«Крик» молодых: вот кто нас прикончит!

На экраны вышла пятая часть легендарного кино «Крик». И когда я пишу «легендарное», то вовсе не преувеличиваю, потому что в своё время, а именно в 1996 году, эта лента от режиссёра Уэса Крейвена и сценариста Кевина Уильямсона совершила если не революцию, то очень серьёзную перестройку кинематографа. И дело не только в том, что возродилась мода на хорроры/слэшеры, когда зритель вспомнил о классике вроде «Пятница 13-е» и «Хэллоуин», но и в том, что в принципе определилось лицо «молодёжного кино»; впрочем, не только лицо, но и каноны, смыслы. А убийца в той самой маске стал такой же полновесной частью массовой культуры, как, к примеру, работы Бэнкси и красноглазый Терминатор.

То, что было дальше, — вопрос дискуссионный. Относиться к продолжениям «Крика» можно, да и нужно, по-разному. Порою создатели искали любопытные решения, но куда чаще выжимали денежные выгоды из золотоносной франшизы. Неудивительно, что в эпоху, когда снимают и переснимают всё то, что уже десять раз снято и переснято, ремейки, сиквелы, приквелы, «Крик» тоже решили продолжить спустя 11 лет после на тот момент крайней — четвёртой — части. Как остановиться в эксплуатации «золотой антилопы»? И вот, с появлением пятого «Крика» мы уже слышим о столь жутких монстрах, как легаскивел и даже риквел (это когда ремейк и сиквел одновременно). Каково, а? И что дальше?

Вдохновитель и создатель «криковой» вселенной Уэс Крейвен почил, а Кевин Уильямсон в этот раз стал исполнительным продюсером. За дело же взялась троица, известная как Radio Silence. Что получилось у них на выходе? Безусловно, здесь есть классные находки, когда обыгрывается не только эстетика и механика хорроров, но и динамика современной массовой культуры в целом. Создатели пятого «Крика» умело превращают штампы в работающие находки, но при этом излишне не опошляют их.

Да и действие в пятом «Крике» ведётся по-настоящему. Без эвфемизмов и обиняков. Настолько, что убивают самых неубиваемых героев, которые в любом другом риквеле/легасиквеле наверняка бы перекочевали в следующую часть. Сценарий, как и диалоги, здесь вроде бы тоже прописан неплохо. Более того, местами, как в случае сцены с ингалятором в авто, удаётся добавить новизны в то, что, казалось бы, уже сто раз пережёвано. Впрочем, это не отменяет лёгкости, с которой можно догадаться, кто убийца — догадаться практически уже в самом начале просмотра.

А вот чего столь непростительно мало в новом «Крике» — так это атмосферы давящего ужаса, нагнетания, страха, который забирается под кожу, точно пьяная проститутка ледяными пальцами под свитер. Да, убийств здесь хватает, кровь проливается литрами, но кого удивишь этим красным шоу в наше-то жестокое время? Если что и может по-настоящему испугать зрителя, то это страх подкожный, тот, который рождается внутри на уровне рефлексов и инстинктов. Когда-то и Уэсу Крейвену в «Крике», и Джону Карпентеру в «Хэллоуине» подобное удавалось.

Однако что по-настоящему важно в новой ленте, почему, собственно, я и заговорил о ней, так это то, что создатели, не стесняясь, проговаривают, какое наследие оставляют после себя «Крик» и ему подобные явления. Фактически в кадре действуют молодые, повёрнутые даже не на насилии, а на его воспроизведении, зацикленные на том, чтобы жить не своей, а чужой жизнью, но продавая её так, будто она принадлежит им. Это та самая шпана, что попытается стереть нас с лица земли, но шпана глубоко вторичная, вооружённая и старым инструментарием, и замшелым смысловым аппаратом. Не ждите новизны, не ждите смелых идей — только воспроизведение.

И это очень точный, очень меткий образ. Отсутствие собственной жизни у молодых, а лишь фиксация, навязчивая идея и дальнейшая попытка отобрать эту жизнь у всех остальных. В случае же угрозы «вторичная шпана» всегда может, капитулируя, моля о пощаде, поднять руки, вопя: «Я всего лишь ребёнок! Меня заставили! Меня обманули!» И кто-то сочувствующий и глупый (или зловредный) обязательно вступится: «Они же, чёрт побери, дети!» Ну-ну, лови саечку за испуг и удар ножом в шею. И разве не это происходит сегодня, когда в тех же школах подростки и дети воспроизводят страшные — подсмотренные — сценарии, ведя себя, точно прирождённые убийцы?

Да, молодые и юные бунтовали всегда. Это, в общем-то, вполне нормально. И на разных этапах они делали это довольно кроваво. Но никогда ещё этот кровавый бунт не был столь ярко — преимущественно в красных и алых тонах — визуализирован, а потому притягателен. Никогда ещё у него не было столь мощной рекламы. Собственно, новый — пятый — «Крик» именно об этом. Вот только играет он, к сожалению, не на стороне добра; уж простите меня за старомодность. Он лишь пытается говорить о тех и с теми, кто уже завтра беспощадно распрощается с оригиналом. И масскультовым, и человеческим. Распрощается, похоже, что навсегда.