Чечевица, танки, «Эсмеральда»: День снятия блокады на Дворцовой площади
«Я дуло потрогал», — довольно сообщил петербургский школьник однокласснику, отходя от современного танка Т-72БЗ, установленного на Дворцовой площади. На этом, кажется, для него программа-минимум была выполнена, потому что ребята направились к метро.
Но на интерактивную выставку, посвященную Дню полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, днем 27 января продолжали стекаться люди. В основном это были колонны школьников, студентов младших курсов, а также малыши с родителями, бабушками и дедушками.
Со сцены горожан радовали своими выступлениями фольклорные коллективы. Около 12:30 по Дворцовой промаршировал сводный оркестр Западного военного округа, выстроился у Александровской колонны и заиграл. Вокруг тут же образовалась толпа зрителей.
Из-за громкого выступления почти не было слышно лекции в «полевом кинотеатре» — палатке, которую по собственной инициативе установили директор Военного музея Карельского перешейка Баир Иринчеев и сценарист, составитель сборника «Танцуя под обстрелами» Егор Шилов.
Палатку украшали афиши «Конька-горбунка», которого давали в Театре комедии 10 августа 1943 года, «Пиковой дамы», «Евгения Онегина», концерта симфонического оркестра в Большом зале филармонии, где 9 августа 1942 года играли Седьмую симфонию Шостаковича под управлением дирижера Элиасберга.
Егор Шилов рассказал, что, дабы жителям блокадного Ленинграда было легче переносить тяготы, артисты Кировского — ныне Мариинского — театра не только выступали истощенные, оголодавшие, без мышц — на одних сухожилиях и связках, — но и изменили концовку балета «Эсмеральда» на радостную: в финале цыганка выходила замуж за Феба.
Затем был поставлен балет «Шопениана» с премьерой в Кронштадте — под массированным обстрелом. Обстреливали и премьеру «Евгения Онегина» 24 ноября 1941 года. Исполнитель роли Ленского Иван Нечаев вспоминал, что пришлось давать спектакль «в сукнах».
«Декорации не подвезли из-за длительных обстрелов, а люди пришли. Большой зрительный зал был переполнен. Во время второго действия начался артиллерийский обстрел района, в музыку Чайковского врывался вой и свист снарядов, близкие взрывы. <…> «Паду ли я стрелой пронзенный, или мимо пролетит она», — продолжал я петь и украдкой посмотрел в зал. Там никто не дрогнул и не выказал испуга», — цитировали воспоминания певца лекторы.
Балерина Наталия Сахновская сохранила письмо, полученное в мае 1942 года от ленинградки, которая с сестрой, потеряв всю семью, оставшись в одиночестве, в голоде и холоде, зашла в театр зимой 1942-го чисто случайно — там хотя бы было светло.
«Поднялся занавес, и вдруг исхудавшие, продрогшие и жалкие артисты на сцене пели и танцевали. Мы были так благодарны им и очень тронуты тем, что такие же несчастные, как мы, а нас отвлекали и развлекали. Мы забыли о своих горестях. Ложась в холодные кровати в темноте, мы в первый раз не говорили и не думали о еде, а делились впечатлениями», — писала блокадница.
По словам Егора Шилова, он интересовался у современных артистов Мариинки, знают ли они о подвиге предшественников, но те лишь выражали удивление.
На противоположной от палатки стороне площади красовались ретроавтомобили 1940-х годов, предоставленные патриотическим объединением «Ленрезерв». Правда, если современные боевые машины вроде «Гиацинта» или «Панциря» можно было потрогать и пощупать, открыть и закрыть — под чутким руководством военнослужащих ЗВО, то весь «винтаж» огородили оранжевым металлическим забором — ни подойти, ни сфотографироваться рядом.
Не хотел никто фотографироваться и с Петрами Первыми и императрицей Екатериной, которые, наверное, впервые чувствовали себя на Дворцовой в подобном антураже не в своей тарелке. В какой-то момент один из Петров сдался, отошел к палатке «Военторга» и прикупил чаю в пластиковом стакане.
«Военторг» же озаботился пропитанием посетителей выставки по вполне демократичным ценам: пирожки по 30−45 рублей, пирожные «Картошка» по 30, а «Улетайка» — по 40 рублей. Таких цен уже нет даже в столовых Смольного или городского парламента. В вещевых палатках можно было приобрести не только ушанки из искусственного меха защитного цвета по 750 рублей, но и футболки с Владимиром Путиным или плюшевых «Вежливых мишек» по 1,5 тысячи — игрушки наряжены в форму различных подразделений Вооруженных сил РФ.
Около 13:00 на площади появился губернатор Александр Беглов в сопровождении районных и прочих чиновников, а также командования ЗВО. «Кто-то приехал важный», — заметила делегацию компания младших школьников. «Кто?» — принялись поглядывать они в сторону Александра Беглова. «Откуда мне знать. Какой-то дядя», — развела руками юная петербурженка.
Александр Беглов тем временем осматривал технику. Вдруг откуда-то налетела стайка совсем маленьких детей в ярких жилетках и окружила градоначальника. Вела их воспитатель детского сада №109 на Дворцовой набережной.
Известно, что Александр Беглов очень любит детей, а еще больше любит с ними фотографироваться, что он тут же и проделал. «Смотрите в камеру!» — научал ребятню Беглов. Но они всё больше задирали голову и оборачивались на усатого дядю. Наконец предприятие успешно завершилось, Александра Беглова поблагодарили за потраченное время, градоначальник двинулся дальше.
Он добрался до реконструкторов клуба «Красная звезда», где тоже началась фотосессия. Реконструкторы одели форму образца 1943 года — как раз в январе пришел приказ о переходе на погоны, но фактически он затянулся до лета 1944-го. «Солдатский ремень уставной. Здесь хранились обоймы под винтовку Мосина, — показывал корреспонденту ИА REGNUM «зенитчик» Никита Кудряшов. — Это настоящие патроны, но они уже нерабочие. Фляга, вещмешок. Так как мы зенитчики, мы лопаты с собой не таскаем. А пехотинец у нас есть один — убежал куда-то — он весь обвешанный: лопата, еще один подсумок».
Говорил он это всё на фоне, собственно, зенитки — спаренки из пулеметов «Максим». «Хороший экземпляр», — похвалили реконструкторы.
«В ночь сырую длинную служишь ты периною, согреваешь ласково, серая шинель», — между тем декламировал Александр Беглов стихи Ермакова из песни «Серая шинель», продолжая фотосессию.
Градоначальник сфотографировался еще и с юнармейцами, после чего вплотную приблизился к полевой кухне. Там уже был накрыт стол с жестяными кружками, тарелками и ломтями хлеба. Молодые люди, одетые по форме 1940-х и в белых фартуках, предложили на выбор Беглову три каши.
«Гречка с говядиной тушеной, чечевица…», — начали они. Градоначальник не дослушал: «Давайте чечевицу, попробуем». Затем немного подумал: «Гречку тоже сделай».
По счастливой случайности рядом вновь оказался ребенок. Александр Беглов выхватил его из толпы глазами, а затем и руками, и притянул ближе к столу. Та же участь постигла и бабушку мальчика, и корреспондента ИА REGNUM, которой губернатор тут же подал чаю. Отказаться было невозможно: морозным днем на Дворцовой площади чай наливали и в других точках полевой кухни, только скопились туда стометровые очереди. Но эта кухня была особая.
Притянутому к столу малышу Беглов попытался вручить тарелку с кашей. Попытка провалилась. Бабушка пояснила, что тот ждет кормления с ложки. «Вообще он чечевицу не ест», — забеспокоилась она. Но Александр Беглов не растерялся, и скоро выяснилось, что из рук губернатора дети едят всё. «За маму, молодец. За кого ты еще будешь. За папу?» — приговаривал губернатор Петербурга во время кормления. «Давай за бабушку, — передумал он, — бабушка молодец, привела внучка такого».
Затем Беглов точно также накормил и саму бабушку. Та пыталась объяснить внуку, что кормит его губернатор Петербурга, но ребенок не обращал внимания на внешние раздражители и просто жевал.
На этом градоначальник остановился, сфотографировался с поварами и удалился ближе к сцене. Там — то ли случайно, то ли ради Александра Беглова, который возглавлял президентский Совет по делам казачества — затянули народную «Любо, братцы, любо». У кухни продолжили толпиться люди.
«Он мне тарелку дает, а я спрашиваю, вы меня тоже кормить будете, а он, нет, ешь сама», — хохоча, пересказывала петербурженка своей подруге. Другие просили у тех же поваров в белых фартуках положить чечевички или гречки. Но оказалось, что это невозможно — кухня закрылась сразу, как ее покинул губернатор.
«Я не могу, поймите, это выставочная кухня 1948 года!» — взмолился один из ответственных. Наконец одному особо настойчивому горожанину досталась кружка чаю. «Нарушаете?» — поинтересовались окружающие. «Нарушаю, а что делать», — пробурчал раздатчик.