Негодяевы натворили много чего…

Иногда кажется, что Ломоносов — как старый бюст на шкафу — и убрать стыдно, и поднадоел. Пыль с него стирают все реже, образ тускнеет на глазах. А зря! Михаил Васильевич нужнее сейчас, чем при прославлявшем его развитом социализме. Пора его поднимать как бескомпромиссного борца с иностранщиной! Советский народ уже не понимал вражду ученого с Миллерами-Шлецерами, а сейчас Михаил Васильевича встретят на «ура!» настрадавшиеся от Болонской системы, «ваучеров» и всего за чем потерялся русский язык. Михаил Васильевич помог бы вымести сор 1990-х и привести науку и культуру к здравому смыслу. Поэтому и «задвинули» его граждане разных стран находящиеся на российских должностях в служебной командировке!

Как глыба-человек настолько ослаб, что позволил себя «задвинуть»? Вот как — Ломоносова объявили «нашим всем», гений заслонил всех вокруг, окаменел и перестал быть симпатичным. А Ломоносов — продукт окружающего мира и Холмогор начала XVIII века. Книжником его сделала Церковь в лице любимой мамы Елены — дочери матигорского псаломщика, архиепископ Афанасий Холмогорский с его книгописными артелями, куростровский дьячок преподавший Ломоносову грамоту, родной дядя — казначей Сийского монастыря…

Любовь к мореплаванию родилась в походах с отцом по Северной Двине, и дальше — в Студеное море. Его воспитателями стали промышленники, как отец, и судостроители — как соседи Негодяевы. Четыре поколения крестьян с непростой фамилией построили десятки судов — для каботажа и для боев со шведами за Балтику. Сначала сын основателя рода — Иван Васильевич (1648−1717 гг.), возможно, участвовал в строительстве гукора Василию Дорофеевичу Ломоносову. Потом его знаменитый внук Степан Негодяев общался с Михаилом Васильевичем — посылал ему «камни и пески с родных рек и озер», собрал большую коллекцию документов ученого, хранил юношеские стихи и бархатный его кафтан, составил «Записку о М.В.Ломоносове» академику И. И. Лепехину. Сначала Негодяев побуждали у Ломоносова тягу к морю, потом другой Негодяев подпитывал ученого знаниями Курострова. Оба как бы соавторы «Арктического проекта» МВ по завоеванию Русской Америки!

Николай Шумилов, архангельский историк: «Негодяевы — архангельский крестьянский род, известен с XVII в. Его представители жили в д. Даниловской, на Курострове в Ровдогорской волости. Негодяевы — фамилия-оберег от всех черных сил, как и Некрасовы, Дураковы и т. д.

Отец северного корабела Матвей Гаврилович (1717−1788) и мать Прасковья Родионовна (урожденная Шубная) были черносошными крестьянами… Отец считался довольно образованным человеком, говорил по-английски и занимался судостроением. Он строил гукоры на Ровдогорской верфи, принадлежавшей его сыну… Степан — старший сын (вторую часть фамилии Кочнев он получил позднее и называл ее «приватной»)» (1).

Павел Филин, Сергей Курноскин, историки судостроения: «Гукор — мореходное парусное судно, применявшееся большей частью в каботаже… Дно довольно плоское, с плавным переходом к округлым, заваленным внутрь бортам, обводы носа и кормы полные, почти одинаковой формы, транца нет… В России начали строить при Петре 1… Ходкие суда с прекрасными морскими и парусными качествами… Вместительные и мореходные гукоры применялись для перевозки грузов и на промыслах в Балтийском, Белом, Баренцевом морях… Один из гукоров того времени «Святой Архангел Михаил», принадлежащий отцу М.В.Ломоносова, построенный в 1727 году в Куростровской волости Двинского уезда, имел в длину по килю около 15,5 м, ширину около 5,32 м, глубину трюма около 2,4 м» (2).

Николай Шумилов, архангельский историк: «…с 1770 по 1790 г. он (Степан Негодяев) работает корабельным мастером на Вавчугской верфи у купцов Бажениных. За 1781−1784 гг. Степан Матвеевич построил для английских купцов Эгерса, Келли и Фанбрина 12 торговых кораблей от 40 до 200 ластов каждый, из них девять кораблей на Вавчугской верфи, «которые по прибытии в Англию, оказались как в плавании, так и в прочности и во всем похвальны».

У родной деревни, на западном берегу небольшого озера Колье, напротив Курострова в местечке Кочневский борок, С.М. Негодяев-Кочнев имел свою верфь. Здесь, по словам современника, «Кочнев до глубокой старости деятельно занимался судостроением»… В архивных источниках сохранились документы о спуске со стапелей кочневской верфи четырех судов, в том числе галиота «Иоганес Кристемус»…(3).

Павел Филин, Сергей Курноскин, историки судостроения: «Галиот — парусное судно каботажного плавания, позаимствованное из Голландии… в постоянное употребление эти суда вошли при Петре 1. Применялись на Белом, Балтийском, Баренцевом, Каспийском, Азовском, Черном морях, в Тихом океане… Представляли собой широкие, более или менее плоскодонные суда, седловатые, в одинаковыми полными обводами носа и кормы, плавно заваленными внутрь бортами… без транца…» (4).

Николай Шумилов, архангельский историк: «В 1785 г. Степан Матвеевич был приглашен перейти на службу в Морское ведомство русского военно-морского флота. Сообщая о двукратном отказе Негодяева-Кочнева поступить на казенную службу, главный командир Архангельского порта контр-адмирал А.В. Мусин-Пушкин писал президенту Адмиралтейств-коллегии графу И.Г. Чернышеву: «Строитель же оных (судов) Кочнев… поведения хорошего… не малое число страивал же… по чертежам присылаемым же. А напоследок 12-ти судам по большей части чертежи делал сам, а только давано ему было знать о количестве груза, во сколько ластов, то судно построить, просто купецким или притом, оборонительным».

В 1787 г. в Архангельске на корабельной верфи купца А.Н. Свешникова С.М. Негодяев-Кочнев спустил два судна — бриги «Архангельск» и «Северная Двина». По этому поводу газета «Московские ведомости» писала: «Должно отдать справедливость искусству мастера мореходных ластовых судов, государственному Ровдогорской волости поселянину Степану Кочневу, строившему сии суда, которой в последнюю между морских держав войну… снискал в чужих краях ласкательное весьма доверие…» (5).

Павел Филин, Сергей Курноскин, историки судостроения: «Бриг — морское двухмачтовое транспортное судно… у поморов были известны с начала 50-х годов XVIII века… Длина 24,4−35 м, ширина 7,3−8,5 м, осадка в грузу — до 4,5 м. вместимость до 300 тонн. В первой половине XIX века пользовались большой популярностью… В России бриги имелись на всех пригодных для регулярного коммерческого судоходства морях и крупных озерах…» (6).

Николай Шумилов, архангельский историк: «У Степана Матвеевича хранились юношеские стихи и бархатный кафтан Ломоносова… Бархатный кафтан, на подкладке которого были школьные записки великого помора, Кочнев подарил генерал-губернатору олонецкому и архангельскому Н. И. Тутолмину…

В 1791 г. через генерал-губернатора Тутолмина Кочнев обращается в Адмиралтейств-коллегию с просьбой разрешить создать корабельную верфь типа купеческой и строить более крупные суда — от 57 до 150 ластов… корабельному мастеру ответили отказом.

17 декабря 1828 г. Степан Матвеевич Негодяев-Кочнев умер в возрасте 92 лет «естественной смертью», как сказано в метрической книге. Погребен при церкви. С его смертью верфь у деревни Даниловской на Кочневском борке прекратила существование.

четыре поколения Негодяевых (Матвей Гаврилович, Степан Матвеевич, Иван Степанович и Степан Иванович) занимались кораблестроением, составив целую династию ровдогорских судостроителей…» (7).

Николай Выморков, директор музея М. В. Ломоносова на Курострове, Архангельская область: «На Курострове есть Ровдина гора, по соседству с деревней Даниловской. Здесь родина знаменитого крестьянского судостроителя Негодяева — Кочнева, и мы будем рассказывать об этом человеке и его роде. Мы — это команда единомышленников из Холмогор, Матигор, Архангельска и Северодвинска. В старом совхозном гараже Ровдиной Горы планируем сделать экспозицию лодок — привезти как экспонаты старые, и попробуем сделать с мастерами новые. В прошлом году привезли первую — мезенскую лодку-зырянку, и сшили новую. Мечтаем снарядить несколько лодок и отправиться на них в поход по рекам Русского Севера.

В Даниловской и Боярской многое связано с Негодяевыми — похоронен кораблестроитель Степан Матвеевич слева от нынешнего «боярского» клуба, где стояла церковь, у ее алтарной части. Уникальная голландская мельница, чудом дошедшая до нас с сохранившимся механизмом, принадлежала Негодяевым. Мы ищем место, где стояла верфь Негодяевых — на это счет есть несколько версий. Самая распространенная, что верфь была в овраге между Даниловской и Боярской. Якобы Степан Негодяев спускал суда на высокой воде, после ледохода. Еще говорят, что верфь стояла на озере Хайлово, и что на протоке Ровдогорка. Чтобы уточнить место верфи нужна помощь археологов.

Потомки рода Негодяевых живут в деревне и помогают нам — дядя Леша Негодяев, бывший председатель колхоза, Елена Николаевна Сидорова — заместитель главы Холмогорского района. У Негодяевых даже генеалогическое древо есть!».

На соседнем с Куростровом Ухтострове трактор однажды вытащил из земли старинный двухметровый якорь. Что очень удивило наших современников забывших о старинной верфи. Размышления длились недолго, якорь положили в центр деревни, и теперь это ее гордость. Так и потерявшиеся в тени «нашего всего» судостроители Негодяевы извлеченные из забвения, сделают Ломоносова более живым, а значит более полезным для нас.

Примечания: