Унижение, принудиловка, беспредел: «исповедь» учителя

Ожидания разбились о реальность

Нынешнее поколение молодых педагогов признаётся: профессия учителя всегда казалась им чем-то вроде священной миссии, а сами преподаватели выглядели небожителями: знают много, готовы помочь, обладают неподвластной обычным смертным мудростью… При этом также отмечают, что одними из любимых фильмов для них является классика советского кинематографа про учителей и школьников: «Большая перемена», «Доживём до понедельника», «Республика ШКИД», «Дневник директора школы». Те, кто помоложе, могут назвать уже иностранные кинокартины — «Общество мёртвых поэтов», «Учитель на замену», «Писатели свободы». Совсем уж въедливые педагоги — любители кино могут вспомнить и знаменитый индийский фильм «Звёздочки на земле».

Так или иначе, а образ идеального учителя у молодых педагогов складывается преимущественно ещё до окончания учёбы в вузах. Почти наверняка каждый из студентов педагогических вузов видит себя новатором, первооткрывателем новых подходов к обучению, и уж точно хочет отойти от типичного негативного стереотипа «училки», сложившегося в обществе.

Однако в сегодняшние дни столкновение с реальностью становится реальным ударом по идиллическим представлениям будущих педагогов. Как правило, первый мощный удар наносит практика в школе во время обучения в вузе. Молодой педагог воочию наблюдает изменившуюся систему образования, сталкивается с проблемами, которые более опытные учителя разгребают годами, а иногда и вовсе тонут под наплывом оных.

Ни за какие деньги

Неудивительно, что сразу после окончания вуза выпускник разочарованно ищет другие профессиональные пути в жизни — «лишь бы не в школу». Печальную статистику подтверждает и Минпросвещения РФ: так, экс-глава ведомства Ольга Васильева заявила 5 ноября 2019 года в ходе совета при президенте РФ по русскому языку, что лишь 30% выпускников после окончания вузов намерены продолжить работу в сфере учительства.

«Последние несколько лет мы принимаем на бюджетные места в педагогические вузы 73 647 человек. Доходят до окончания вузов 60%, и от общего числа идут работать в школу 30%», — сказала Васильева.

При этом проблемы, назревшие в современной школе, очевидны — но лишь тем, кто непосредственно работает в образовательной сфере и ежедневно сталкивается с реалиями, которые существуют. На фоне отчётов руководства регионов России о повышении имиджа учителя и росте его заработной платы (в Москве, например, эта отметка, по словам мэра столицы Сергея Собянина, в среднем составляет 114 тысяч рублей) учителя на местах продолжают жаловаться на произвол со стороны местного руководства и шантаж от родителей обучающихся.

«Средняя зарплата учителя московской школы, являющаяся открытой информацией и публикуемая на официальных сайтах школ, на самом деле состоит не только из зарплаты учителя, но и из зарплаты руководства школы — директора, завучей и так далее. Отсюда и высокие средние показатели: учитель может получать 50 тысяч, а вот руководство школы вполне может и гораздо выше — отсюда и статистические данные якобы высокой оплате труда учителя как в отдельно взятом образовательном учреждении, так и в Москве в целом», — поясняет учитель одной из школ Москвы Татьяна Серёгина (имя изменено по просьбе педагога).

Серёгина поясняет, что на сегодняшний день ситуация в стране изменилась: если раньше у выпускников педагогических вузов дорога была только одна — в школу, то сегодня строгая привязка к профессии в дипломе отсутствует как таковая: так, например, учителя русского языка нередко находят себя в редактуре и журналистике, учителя иностранных языков устраиваются в иностранных компаниях, а физкультурники уходят работать в фитнес-центры. Принцип «куда угодно, лишь бы не в школу», по словам Серёгиной, сегодня доминирует в молодых умах: большинство молодых педагогов выдерживает лишь первые два-три года работы в школе, после чего решается на уход из сферы образования.

Своим непростым опытом преподавания в общеобразовательной школе в художественной форме рассказал писатель и литературовед Булат Ханов: в 2017 году в журнале «Дружба народов» был опубликован его роман «Непостоянные величины» о буднях работы молодым педагогом, а спустя два года роман вышел отдельно в книжном виде.

«Низкая популярность профессии учителя объясняется как падением имиджа педагога в обществе, так и нежеланием получать гроши за нервную работу. Учителя можно поставить в один ряд с кондуктором и продавцом-консультантом в торговом центре. Все эти люди занимаются трудом неблагодарным, то есть таким, где затраченная энергия даже близко не компенсируется финансовыми или символическими дивидендами», — заявил корреспонденту ИА REGNUM Ханов.

Работай или уходи

С таким мнением согласна и другой учитель — Марина Красногорская (имя изменено по просьбе педагога). По её словам, работники общеобразовательных учреждений нередко жалуются на принудительный характер работы в школе. Так, педагог рассказала о том, что вот уже три года в Москве, как и во всей России, в рамках эксперимента со стороны вышестоящих ведомств существует система сдачи ЕГЭ для учителей: разумеется, горько отмечает Красногорская, руководство школ взяло «под козырёк» и бросилось выполнять и перевыполнять установку.

«В школах среди учителей довольно часто фигурирует такая саркастическая формулировка, как «добровольно-принудительно». Это значит, что какое-либо мероприятие является добровольным, но только попробуй его не выполни! Так случилось и с «добровольной» сдачей ЕГЭ для учителей: буквально всех педагогов школы записывают на диагностику, а по итогам настоятельно просят опубликовать результат диагностики. Причём меня, как учителя английского и французского, отправили на две отдельные диагностики! В тех школах, чьё руководство понаглее, и вовсе прямо требуют предъявить талоны с идентификационным кодом, чтобы самолично проверить результат. А в нашей школе так и вообще созвали педсовет и вывели на экран результаты диагностик всей учителей: тем, кто фигурировал в графе результатов «ниже среднего», пришлось краснеть на глазах у коллег. Куда это годится?» — сетует Красногорская.

Интересно, что на сайте Московского центра качества образования, на базе которого и проводятся подобные диагностики, указана следующая информация: «Диагностика педагогических работников проводится на добровольной основе по метапредметным умениям (для учителей начальной школы и воспитателей) и в формате ЕГЭ (для учителей старших классов)». Получается, что принудительный характер действий ряда школ незаконен?

За комментариями по поводу ситуации с принудительным характером сдачи ЕГЭ редакция ИА REGNUM обратилась в Управление по развитию государственно-общественного управления и связей с общественностью Департамента образования и науки города Москвы.

«Ознакомительные тренинги для педагогов в формате Единого государственного экзамена в Московском центре качества образования проводятся исключительно на добровольной основе. Тестирование можно пройти по любому школьному предмету из экзаменационного перечня. При этом диагностика ничем не отличается от сдачи экзамена школьниками — те же правила проведения, время, задания. Дополнительно готовиться к тренингу не нужно, поскольку содержание материалов полностью соответствует школьной программе. Также нет каких-либо требований к количеству баллов, которые должен набрать педагог», — ответили в Департаменте.

Помимо этого, там подчеркнули, что благодаря тренингу педагоги могут проверить уровень своих знаний, что в будущем поможет при подготовке выпускников: «Кроме того, побывав на месте ребят, учителя получают ценный опыт и могут рассказать школьникам о тонкостях проведения экзамена. Работы педагогов сначала проверяет автоматическая система, а затем эксперты. Результаты независимого тестирования участники получают в своем личном кабинете на сайте МЦКО, без согласия педагога в открытом доступе их не размещают. При желании учитель может несколько раз пройти тестирование и опубликовать свой лучший результат на сайте МЦКО».

Также в департаменте отметили, что в случае, если педагога направляют на ознакомительный тренинг в формате ЕГЭ без его желания, учитель может обратиться в профсоюзную организацию.

Стоит отметить, что учителя массово жалуются на последствия нежелания сдавать подобную диагностику: по их словам, все необходимые квалификационные процедуры они и без того проходят часто, а некоторые и вовсе ведут уроки только с пятого по девятый классы, тогда как к ЕГЭ детей готовят в 10−11 классах.

Родитель с гранатой

Но, пожалуй, ключевым на сегодняшний день вопросом, остро стоящим перед педагогами, является взаимодействие с родителями обучающихся, чьи полномочия как «заказчика образовательных услуг» с каждым днём становятся всё шире. Теперь уже отсутствует равномерный баланс между учителем и учеником/родителем, ведь, как известно, кто «платит» (читай — берёт бесплатные услуги образовательного учреждения), тот и заказывает музыку.

Пожалуй, именно здесь учитель поставлен в самое неприятное, бьющее по самолюбию и наиболее шаткое положение. В обществе существует стереотип под названием «учитель обязан», однако, как говорят педагоги, такой аргумент используют преимущественно люди, которые всячески пытаются снять с себя ответственность за отсутствие работы над ребёнком. Ведь все мы помним, что воспитание ребёнка — это нелёгкий труд, ежедневная и тщательная работа, а не предоставление ребёнка на воспитание планшетом и сайтом YouTube. Несмотря на это, учителя жалуются, что многие родители — нередко это касается неблагополучных семей с одним родителем или социально нестабильным семейством — отдают ребёнка в школу, дескать «вы сами его и воспитывайте, а мы свою задачу перед собой и государством выполнили и демографическую ситуацию исправили».

«Доходит до абсурда: сперва родители демонстрируют якобы адекватность и просят ставить ребёнку «такую оценку, которой он заслуживает на уроках», а после грозящей в четверти или триместре тройки разрывают телефон учителя или администрации с требованием «поставить пять». На вполне резонный вопрос о том, на каком основании учитель должен поставить ребёнку не то, на что он наработал на уроках, родитель начинает кричать о том, что учитель непонятно объясняет, задаёт огромные объёмы домашнего задания и вообще предвзят. В случае если истерика не действует, родитель переходит к угрозам написать жалобу в высшие инстанции: в Москве это, как правило, Департамент образования и науки», — сетует учитель одной из школ на юго-востоке Москвы Лариса Пасулько (имя изменено по просьбе педагога).

Узаконенный беспредел

Последние скандалы с учительским сообществом — как, например, случай в школе №113 г. Москвы, где ученик разбил учительнице голову после того, как она после просьбы вытащить из ушей наушники и отсутствия реакции на просьбу вытащила их из ушей ученика сама и случайно порвала провод — демонстрируют тот факт, что родительское сообщество, по всей видимости, сегодня поставлено выше учительского. В случае с московской школой наказание понёс не социально нестабильный подросток, который уже состоял на учёте, воспитывался в неполной семье и поднял руку на человека старше себя, а директор общеобразовательного учреждения, написавший заявление об увольнении. А вот в Лавровской гимназии в Псковской области после аналогичного случая с ударом по лицу от ученика учительница написала заявление об увольнении. При этом последствия для ученика в подобных конфликтных ситуациях практически отсутствуют: постановка на учёт практически не влечёт за собой никаких проблем или угроз для нарушителя.

Лариса Пасулько считает, что учителя оказались меж двух огней — с одной стороны наседают родители с требованием поставить нужную им отметку и угрозами «пожаловаться куда нужно», а с другой — руководство, которое требует ставить отметку, которая соответствует реальным знаниям ученика, ведь если на диагностике выяснится, что средний балл отличается от диагностического, спросят с учителя: «Не так давно ко мне пришли родители, чьи дети принципиально отказывались выполнять домашнее задание и учиться. Я выслушала о себе массу неприятного! Дескать, и подходы у меня несовременные, и заинтересовать детей я не могу, и вообще «онижедети», что вы на них набросились с замечаниями! Более того, другая родительница и вовсе встала на защиту своего ребёнка, который в принципе отказывается выполнять какую-либо работу и на уроке молча играет в телефоне: дескать, да, он может не записывать на уроках, но это же возраст такой, нужно перетерпеть, а вы берёте и двойками несчастного ученика заваливаете, а он дома знаете как переживает! Но позвольте, как же нам в таком случае оценивать ребёнка и давать оценку его непосредственным знаниям?».

Писатель Булат Ханов напомнил об инициативе главного редактора «Учительской газеты» Арслана Хасавова, который запустил кампанию по созданию федерального закона «О статусе педагога»: «Комитет Госдумы по образованию и науке уже откликнулся на эту инициативу и обещал принять ее в разработку. Вероятно, за оскорбление педагога, за попытку физического воздействия на него начнут штрафовать. Надеюсь, что будет ограничено и давление на учителя со стороны родителей».

По Сеньке ли шапка?

О постоянном контроле, идущем со всех уровней — от министерства и департамента до локального руководства общеобразовательных учреждений — упомянула и Анна Инютина в своей статье «Ну ты же учитель!», опубликованной в «Учительской газете» №31 от 30 июля 2019 года. По её словам, достичь абсолюта в показателе удовлетворённости вышестоящего начальства сегодня не может практически никто.

«Постоянный контроль разных уровней еще раз ткнет каждого педагога в недоработки: то двоек слишком много, то пятерок слишком мало. Как бы человек ни старался, честным путем он всё равно не достигнет той цифры, которая будет удовлетворять вышестоящее начальство. А учитель работает не на одну, а на 1,5‑2 ставки, к которым еще прилагаются «добровольно-принудительные» обязанности. К олимпиадам должен готовить, к научно-практическим конференциям — тоже, родительские собрания, конкурсы, предметные декады, повышение собственной квалификации — и всё, неуспешность где-нибудь да обеспечена. О ней тебе регулярно будут напоминать на педсоветах, когда подводятся итоги четверти, года, декады и проч. Еще и на августовской конференции запросто могут принародно ткнуть носом любую Мариванну, у которой дети написали ЕГЭ, ОГЭ на двойки. Позор. Нет ничего горше, чем осознавать собственную ничтожность, объявленную публично. Теперь и в глаза коллегам стыдно смотреть. Как тут можно вспомнить, что ты тоже личность и у тебя есть законное право на сон, на выходной день, на 36‑часовую рабочую неделю… Молчи и кайся. И трудись, чтобы исправиться», — пишет Инютина.

Ей вторит и Марина Красногорская, которая рассказала, что, помимо завышенных требований, от учителей в ультимативной форме требуют участвовать в различных курсах повышения квалификации, которые редко являются дистанционными — в основном учителям приходится ездить на них в другие школы, а практической пользы от таких мероприятий крайне мало, поскольку они проходят вечером после уроков, когда педагог уже «выгорел» за день и с трудом усваивает входящую информацию.

По мнению Булата Ханова, главные проблемы, стоящие перед учителем — это обесценивание его труда, низкий доход, избыток проверок и отчетов и обилие не прописанной в трудовом договоре нагрузки. Писатель подчеркнул, что в нынешнее время «на учителя переводят стрелки все, начиная от школьной администрации и заканчивая родителями учеников».

Свет в конце тоннеля?

Однако есть и надежда на лучший исход для педагогического сообщества. Общероссийский профсоюз образования подготовил проект поправок в Уголовный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях. Среди пунктов документа, который поступил в распоряжение агентства ТАСС, присутствует предложение лишать свободы на срок до трёх лет за насилие в отношении учителя, а также предусматривается штраф за оскорбление педагогического работника.

Так, профсоюз предлагает внести в Уголовный кодекс статью 334.1 («Насильственные действия в отношении педагогического работника»). «Нанесение побоев или применение иного насилия в отношении педагогического работника, совершенные во время исполнения им профессиональной деятельности в сфере образования и нахождения в трудовых, служебных отношениях с организацией, осуществляющей образовательную деятельность, — [наказываются] лишением свободы на срок до трех лет», — говорится в проекте закона.

Для аналогичных действий, совершённых группой лиц, с применением оружия или с причинением тяжкого или средней тяжести вреда здоровью либо иных тяжких последствий, законопроектом предусматривается наказание в виде тюремного заключения на срок до шести лет.

Помимо этого, предусматриваются и изменения для Кодекса об административных правонарушениях: предлагается ввести штраф за оскорбление учителя (от 4 до 5 тысяч рублей для граждан, от 40 до 50 тысяч — для должностных лиц и от 100 до 150 тысяч рублей — для юридических лиц). Также озвучено предложение увеличить размер штрафа за неисполнение родителями своих обязанностей по содержанию и воспитанию детей с 500 до 3 тысяч рублей.

Возможно, именно с возвращением уважения к учительской профессии вернётся и её престиж. Однако на сегодняшний день выводы крайне неутешительны и выражаются в дефиците учителей на местах.

Писатель Булат Ханов согласен с идеей о закреплении прав учителей на законодательном уровне: «Чтобы восполнить дефицит учителей, необходимо повысить им зарплату и закрепить их права в отдельном законе или хотя бы в подзаконном акте. Кроме того, важно проводить последовательную политику, направленную на воспитание детей, а не возлагать всю ответственность за них на плечи родителей и школы. По стране расползается инфантилизация, оглупление, увлечение вредными субкультурами вроде АУЕ. Надо принимать меры, чтобы дети раскрывали свои таланты и чувствовали себя полезными для общества».