Византия первого тысячелетия была местом активного развития христианства. Семь православных Вселенских соборов, на которых принимались фундаментальные вероучительные положения, проходили именно здесь. Осмысление учения Христа породило богословие как сложную науку, а ее последователи тщательно анализировали религиозный опыт прошлых поколений и формулировали понятные обществу верующих постулаты, исключая возможность ошибочных трактовок и спекуляций на тех или иных моментах. К VIII веку наиболее острым вопросом споров стала тема почитания икон. Знаменитые «не сотвори себе кумира и всякаго подобия, елика на небеси горе и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им» (Исх. 20:4−5) из Декалога и стали причиной серьезного общественного противостояния внутри Византии.

К слову, некоторые оппоненты христиан в религиозных диспутах всех уровней в разное время не упускали возможности попрекнуть этим верующих. Дескать, в Ветхом Завете все написано, а вы содержите у себя изображения, которые Бог через Моисея делать категорически запретил. Ничего нового под солнцем нет, и Византию в указанный выше период сотрясали нестроения, вызванные оживленными, вплоть до кровопролитных противостояний и уничтожения древних памятников, спорами сторонников и противников наличия икон в жизни Православной Церкви.

В 730 году император Лев III запретил в Византии почитание икон после серии поражений от арабской армии, а также консультаций с епископами из Малой Азии. Нужно сказать, что серьезное влияние на христиан империи из приграничных областей оказывало общение с иудеями и мусульманами, для которых изображение Бога было строгим табу. Очевидно, Лев III искал причину своих военных неудач в плоскости метафизики, и давно зревшие противоречия, подкрепленные общением с духовными авторитетами схожих взглядов, сделали свое дело.

Сын Льва III Константин пошел дальше. В борьбе с почитанием икон он созвал специальный собор, чтобы не просто на государственном, но и на церковном уровне раз и навсегда решить вопрос с запретом священных изображений. 348 епископов под председательством императора Константина в 754 году признали иконопись «глупой затеей» и «изобретением дьявольского коварства». Верующим, причастным к изготовлению или просто почтительно относящимся к иконам, объявлялась анафема.

Ситуация изменилась (но не надолго) после смерти очередного иконоборца Льва IV. Его вдова, императрица Ирина, выступила с инициативой созыва православного собора, вошедшего в историю как Седьмой вселенский. 367 епископов Православной церкви собрались в Никее, чтобы осудить иконоборчество, а также закрепить почитание икон как догмат. В постановлении собора была ясно объяснена позиция использования во время богослужения и молитвы, а также поклонения священных изображений: «Честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется существу изображённого на ней». Иными словами, участники собора выражали позицию для современников-оппонентов и будущих поколений христиан, свидетельствующую не о превращении иконы в идол, но о визуальном изображении предмета поклонения, то есть Бога и Его святых.

Седьмой Вселенский собор. Икона XVII в

Седьмой вселенский собор состоялся в 787 году, а уже в 814 начался новый виток иконоборческих гонений. Священные изображения на храмах, не так давно восстановленные после разрушений, подверглись новым ударам противников икон. И лишь во времена императрицы Феодоры решения Седьмого собора вновь вступили в законную силу. А уже к XI веку во всей Церкви сложился особый порядок богослужения на праздник, получивший название Торжество Православия. Хотя он и устанавливался в память о событиях восстановления почитания икон, литургические тексты были посвящены победе над всеми ересями, то есть искажениями веры, имевшими место быть в истории христианства.

Православную икону недаром называют «богословием в красках». Речь идет, конечно же, о древних иконах и тех современных ее изводах, что выполнены согласно установленным временем правилам. Работы Андрея Рублева как нельзя лучше можно привести в качестве универсального примера для неискушенных современников, немного знакомых с русской историей и культурой. На первый взгляд простые, лишенные чувственности иконы с изображением тонких тел и бесстрастных лиц стремятся к попытке выразить невидимое. У христиан есть Бог-Отец, но они не знают, как Он выглядит. Тем не менее Бог-Сын, Иисус Христос, имел человеческое воплощение и повсеместно изображен на иконах. Христиане не могут представить себе Царства Небесного, потому что не видели его. Но в книге Апокалипсис дано описание Иоанна Богослова, возможно, не только и не столько буквальное, сколько наполненное символами. Но слова апостола дали обширный простор для иконописцев в деле изображения дома искупленного человечества.

У иконы нет задачи показывать живых людей, как это делает картина или фотография. На иконе запечатлен символический образ святости в противовес биологизму, культу потребления и безмерному насыщению, в простейшем варианте ассоциирующимися с тучным телом и упитанным лицом. Жизнь с Богом в вечности не предполагает бесконечных забот о желудке. Наоборот, Небесное Царство будет требовать от своих граждан иных навыков, которые лежат в плоскости души, способной любить и жертвовать комфортом ради Бога и ближних. Икона показывает не буквальные реалии земной жизни, а ее духовное отражение. Но, более того, установленное однажды иконопочитание и сохранение священных изображений в жизни христианской цивилизации стало предтечей развития всего визуального религиозного искусства европейской цивилизации.

Stan Shebs
Иконостас Архангельского собора Московского Кремля

Идя к цели, человек, как правило, формирует в своем сознании определенный образ. А образ обычно возникает на основе однажды увиденного примера. Идя в магазин, мы представляем, как выглядит тот или иной продукт, и наш маршрут в гипермаркете строится исходя из списка наших предпочтений. Но мы всегда двигаемся покупать то, о чем имеем именно визуальное представление. И окружающий нас мир мы познаем на 90% именно глазами.

Икона в православной традиции выступает мощным визуальным ориентиром верующего. Наверное, поэтому в христианстве сложилась такая многогранная и возвышенная культура образов. Храмы, их убранство, сами иконы, богослужения, одежды священников и совершаемые действия — все это направлено именно на визуальное восприятие. Земная Церковь стремится показать верующим, на что похоже Небесное Царство. Поэтому справедливо сказать, что в день Торжества Православия христиане вспоминают важность формирования правильного образа веры в собственном сознании. Ведь именно четкий и ясный образ становится залогом достижения желаемой цели. Для христианина главная цель — достижение единства с Богом.