Когда наблюдаешь разнообразные уличные битвы за «державну мову», которые ведут то и дело украинцы, когда видишь волны хейта, которые окатывают даже политиков типа Ляшко, рискнувшего исполнять в караоке песню на русском языке, неизменно недоумеваешь: а с чего вообще все эти борцы решили, что язык (причем единственный и безальтернативный) — необходимый элемент нацбилдинга? А тут еще и языковый омбудсмен Украины Креминь добавил абсурда, заявив, что даже на переменах в школе учителя и ученики должны общаться исключительно на «державной».

Сергей Корсун ИА Регнум

Вот отсюда и вопрос — а как же ирландцы? Каким образом у них государственный язык — английский, при всех вековых обидах на британцев? Более того, Ирландия весьма популярна во всей Европе как центр изучения английского языка. Именно в Дублин едут из Германии и Швейцарии, Испании и Италии, Польши и России (до известного момента) на языковые программы разной глубины и продолжительности. Я, собственно, сам десять лет назад участвовал в двухнедельном курсе и имел возможность убедиться, что английский язык никоим образом не мешает проявляться ярко выраженной ирландской идентичности. И никоим образом они по поводу доминирования языка бывших оккупантов не комплексуют.

И это было бы нелепо. Ведь огромная часть англоязычной литературы создана ирландцами. Это и творец Гулливера Джонатан Свифт, и создатель мифа о Дракуле Брэм Стокер, это Оскар Уайльд, Бернард Шоу, Джеймс Джойс, Клайв Стейплз Льюис с его «Хрониками Нарнии» — всех совершенно невозможно перечислить. Ирландцы реально немыслимо одаренный в литературном плане народ.

А может, у них свой язык не сохранился? Вполне сохранился — ирландским гэльским владеют в стране около полутора миллионов человек (при населении свыше 5 миллионов). Он тоже, разумеется, является государственным языком, и к нему всяческое почтение. Но на улице в Дублине у вас очень мало шансов его услышать…

Так может, просто ирландцы не так уж много претерпели от англичан, не так глубоки раны? На самом деле, говоря об отношениях двух этих народов, вполне можно вести речь о геноцидных практиках. Ну, начнем с того, что после Реформации протестанты-англичане ирландцев-католиков вообще не вполне за людей считали.

Например, результатом подавления восстания в Ирландии Оливером Кромвелем (лидером Английской революции) стала потеря страной, по скромным подсчетам, 25% населения. По нескромным — до 50%…

А через двести лет, в 1845–1849 годах земельная политика английских лендлордов вызвала самый натуральный «голодомор». Результатом его стала опять потеря четверти населения — часть погибла, часть эмигрировала в Америку.

Но может, ирландцы просто «толстовцы», типа не держат зла, не платят «оком за око»? Отнюдь. Ирландская республиканская армия (ИРА), которая вела борьбу за независимость страны, не брезговала самыми радикальными методами. Не говоря уж о том, что в конце XX века под этим именем действовала уже откровенно террористическая организация. И она и сегодня порой напоминает о себе.

Потому что вопрос Белфаста (Северная Ирландия, остающаяся в составе Великобритании), с их точки зрения, не решен. А он, вопрос этот, между прочим, тоже кое-что очень напоминает. Ведь значительную часть населения севера составляют шотландские и английские переселенцы, исповедующие протестантизм и имеющие ярко выраженную, подчеркнутую британскую идентичность. И люто ненавидят католическую по составу бойцов ИРА.

Кстати, первым премьер-министром независимой Ирландии стал человек, чья судьба и жизненные ориентиры, пожалуй, ставят еще больше вопросов в развитие тезиса, вынесенного в заголовок.

Эймон де Валера начинал свою политическую активность в Гэльской лиге — организации, чьей миссией было сохранение ирландского языка в условиях британской оккупации. Но очень скоро он станет одним из лидеров борьбы за независимость и создателей ИРА.

Он пройдет через все перипетии кровавого противостояния с Лондоном, а потом еще и гражданской войны, развернувшейся между разными крыльями ИРА. А уже будучи премьер-министром, он совершит максимально возможный вызывающий жест. В мае 1945 года он посетит посольство Германии, чтобы выразить соболезнования в связи со смертью Адольфа Гитлера (Ирландия сохраняла нейтралитет во Второй мировой).

Он был нацистом? Нет, просто он очень не любил Британию. В 1959 году он станет президентом Ирландии и покинет этот пост только в 1973-м, когда ему исполнится 90 лет…

То есть смотрите: человек, начавший свой путь как борец за ирландскую «мову», весьма радикальный по своим взглядам, участвовавший лично в вооруженной борьбе с англичанами, а потом определявший политику Ирландии и возглавлявший ее практически четверть века, не отменил на территории страны английский язык и не заставил всех говорить на милом его сердцу гэльском.

Почему? Ну, наверное, потому, что, несмотря на то, что один из основоположников литературного абсурдизма Сэмюэл Беккет, живший в те же годы, тоже был ирландцем, этому замечательному талантливому народу, а главное, его элите всегда было очевидно, что абсурдизм в политике до добра не доведет.

Ну и помимо простого здравого смысла, есть причина. Дело в том, что ирландская идентичность реально сильна. Сыны Зелёного острова ощущают себя таковыми не в связи с языком, на котором говорят. Нет, они остро ощущают себя именно ирландцами, со своей трагической историей, большая часть которой — это борьба с англичанами. И в которой, кстати, никогда до XX века не было единого национального государства.

Но ирландское самосознание настолько сильно, что не нуждается ни в каких дополнительных мерах по «ирландизации». И главное отличие двух стран именно в этом — в Ирландии из мощной и всеобщей идентичности вырос политический проект. А украинские элиты решили под политический проект создать всеобщую тотальную идентичность. И избрали «мову» главным инструментом, которым орудуют буквально как молотом. Но попытка «вколотить» идентичность всегда оборачивается такими последствиями, которые могут разрушить сам проект, ради которого стараются молотобойцы.