Многие кадры атаки палестинцев на Израиль (убийства гражданских, издевательства над заложниками, глумление над трупами) — это реальный хоррор. Вы спросите: а разве мы не видели немало подобного хоррора и раньше из самых разных зон боевых действий или в исполнении самых разных террористов? Видели. Но подобное идет чем дальше, тем гуще. На наших глазах рушится так называемая мировая стабильность, которая, как казалось многим, будет дальше только еще стабильней.

Иван Шилов ИА Регнум

Но это была обычная иллюзия человеческого сознания, пытающегося зафиксировать позитив, не расставаться с ним, даже перед лицом реальной угрозы. Более того, современные психотерапевтические практики в большинстве своем на этом же основаны. Но такой уход от реальности может дорого стоить и отдельным индивидам, и целым сообществам. Потому что реальность состоит в том, что убеждение в неимоверном моральном прогрессе человечества со времен Средневековья — опасное заблуждение.

Разве житель современного мегаполиса принципиально иное существо, нежели человек, бежавший радостно на площадь, чтобы порадовать себя зрелищем четвертования ближнего? Нет. Сегодня никуда бежать не надо — заходи в интернет и «наслаждайся» примерно тем же буквально онлайн.

Период, начавшийся после Второй мировой, а особенно в начале 90-х, казался новой эрой в истории человечества. Разного рода гуманистам мерещилось, что люди вот-вот окончательно дозреют до взаимовыгодного сотрудничества и потребительского «рая». Но именно в это время и резко растет популярность хоррора как жанра кинематографа, который должен быть прочитан как предупреждение о том, что зло таится в глубинах человеческой души, а вовсе не в каких-то структурах внешнего подавления.

В это же самое время и терроризм как явление становится по-настоящему массовым. Ведь терроризм — это оборотная сторона гуманизма. Всегда террор со стороны представителей «угнетённых народов» — это не только бесчеловечность, но заведомая подлость. Они не ждут в ответ тотального уничтожения всех своих соплеменников, как это сделал бы в ответ Чингисхан или даже, возможно, Оливер Кромвель. А с другой стороны, они исходят из того, что «угнетатели» ценят жизни каждого своего человека, а значит, должны по логике террористов, отступить.

И это не значит, что гуманизм плох, просто он должен быть зрячим, а не ослепленным иллюзиями.

Английские слова terror и horror, практически синонимичны (разница в оттенках смысла) и означают ужас. В чем главная жанровая особенность хоррора? Если мы имеем дело с настоящим, беспримесным образцом, то в нем нет хеппи-энда.

Самый яркий пример последних дней, просто чистый сюжет для хоррора — это фестиваль электронной музыки в Израиле, участников которого атакуют террористы и начинается тот самый ужас и «ультранасилие», угрозу которого его участники наивно и даже вполне по-идиотски намеревались «вытеснить» своими плясками. Почему-то с 60-х годов прошлого века такие люди никак не возьмут в толк, что лозунг make love not war отнюдь не универсален.

Есть те, кого никак не умиротворишь плясками. Для них радость — сплясать на ваших похоронах. И хорроры рассказывают именно о них, кстати.

Хеппи-энд вошел в сознание людей западной культуры вовсе не благодаря мультикам Диснея. Нет, он веками через празднование Пасхи становился базисной идеей всех людей христианской цивилизации. Ведь именно это немыслимое, но неоспоримое для верующего Воскресение после предательства, мучения, позорной казни — залог того, что в финале зло будет побеждено.

Но такого сознания вовсе не было, например, у человека античности. Оно было глубоко трагично. Герой противостоял неумолимому року не потому, что он мог выиграть шанс на вечное блаженство, а абсолютно безнадежно, просто из чувства долга. Это и делало его героем. Но посмертное его существование, согласно воззрениям древних, все равно было бы глубоко унылым, неким полубытием.

Но если Бога нет, то не только «все дозволено», как предупреждал Иван Карамазов и чему ранее от души радовался маркиз де Сад (он эту идею тоже обосновывал вполне философски). Кроме этого, еще и совершенно непонятно, кто же теперь гарантирует хеппи-энд.

Поэтому хоррор как новую модель реальности уже активно осмысляют современные философы. Например, Юджин Такер, автор трилогии «Ужас философии», на чьих безнадежных умозаключениях построены монологи Раста Коула из культового сериала «Настоящий детектив». Впрочем, поклонники этого мыслителя считают концовку сериала, где хеппи-энд все же имеет место, профанацией.

Ведь хеппи-энд — это «традиционная ценность» христианской цивилизации. Если вы разрушаете ее основы, то что вам останется? Бессилие перед лицом ужаса — это новая ролевая модель, также транслируемая хоррорами.

Вне зависимости от наших желаний, представлений, надежд мы с вами входим в новую эпоху. Жить в ней (а точнее, выжить) в инерции старых смыслов уже не получится. Наступает время освобождения от иллюзий стабильности и защищенности. Хоррор не оставляет выбора.

Не должно быть ни единого шанса на хеппи-энд для тех, кто является живым носителем хоррора, для тех, кто погружает в него женщин и детей. Вне зависимости от личных и коллективных психотравм террористов, декларируемых ими намерений и оправданий, которые для них всегда находит леволиберальная публика, с одной стороны, и некоторые государственные мужи — с другой.

Это уже проверено не раз: отрицающие реальность гуманисты сами становятся сплошь и рядом жертвами агентов Ужаса. А гео — и просто политики, которые полагают, что могут использовать их как инструмент, регулярно оказываются в роли мага-неудачника, который сумел вызвать демона, но не справился с управлением.