О воскрешении сына наинской вдовы (Лк., VII, 11–17)

В воскресенье за богослужением в православных храмах читается следующий отрывок из Священного Писания: «После сего Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа. Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города. Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь. И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! тебе говорю, встань! Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7:11−16).

Фрагмент из Евангелия завершается «хэппи эндом», как настоящая добрая сказка. Нам не хватает сегодня сказок с счастливым концом, потому что жизнь за окнами всё больше превращается в настоящую антиутопию, монументальную драму и остросюжетный триллер одновременно. Перечитав короткий евангельский отрывок, вдруг хочется возопить, воздевая руки к небу: «Где же Бог!». Да, действительно, где Он, пришедший всего на несколько десятилетий однажды и абсолютно внешне не видимый человечеством на протяжении почти всей истории своего существования? Когда всё хорошо, Бог особо-то и не нужен. Кто Он? Как будто абстракция, о которой много говорят. Но странным образом довольно конкретны Его проявления в жизни цивилизации и отдельных персоналий. Он никуда не делся и всегда был с нами, в наших болезнях, печалях, скорбях и утратах. Христос стоит рядом и сострадает каждому из нас.

Хорошо, но почему же Он ничего не делает? Почему не вытаскивает с того света вот этого или вот этого задыхающегося на ИВЛ больного, распинаемого болезнью? Как Он вообще позволил тектоническим плитам истории сдвинуться настолько, что посыпались все выстроенные людьми системы планеты?..

Михаил Васильевич Нестеров Воскрешение Лазаря. 1899

Святитель Николай Сербский писал, что природные катаклизмы, войны и потрясения человеческой цивилизации становятся следствием накопления и выплеска коллективной энергии зла, генерируемой людьми. Планета выпускает пар, когда достигнута точка кипения. История неоднократно сталкивалась с подобным. Что ж, в это время «посчастливилось» жить и нам. От этого, конечно, не легче, но факт нашей смертности (о котором сегодня мы можем рассуждать гораздо чаще) должен подталкивать нас к пониманию собственного предназначения. Мы не можем смириться с тем, что когда-либо умрем в значении «исчезнем». У человека внутри есть стойкая уверенность в том, что он всё-таки бессмертен. Ошибочная трактовка этого ощущения заставляет нас избирать горизонтально-ориентированный подход к устройству жизни в противовес вертикально-ориентированному, направленному в сторону вечности.

Бог — это про вечную жизнь, лучшую, отличную от того, что мы имеем сейчас. Да и формат будет другой. Мы, христиане, чаем этой самой жизни будущего века, вечного. Хотя мы точно так же страдаем, нас утешает одна мысль: смерть — это не конец. Когда Христос пришел в мир людей, Он, действительно, воскрешал людей, в утешение ближним. Почему Он не делает этого сейчас, находясь, как учит Церковь, незримо среди людей? Мне думается, что в момент Его проповеди чудеса, в том числе и воскрешение мертвецов, носили скорее, как это ни покажется странным, просветительский характер. «Смерти нет», — говорит Спаситель, поднимая из гроба единственного сына убитой горем матери. Он просто готовил людей к пониманию, что подлинным Властителем жизней людей является Бог. И закрыв глаза в этом мире, мы обязательно откроем их уже в вечности, где жизни с избытком, и ей просто нет конца.