Архангельск, Троицкий, 54: погибший в бою 30-летний генерал госбезопасности

Путешествия по Русскому Северу

На здании Архангельского управления ФСБ табличка с лицом сурового чекиста. Надпись гласит: «Михеев Анатолий Николаевич (1911−1941 гг.) — жил и учился в Архангельске. Комиссар государственной безопасности, начальник контрразведки Красной армии, героически погиб на Юго-Западном фронте Великой Отечественной войны».

Комиссар госбезопасности 3-го ранга равнялся армейскому званию комкора или генерал-лейтенанта. На вид комиссару немало лет, хотя в день гибели ему было всего тридцать лет. Родился в 1911 году в Кеми, входившей тогда в состав Архангельской губернии, в 14 лет переехал в Архангельск, в 1932 году окончил инженерное училище в Ленинграде, затем служил в пограничных частях НКВД. По причине чисток в армии и НКВД в предвоенные годы продвижение по службе проходило очень быстро. В 1939 году А. Н. Михеев — уже начальник особого отдела Киевского военного округа, в 1940 году начальник Особого отдела в Центральном аппарате ГУГБ НКВД, с февраля 1941 года — начальник 3-го управления Наркомата обороны СССР — контрразведки НКВД, переданной в армию. Это управление — прообраз СМЕРША. С 17 июля 1941 года Анатолий Николаевич — начальник Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта. В сентябре 1941 года войска фронта были окружены немецко-фашистскими войсками. Героически погиб 21 сентября 1941 года в бою при выходе из окружения.

Приведу выдержки из воспоминаний и научной монографии посвященных выходу из окружения командования и штаба Юго-Западного фронта, в том числе Особого отдела фронта, возглавляемого А. Н. Михеевым.

Следует обратить внимание на несколько моментов.

Первое. Самыми боеспособными в условиях потери управления войсками в 1941 году были войска НКВД, в первую очередь пограничники. Это не объясняется их «обреченностью». В немецких приказах на уничтожение «комиссаров, коммунистов и евреев» не значатся ни пограничники, ни особисты. Очевидно, войска НКВД считали себя элитой СССР и воспринимали происходящее как свою личную ответственность и трагедию, которую следовало остановить любой ценой, даже ценой жизни. Ничем другим, кроме убежденности, не объяснить очень высокую боевую устойчивость пограничников и частей НКВД.

Второе. Воспоминания маршала И. Х. Баграмяна, возглавлявшего в 1941 году оперативный отдел штаба Юго-Западного фронта и хорошо знавшего А. Н. Михеева, но ни разу комиссара не упомянувшего, писались в 1960-е годы. В то время «дело Берии» было у всех на памяти, а имя Лаврентия Павловича и «бериевцев НКВД» можно было поминать только с обвинениями во всех грехах. Но, несмотря на это, И. Х. Баграмян с большим уважением вспоминает без указания фамилий подразделения НКВД, которые были подчинены ему при прорыве из окружения.

Третье. Шлейф «дела Берии», объективности ради заслуживающего нового рассмотрения, незримо тянется до сих пор. Им можно объяснить единственное упоминание в научной монографии о последних днях окруженного штаба Юго-Западного фронта, комиссара Михеева. При том что части НКВД и их командир полковник В. Т. Рогатин упоминаются часто и с большим уважением. Хотя известно, что к тому времени Особые отделы были возвращены в НКВД и старшим командиром В.Т. Рогатина являлся А. Н. Михеев. Он осуществлял командование этой самой боеспособной части окруженных. Но А. Н. Михеев упоминается единственный раз.

Четвертое. В публикациях историков спецслужб упоминается, что А. Н. Михеев взял на себя командование остатками штаба фронта в ночь прорыва после гибели начальника штаба фронта генерала Тупикова. Военные историки и мемуаристы не говорят об этом. Представляется, что в условиях ночного боя осуществлять командование небольшими группами было невозможно, даже если А. Н. Михеев принял управление на себя. Что не умаляет его героической гибели.

Пятое. Мемуары И. Х. Баграмяна, монография и статья историка спецслужб свидетельствуют, что в условиях развала управления и опасности того, что бойцы разбегутся, жесткие меры Особых отделов и частей НКВД сколачивали подразделения, продлевая их сопротивление и повышая шансы на выход из окружения. Чем спасали многие жизни, даже ценой расстрела «паникеров и трусов». «Это война», — как говорил один из литературных героев.

Шестое. Хотя в Архангельске мало кто может ответить, кому посвящена памятная доска на здании ФСБ, нельзя сказать, что чекисты не рассказывают о комиссаре госбезопасности. В 2017 году вышла книга архангельского историка спецслужб Александра Мосеева «Щит и меч Поморья», в которой А. Н. Михееву посвящена глава.

Решил дать материалы почти без комментариев, чтобы максимально сохранить ощущение их достоверности в знак уважения к трагедии командиров и бойцов Юго-Западного фронта.

История Великой Отечественной войны: «Общая обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта по-прежнему складывалась неблагоприятно. 6-й немецкой армии удалось севернее Киева, преследуя отходившие войска 5-й армии, форсировать Днепр, прорваться к Десне и в районе Чернигова сомкнуть фланги со 2-й немецкой армией… Сил, достаточных для создания надежной обороны на рубеже Десны, Юго-Западный фронт не имел. Брянский фронт, на который возлагался разгром 2-й немецкой танковой группы, не решил эту задачу… 12 сентября дивизии 1-й танковой группы противника устремились с плацдарма у Кременчуга в северном направлении навстречу 2-й танковой группе. 15 сентября эти группы соединились в районе Лохвицы, завершив окружение четырех армий Юго-Западного фронта… Генерал М. П. Кирпонос и штаб фронта потеряли управление войсками…» (1).

Олег Нуждин, историк Великой Отечественной войны: «В постоянных боевых столкновениях немногочисленные танки оберст-лейтенанта О. Мюнцеля пробились в район северо-западнее с. Мелехи, где установили связь с частями 9-й танковой дивизии. Окружение войск Юго-Западного фронта было завершено. …О завершении окружения командование фронта ничего не подозревало… Генерал-полковник М. П. Кирпонос к этому времени фактически уже ничем не командовал. В его распоряжении остались весьма незначительные силы, которые состояли преимущественно из командиров и красноармейцев разрозненных подразделений и штаба 5-й армии… Повернули на дорогу, ведущую в с. Городище» (2).

Иван Баграмян, маршал Советского Союза, в 1941 году начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта: «В Городищах посчитали свои силы. Оказалось около трех тысяч человек, шесть бронемашин полка охраны и несколько пулеметных зенитных установок. Вражеская авиация не оставляла нас в покое» (3).

Олег Нуждин: «Штабы фронта и 5-й армии расположились на юго-западной окраине. В течении дня удалось собрать до двух полков пехоты, один — за счет пограничников, второй — за счет отходивших частей 5-й армии… Примерно в 12:00 немецкие самолеты обнаружили скопление войск и техники и начали совершать налеты на дороги, с. Городище и его окрестности (4).

Отряду НКВД под командованием полковника В. Т. Рогатина пришлось принимать экстренные меры, чтобы остановить все возрастающую панику. Он выставил заслоны, предоставив им право «расстрела всякого паникера на месте», и только таким образом удалось удержать поток автомашин в середине с. Городище (5).

…К вечеру 19 сентября обстановка существенно ухудшилась… На высотах вокруг села появилась немецкая разведка, которая взяла под обстрел пулеметами и минометами дороги и переправы… Пока еще сохранялось какое-то подобие порядка и дисциплины…, следовало сбить немецкие заслоны на высотах вокруг с. Городище, захватить переправы и обеспечить вывод колонн штабов фронта и 5-й армии… (6).

Генерал М. П. Кирпонос возложил выполнение поставленной задачи на командующего 5-й армии генерала М. И. Потапова. К этому времени у командующего армией никаких организованных войск уже не было… В 17:30 генерал Потапов увидел группу пограничников из охраны войскового тыла, которую вел полковник Рогатин, и приказал ему от имени Военного совета фронта сбить противника с высот у села…(7).

Владислав Крамар, военный обозреватель «Независимой газеты»: «Вечером 19 сентября по распоряжению Михеева оперработники собрались в кленовой роще на южной окраине села. Вышедший к строю из 62 чекистов начальник Особого отдела объявил следующее:

— Военный совет решил использовать последнюю возможность для выхода из создавшегося положения. Для этого он организует отряд прорыва в составе двух взводов: первого — из вас, чекистов, и второго — из красноармейцев комендантской роты штаба и пограничников, охраняющих Военный совет. Командиром взвода особистов я назначаю старшего лейтенанта госбезопасности Оксеня. Командиром второго взвода назначен пограничник майор Ширяев, а всем отрядом будет командовать начальник войск охраны тыла полковник Рогатин.

Боевую задачу взводу особистов ставил лично начальник штаба фронта генерал Тупиков, закончивший инструктаж словами:

— Если вам удастся прорвать немецкое окружение села, то Военный совет пойдет за вами, а если здесь сложите головы, то Родина не забудет вас» (8).

Олег Нуждин: «Уже через час, к 18:30, заслоны противника на городищенских высотах были сбиты, угроза прицельного огня по селу из пулеметов и минометов — ликвидирована… Отряд полковника Рогатина, захватив в Загребелье пленных и трофеи, вышел на открытую местность…» (9).

Владислав Крамар: «Взвод Оксени атаковал немецких автоматчиков, расположившихся на склоне высоты, и минут через двадцать уничтожил их. Примерно через час, переправившись через Многу и продвинувшись еще на три километра до села Мелехи, взвод особистов соединился со взводом майора Ширяева. Подсчитали потери. Оба подразделения потеряли по десять человек убитыми, вышли из строя оба приданных броневика. В Военный совет были посланы два пограничника с донесением о том, что путь из Городища свободен. Вечером отряд продолжил движение в направлении села Сенча. 26 сентября, измотанный переходами и многочисленными стычками с отдельными немецкими заслонами и колоннами, взвод из 18 чекистов после переправы через реку Псел вышел в расположение 5-го кавалерийского корпуса» (10).

Олег Нуждин: «После захвата с. Загребелье к колонне бойцов полковника Рогатина присоединился еще один отряд, который возглавлял генерал Баграмян… Командующий фронтом лично приказал генералу Баграмяну возглавить роту бойцов НКВД из состава войск охраны Военного совета…» (10).

Иван Баграмян: «Мне приказали взять под свою команду роту НКВД с задачей прикрывать всю нашу колонну от противника с тыла. …Построил свое войско. Сто пятьдесят молодцов — залюбуешься: бравые, подтянутые. Мне, пожалуй, повезло больше всех — в моем распоряжении был настоящий боеспособный отряд… В кустарнике развернулись в цепь. Гитлеровцы, засевшие на холмах, открыли огонь… Вот мы и на вершине холма. То, что недоделала пуля, довершили штык и приклад… Мы захватили 40 пленных, несколько минометов и мотоциклов» (11).

Олег Нуждин: «Уже в сумерках село и высоты были взяты … Генерал Баграмян привел в порядок бойцов и стал ждать прибытия колонны штаба фронта. …О том, что путь свободен, он направил в с. Городище с донесением для Военного совета воентехника 2-го ранге Степанова. Неизвестно, добрался ли тот до штаба, во всяком случае через с. Мелехи никто организованно выходить не стал…

…Генерал Кирпонос не стал выходить по этому маршруту. …Командующий… решил перевести фронтовое и армейское управление в с. Вороньки… (12).

Колонна штабов и Военных советов Юго-Западного фронтов и 5-й армии, выйдя из с Вороньки,… достигла хут. Дрябковщина и и расположенного около него урочища Шумейково. Оно представляло собой глубокий, до 25 метров, овраг протяженностью в 800 и шириной в 300−400 метров. Дно оврага и склоны в его южной части поросли лесом и кустарником и представляли собой хорошее укрытие… (13).

К этому времени в составе колонны следовали: в качестве головной походной заставы были поставлены пограничники, за ними штаб и Военный совет фронта…, пять-семь бронемашин, четыре орудия ПТО и пять счетверенных пулеметных установок. Значительную часть составляли командиры и политработники, рядовых было сравнительно мало. Всего насчитывалось около 1 тыс. человек. …Начальник разведотдела 5-й армии направил по разным направлениям группы командиров для ведения наблюдения за передвижениями противника… Видимо, некоторые из них обнаружили себя и вступили в бой с противником. Отступая, они навели немцев на расположение штабов фронта и 5-й армии в урочище Шумейково…» (14).

Иван Баграмян: «Боевые машины заняли позиции на опушке. К сожалению, по-прежнему давала себя знать недостаточная организованность отряда… Многие офицеры разбрелись по хатам хутора, чтобы умыться, раздобыть продукты и немного отдохнуть. А фашисты уже обнаружили исчезнувший ночью штаб фронта» (15).

Олег Нуждин: «…В 14:00—15:00 к урочищу… подтянулись значительные силы противника… В действительности в первом наступлении на урочище Шумейково приняли участие 1-я рота 3-го мотоциклетного батальона… вместе с 3-й ротой 521-го противотанкового дивизиона… Немцы в коротком бою заняли хутор Дрюковщина… и отрыли огонь из орудий и минометов по лесному массиву… «Первые минуты боя среди людского состава произошли большие потери»… Оказались раненными… Сам командующий фронтом генерал Кирпонос…, генерал Кирпонос, рассчитывая сбить противника, приказал провести контратаку. В ней участвовал отряд пограничников подполковника Шульженко и сводный полк 5-й армии… Противника ценой новых больших потерь удалось потеснить. Через час-полтора появились новые мотопехотные части противника…» (16).

Владислав Крамар: «Те, кто повели в контратаку свои подразделения первыми — адъютант Михеева лейтенант госбезопасности Пятков, младший лейтенант госбезопасности Горюшко, начальник Особого отдела 5-й армии капитан госбезопасности Белоцерковский, начальник штаба этой армии генерал Писаревский — погибли. Горюшко замахнулся на танк гранатой, но не успел ее бросить, так как был скошен пулеметной очередью. Пятков был тяжело ранен в живот и некоторое время оставался на поле боя, но при угрозе захвата его немцами застрелился. Личным примером поднимали людей в бой и комиссар госбезопасности Михеев, дивизионные комиссары Рыков и Никишев, генералы Потапов, Тупиков и Кирпонос. Начальник Особого отдела фронта был ранен, а командующий фронтом — убит» (17).

Олег Нуждин: «Около 16:00 Военный совет и штаб фронта переместились в северную часть леса и стали готовиться к прорыву из окружения… Его (Кирпоноса, раненного в ногу при отражении атаки противника, — прим. автора) отнесли на носилках на дно оврага, и здесь около 18:00—19:00 состоялось последнее совещание, на котором пытались решить как действовать дальше. Его прервал начавшийся артиллерийско-минометный обстрел. Разрывом одной из мин командующий фронтом был смертельно ранен, и через две минуты он скончался… (18).

Командование группой принял на себя начальник штаба фронта генерал В. И. Тупиков. Он принял решение ночью прорываться в общем направлении на север…» (19)

Иван Баграмян: «Ночью Тупиков повел людей в атаку. Внезапно, без выстрелов они ринулись на врага. Пока растерявшиеся фашисты пришли в себя, многие наши бойцы и командиры пробили себе дорогу. После долгих мытарств они вышли к своим. …Генерала Тупикова с ним не оказалось — он погиб в перестрелке у хутора Овдиевка, в двух километрах от рощи Шумейково» (20).

Олег Нуждин: «Во время начавшейся перестрелки от основных сил откололась группа под командованием начальника Особого отдела фронта комиссара госбезопасности 3-го ранга А. Н. Михеева. В ее составе находились его заместитель, бригадный комиссар Н. А. Якунчиков, член военного совета 5-й армии, дивизионный комиссар М. С. Никишев и еще четверо командиров и красноармейцев. Под покровом темноты им удалось оторваться от преследования… В перестрелке А. Н. Михеев получил ранение в ногу, а А. Н. Якунчиков жаловался на недомогание, и по этим причинам решили дождаться темноты на поле в копнах сена. Но вскоре поле оцепили немцы и начали прочесывать. Работники Особого отдела приняли бой. Когда кончились патроны, попытались укрыться в овраге, но безуспешно, немцы перестреляли всех» (21).

Владислав Крамар: «Группа Михеева в составе Якунчикова, члена Военного совета 5-й армии дивизионного комиссара Никишева, начальника Особого отдела одной из дивизий этой армии старшего лейтенанта государственной безопасности Стороженко и трех красноармейцев из взвода охраны направилась на восток. Шли очень медленно. Михеев опирался на палку, волоча раненую ногу. Голова была забинтована. Якунчиков уже несколько дней страдал сильными болями в области сердца. Его хотели понести, но он отказался и шел сам. Утро 21 сентября застало эту группу в двух километрах юго-западнее села Исковцы Сенчанского района. Здесь на поле, в копнах, и решено было дождаться вечера. Но вскоре на этом поле появились немецкие танки и стали утюжить копны. Танки гонялись за выбегавшими из-под копен людьми и расстреливали их. Гранат ни у кого не было. Михеев со своими товарищами пытался укрыться в соседнем овраге, но танк преследовал их до самого обрыва… Начальнику особого отдела фронта было тридцать лет» (22).

Последние минуты боя комиссара А. Н. Михеева в деталях описать не может никто. Поэтому уместно предоставить слово писателю.

Юлиан Семенов, писатель: «…Не успел Боженко с пограничниками пройти и километра, как увидел позади на поле три немецких танка. Они давили копны, поджигали стога, расстреливали убегающих. Вспыхнул и одинокий, на отшибе, стог, под которым остался Михеев… Укрываясь за кустарником, он (Боженко) кинулся с бойцами обратно… Танки куда-то исчезли, только вдалеке маячила реденькая цепь гитлеровцев… Вдруг из оврага вылез Капитоныч… — Где Михеев? — Погиб комиссар… упавшим голосом сказал Капитоныч, показывая на овраг. — Только вы отошли, смотрим, немцы летят. Мы к оврагу… Танки бы ничего — автоматчики наскочили. Мы — отстреливаться. Смяли они нас… Михеев с Ярунчиковым полегли рядышком…

Боженко …убитых отыскал за бугром. Михеев полулежал, прислонясь спиной к земляной стенке, и, казалось, крепко уснул, склонив голову набок. Откинутая рука его зажала маузер. В планшетке комиссара госбезопасности Боженко нашел циркуль, штабную линейку и письмо жене. Письмо он сразу закопал… С трудом выпростал маузер, но в нем не оказалось ни одного патрона, и Боженко положил оружие обратно, в окостеневшую ладонь комиссара» (23).

Олег Нуждин об оставшихся в урочище Шумейково командирах и бойцах, многие из которых были ранены и не пошли на прорыв: «Артиллерийский и особенно минометный обстрел нанес оборонявшимся большие потери, убив и ранив более 100 бойцов и командиров… Бой длился около пяти часов, прежде чем сопротивление советских войск было сломлено и немецкие солдаты смогли проникнуть в лесочки… Тяжело раненые командиры и политработники кончали жизнь самоубийством. Когда 21 сентября немцы вошли в лес, они поразились не столько количеству убитых, сколько большому количеству застрелившихся. Количество пленных оказалось сравнительно невелико — к полуночи сдались всего около 200 человек» (24).

Говорят, что человек раскрывается перед смертью. Изложил все, что мне известно из ряда публикаций о последних днях комиссара госбезопасности Анатолия Михеева и моменте его смерти. Смерти героической.

Примечания: