура была фактически до конца марта — начала апреля. Много людей приезжали, включали обогреватели, и сеть не выдерживала. Спали в одежде, но это еще не самое плохое, что могло тут быть.

«Свет на Белосарайскую Косу поступает с большой станции на Мангуше. Мангушу повезло, военные действия там не велись. Благодаря этому у нас сейчас есть интернет. Не у всех в Мариуполе он есть. Хотя, когда ВСУ отходили, они просто резали проводку», — отметил Богдан.

Мать Богдана Бормана едва оправилась от пережитого. Сегодня она часто смотрит фотографии в семейном альбоме, предаваясь воспоминаниям.

«Вот мой сын, Богдан. Вот мне было три года, когда Великая Отечественная война началась. Это мама моя Александра. Это я. У меня были всегда роскошные волосы. Вот моя мама в борьбе с бандеровцами в Луцке, член партии в 1946 году. Её послал Хрущев на борьбу с бандеровцами. А это вся наша семья. Это я, это мой родной старший брат. Он был работник КГБ в Ростове-на-Дону. Убили его, раздавили машиной. Тогда банда Толстопятова была, он там работал у них и потом уже ушёл. Уже когда их посадили, его машиной задавили в кооперативном саду. Он вышел, его к забору прижали — и всё», — делится женщина.

Она показала снимок своей старшей сестры, муж которой был лётчиком. Он учил космонавтов. Отец женщины в Махачкале работал. Тёти и её детей в живых уже нет. Снимок Юры Еремеева, который был старшим штурманом Союза погранвойск СССР.

«А это у меня была собака Анда. Её мама была Лайда, а надо было переворачивать имя, для родословной. 42 медали, брала все. Она имела в городе, в квартире четыре «квадрата», тогда таких собак вообще не было, это восточноевропейская овчарка. 14 лет с нами прожила…» — предалась воспоминаниям мать Богдана Бормана.