В Лопшеньгу удалось попасть на катере, в штиль, на небе солнце, ни облачка, + 28. Море у деревни прозрачно, как янтарь, в жару прохладно. Берег чист от обломков, нет гнилых, покрытых мхом лодок. Зато, как напоказ, новенькие, тонкой доски, свежепокрашенные карбасы. Дома на центральной улице обшиты вагонкой и покрашены в яркие цвета, заборы оранжевые и голубые. Видимо, местным в серые дни не хватает яркости в глазах.
Владимир Станулевич ИА REGNUM
Петропавловская церковь в центре села
Основатели Лопшеньги не обращали внимания на непогоду с моря — поставили деревню в линию на берегу. Онежская Лямца в сравнении с ней — верх расчета: стоит на впадении реки в море, укрытая от него, как в чаше, двумя холмами. Зато напротив Лопшеньги, метрах в двухстах от берега, богатая рыбная тоня — закидывай невод из окна.
В обычной северной деревне то в центре, то на околице рухнувшие избы. Предприимчивые соседи разбирают их на дрова, но в большинстве руины превращаются в могильный холм с иван-чаем. В Лопшеньге нет брошенных изб, один дом сгорел недавно, разобрать не успели. Посреди новая церковь Петра и Павла, в ограде воинский мемориал со скульптурой воина, поднявшего автомат и выбросившего в сторону руку жестом радости. Радующийся победитель!
Бюджетные учреждения, как везде в деревнях, малолюдны. Прописано в селе около 300 человек, а в детском садике и школе 20 детей и 9 педагогов, ради семиклассника из соседней Яреньги работает интернат. Клуб с библиотекой, почта, смотрящий от МО «Пертоминское» Игорь Майзеров и участковый полиции далеко-далеко. На двух участках рыбак-колхоза имени М. И. Калинина трудятся 6 человек. Активно заходит в Лопшеньгу национальный парк «Онежское Поморье» — взял в аренду здания поселковой администрации и сельсовета, сделал визит-центр, офис, планирует гостевой дом.
Владимир Станулевич ИА REGNUM
На берегу Белого моря у Лопшеньги — новенькие, свежепокрашенные карбасы
На этих заработках все и держится. Если в России к власти придет «рачительный» президент и скажет, что тратить деньги на сельского учителя, который учит одного ученика, разорительно, то история русского села кончится. А «рачительный» президент станет предателем России.
Начальники в Лопшеньге — женщины, крепкие, скупые на слова. Они получают раза в два больше мужиков — тысяч 50−60 против 25 у членов рыболовецкой бригады. В Архангельск можно попасть только самолетом, 4 раза в неделю, свободных билетов не бывает, квота на Лопшеньгу — 3 места. В результате мужикам не скрыться от благоверной в минуту душевных метаний. Говорят, в Лопшеньге они пьют больше, чем в других селах, — не потому ли?
На берегу моря, окруженный многочисленными постройками, родовой дом писателя, секретаря союза писателей России Павла Кренева. Хозяин оказался дома, выслушал похвалы Лопшеньге, сел к печке и разговорился:
«Лопшеньга — село-труженик. Поселение, в котором нет церкви, называется деревней, а если есть церковь — это село. Здесь с 2009 года появилась церковь. Теперь это большое поморское село. Традиционное, крепко стоящее на ногах. Деревянных, но крепких, свежих ногах.
Владимир Станулевич ИА REGNUM
Основатели Лопшеньги не обращали внимания на непогоду с моря — поставили деревню в линию
Недалеко село Луда — скособоченные дома, хотя это небедная деревня, побогаче Лопшеньги. Но она неуютно смотрится, и в домах неуютно. А здесь в каждый дом зайди — чистенько все, прибрано, полы покрашены, все крепко. Здесь всегда жили состоятельные люди. Деревня просто традиционна, не мечется, как травинка на ветру.
С работой здесь если не трагедия, то драма точно. Традиционные старые методы хозяйства уходят, а новых не создается. Прибрежный улов заброшен, хотя рыбы полно. Стоит напротив моего дома невод, он прекрасно ловит. Стоит только потому, что людей надо как-то занять. Я бы очень хотел, чтобы руководство области и страны помогло восстановить то, что было на Поморье. Здесь стояли рыбные заводы, в каждой деревне. Здесь была великолепная база рыбообработки. Это все можно воссоздать, это недорого стоит. В море рыба кишит, по поверхности ходит, ее очень много. Чтобы ловила деревня, нужно воссоздать разрушенную инфраструктуру. Нужно вкладывать деньги…
У власти есть деньги, куда их отправить? Все кричат: «Мне! Мне!». А деревня, она не кричит, у нее нет такого голоса, чтоб кричать, нет своих газет, журналов. Деревня помалкивает и страдает. Голос должен быть, но он должен быть спокойный. Без крика. Без истерики. Если власть прислушается к деревне, то стране станет жить легче.
Владимир Станулевич ИА REGNUM
Кормит Лопшеньгу рыба
Гигантские проекты, крупные промышленники, а простой человек забыт. Может быть, потому, что стране нужны деньги. Ты вложил большие деньги в большой бизнес, он тебе опять даст большие деньги. А что деревня? Она вернет и любовь свою, и продукты труда, и деньги. Но не такие большие, как крупное производство. Но мы за деревьями не видим леса, к сожалению.
Пример Онежской губы. Зачем людям запрещать ловить навагу? Им и так непросто живется. Навага не для того, чтобы стать миллионером, — хотя в этом ничего плохого нет. Пускай люди становятся миллионерами, но людям не дают «развернуться», постоянно придумываются какие-то новые зацепки.
Приморские деревни должны кормиться рыбой, больше нечем. Государство должно заботиться об этом. Нужно государство убедить в том, что нужно кормить людей, а не только крупных предпринимателей. Пускай и они тоже кормятся, но нужно не забывать о людях. Нужно и тем давать, и тем. Сюда вернутся дети, которые уехали из деревень, будут здесь работать. Лопшеньга — красивая деревня, здесь хотят люди жить».