Верфь на Быку: битва «под ковром» за Архангельск

Основанное Петром I адмиралтейство в Соломбале с 1715 года не работало, все что можно увезли в Петербург. Петровская политика строительства Петербурга за счет Архангельска — путем запрета морской торговли в северном порту, перевода архангельских купцов, мастеров и квалифицированных рабочих в новую столицу, набирала силу. После Петра I о верфи в Архангельске вспомнили при Анне Иоанновне: «Флот вскоре поправлен и в силу приведен быть имеет».

Но и здесь разгорелась война интересов, с трудом различимая в документах. Главной задачей Морской коллегии было создание в Архангельске казенного адмиралтейства, но коллегия в Петербурге хотела поставить его на руинах частного судостроения и торговли. Снова столкнулись две политики — препятствия торговле через Архангельск, к тому времени вновь разрешенной, но мешавшей Петербургу, и политики сохранения торговых связей с Европой через архангельский порт. Никто прямо не писал — запретить здесь торговлю, воевали непрямыми действиями.

Полем сражения стали частная верфь Крылова, с 1732 года работавшая выше Архангельска у селения Бык, и верфь Баженина в Вавчуге. Морская коллегия в столице, очевидно связанная с петербургскими купцами, заинтересованными в ослаблении архангельского порта, хотела устроить адмиралтейство на месте частной верфи Крылова. Таким образом прекратилось бы строительство торговых судов, а возможности ремонта резко снизились. И крыловскую, и частную верфь Баженина, способную выполнять заказы иностранных и местных купцов, предлагалось лишить леса. Эту попутную, но для кого-то коммерчески важную, задачу должен был выполнить корабельный мастер Брандт, отправленный возрождать казенное судостроение на Севере.

Сергей Огородников, полковник по адмиралтейству, историк Архангельского порта: «По прибытии своем Брандт… основываясь на вышеуказанном повелении Воинской Морской комиссии, корабельные леса, находившиеся у Баженина и Крылова, тогда же отобраны были в казну, и вместе с сим губернская канцелярия сделала распоряжение, чтобы прекратить вообще отпуск толстомерного леса за море, руководствуясь указом 1719 г. июня 17 дня. Одобряя распоряжение губернской канцелярии, Морская Комиссия желала иметь от нее следующие сведения: по какому праву вышеозначенные промышленники рубили корабельный и мачтовый леса… между тем Баженины представили в губернскую канцелярию дарованные Петром Великим льготы, Крылов же свою привилегию, данную ему Коммерц-коллегией в 1732 г. июня 5 дня на учреждение вольной верфи в Архангельске, носившей название Быковской, по урочищу Бык, лежащему подле Архангельска на правом берегу Двины… Комиссия уступила и повелела губернской канцелярии возвратить отобранный у промышленников лес… а равно отменили и стеснительные меры по отпускной торговле лесом у Архангельского порта… разрешено было в 1734 году Крылову рубить корабельный лес (кроме лиственницы) и строить небольшие суда, но на домогательства о том же Баженина комиссия почему-то отнеслась строго…» (1).

Разное отношение к Крылову, которому временно разрешили строить суда, и Баженину, которому запретили, не только в том, что покровители Крылова в коммерц-коллегии были живы-здоровы, а Петр Первый умер восемь лет назад: «мичман Мусорской доносил конторе над портом, что дозволения Баженину на рубку леса соснового лучше не давать, тогда-де его мастеровые люди охотно пойдут работать на казенную Соломбальскую верфь. …суда, строившиеся у Баженина, отличались всегда более искусной постройкой, нежели суда Крылова, а потому очень естественно было… привлечь как можно более на казенную верфь лучших баженинских плотников… План этот почему-то не состоялся…» (2).

С. Огородников: «Убедившись, что Архангельская губерния действительно владеет в большом количестве корабельными толстомерными лесами… комиссия пришла к окончательному решению по вопросу о возобновлении в Архангельской казенной корабельной верфи.

…Морская комиссия предварительно решила обсудить… на каком именно удобном месте в Архангельске учредить корабельную верфь… в 1732 году предписала… капитану Клаверу, чтобы он… осмотрел и оценил частную Быковскую верфь купца Никиты Крылова, что … «место сие удостаивается ныне для строения военных кораблей»… Верфь эта имела два эллинга, длиной 15, шириною 7 саженей и глубину до воды 7 фут, амбары для поклажи материалов, кузницу, угольный сарай, казарму для рабочих и проч. строения, а равно в запасе лиственничный и сосновый лес и железо. Председателем оценочной комиссии был архангельский губернатор князь Щербатов.

Крыловская верфь была оценена в 2402 рубля, за исключением лесного запаса и железа. Крылов такою оценкою остался недоволен и жаловался в Коллегию, что «комиссия оценивала верфь его как конфискованный товар, но таких заводов сами оценщики никогда не строили». Адмиралтейств Коллегия, приняв сию жалобу, предписала оценочной комиссии переоценить верфь, настоящею ценою, предлагая для правильной оценки лиц купечества обер-фискала, и деньги выдать Крылову из адмиралтейского сбора. Оценочная комиссия как сторона… обиженная недоверием к ее действиям, отвечала коллегии, что… самую верфь лучше иметь на Соломбале, нежели покупать у Крылова — и с этого… момента вопрос о Соломбале начал выдвигаться на первый план, конкурируя с вопросом о верфи на Быку, на стороне которой находилась Воинская Морская комиссия» (3).

Действительно ли губернатор Щербатов так низко оценивал верфь или играл в сложную игру — предложить бросовую цену, вызвать недовольство Крылова и конфликт, чтобы вбросить на рассмотрение Соломбалу? Предложить Соломбалу значило сохранить частные верфи и объемы торговли через Архангельск — губернатор был заинтересован в процветании вверенной территории, да и связи с купечеством имели, очевидно, место. Определиться в пользу Соломбалы ему помог капитан Клавер, правая рука губернатора в комиссии по оценке верфи, о котором речь далее. Но даже с хорошими помощниками умению губернатора считать ходы надо отдать должное.

С. Огородников: «Для решения столь важной задачи Воинская Морская комиссия… требовала через Архангельскую губернскую канцелярию сообщения на пять предложенных ей пунктов, возложив исполнение… на капитана Клавера… Указ был получен 26 сентября, а 29-го числа того же месяца капитан Клавер уже рапортовал в военную морскую комиссию следующее: «…Глубина фарватера (у Соломбалы — прим. автора) для спуску, близ самого берега 13 и 14 футов, а с берега на фарватер 3,4 и 5 саженей, а на оном месте спущать корабли можно, и оную верфь утвердить и строить можно. …а сверху от города и выше урочища, именуемого Бык, с версту, 6, 7 и 8 саженей и больше, а на оном месте, именуемом Бык, и выше верфь и строение кораблей учинить, и на оной корабли за мелкостью воды проводить не можно, а по усмотрению моему, для строения верфь учинить и спущать на прежнем Соломбальском острову, понеже оныя на море проводить способнее…» (4).

Клавер, получивший через губернскую канцелярию задание на промеры фарватера, похоже, был автором идеи губернатора, предложившего вместо Быка Соломбалу. Именно Клаверу «Морская комиссия в 1732 году предписала… чтобы он… осмотрел и оценил частную Быковскую верфь купца Никиты Крылова, ибо, сказано было в указе Коллегии, «место сие удостаивается ныне для строения военных кораблей». Клавер не только заручился поддержкой губернатора в выборе Соломбалы, но и мужественно высказал свое мнение вопреки уже полученному указанию коллегии о выборе места на Быку. Клавер — один из чиновников, кто определил судьбу не только Соломбалы, но и архангельской торговли. Но с прибытием Брандта ситуация резко изменилась, мастер прибыл с инструкциями, что выбрать.

С. Огородников: «Брандт прибыл в Архангельск в ноябре… и по осмотру местности решил, что верфь лучше строит на Быку, где от разлития вод и место безопасное, но только для проводки судов потребны будут камели (понтоны — прим. автора). Капитан Клавер, изменив свое мнение об удобстве Соломбалы, вполне согласился с мнением Брандта…» (5).

Клавер изменением мнения продемонстрировал гибкость. Он уже запустил через губернатора интригу по Соломбале, и она стала жить своей жизнью. Теперь следовало подумать о личной безопасности, так как морская коллегия могла сломать ему карьеру. Зная о значительном коммерческом интересе в выборе места адмиралтейства, Клавер понял, что Брандт прибыл с твердыми инструкциями по Быку, вышел из-под удара и присоединился к точке зрения Брандта. Но в окончательном ходатайстве он высказался за Соломбалу!

С. Огородников: «Воинская морская комиссия… согласилась с мнением Брандта, и в 1733 году марта 15 дня, указом… предписала — «для строения в Архангельске военных кораблей учредить верфь на месте, называемом Бык. Верфь окопать рвом и огородить палисадом. Внутри строить суда и иметь магазины, а мастерские и казармы устроить вне верфи… В новое строение взять и употребить, что годится из старого, бывшего на Соломбале» (6).

Казалось, все решилось, не Соломбала станет родиной сотен русских боевых кораблей!

«…Но с приездом в Архангельск назначенного по Высочайшему повелению от 21 июня 1733 года контр-адмирала Бредаля на должность командира Архангельского порта обстоятельства изменились, и закладка судов на Быку была отодвинута на второй план… По причине позднего получения в Архангельске указа о строении верфи на Быку никаких работ ко времени приезда Бредаля начато еще не было…» (6).

Петр Петрович Бредаль (1683−1756) был призван на русскую службу адмиралом К. Крюйсом еще в 1703 году и прошел все ступени от унтер-лейтенанта до шаутбенахта (контр-адмирала). Но он еще был норвежцем и прекрасно понимал значение морской торговли, в том числе с Норвегией, через Архангельск и наверняка был связан с норвежскими купцами. Со своим взрывным характером П. П. Бредаль бросился в гущу сражения за верфь и архангельскую торговлю. Внешне это казалось необъяснимой прихотью и дезавуированием решения начальства в Петербурге по верфи на Быку.

С. Огородников: «В сентябре 1733 года контора (которую возглавил Бредаль — прим. автора) затребовала у Клавера, Козенца и Брандта письменное мнение, где способнее и надежнее строить военные корабли — на Быку, или на Соломбале… упомянутые лица отвечали конторе следующее:

С учетом всех этих сведений, выгод и преимуществ контр-адмирал Бредаль донес 5 октября 1733 г. в Воинскую морскую комиссию… что место в Соломбале для верфи лучше, чем на Быку:

Мнение это подписали: Бредаль, Мятлев, Крозенц, …Клавер и Брандт не подписали… о месте, выбранном для верфи, Бредаль сообщил еще особо в письме главе Адмиралтейств-коллегии Н. Ф. Головину» (7).

Для решения вопроса в пользу Соломбалы П. П. Бредаль исказил, мягко говоря, действительность. Назвать высокий берег на Быку «болотистым», а торфяники Соломбалы «твердыми, сухими», надо иметь смелость на грани наглости — все, кто был в Архангельске, могли опровергнуть. Не меньшей смелостью надо обладать чтобы утверждать, что на Быку река смыла 4 или 8 саженей высокого берега за год! Осмотр берегового обрыва на Быку в 2019 году показывает, что грунт сухой, глинистый с песчаной супесью, а никак не «не крепкий, иловатый и мягкий» по П. П. Бредалю. Если болото на Быку за прошедшие столетия могли осушить, то характеристики грунта, видные на обрыве, остались неизменными. Но смелость города берет!

П. П. Бредаль, в дополнение к смелости еще, очевидно, имел положительный опыт давления на начальство. Он делает свое мнение коллективным — подписывая офицеров под недостоверной бумагой в пользу Соломбалы, и пишет еще напрямую на самый верх морского начальства — Н. Ф. Г оловину, дабы предупредить заходы к нему чиновников с критикой Соломбалы.

С. Огородников: «Военная комиссия, не удовлетворившись, по-видимому, представленными ей речами и преимуществами Соломбалы перед Быком, предложила составить смету: во сколько обойдется устройство на Быку всех укреплений… если это невозможно, то предписывалось осмотреть какой берег и грунт у р. Уймы, нельзя ли там утроить верфь… для лучшего осмотра местности при р. Уйме отправился туда же… сам главный командир» (8).

Зажатые снизу коллективным мнением архангельской конторы над портом, офицеров и губернатора в пользу Соломбалы, а сверху нейтрализованным аргументами П. П. Бредаля Н. Ф. Головиным, чиновники морской коллегии вели слабые арьергардные бои. Только желанием указать П. П. Бредалю на его место можно объяснить предложение коллегии осмотреть под верфь реку Уйма, выше Быка по Двине, где мелководие реки было еще большим. Что не сделаешь для решения вопроса по твоему желанию, и Бредаль лично едет на Уйму, чтобы отбить и эту атаку.

Наконец коллегия сдалась, петербургское купечество проиграло битву за строительство на Быку, архангельское и иностранное выиграло. В 1724 году в Архангельский порт прибыло 22 иностранных торговых судна, а в 1733 уже 41, в 1734-м — 49, в 1735-м — 60, в 1740-м — 114. Рост за 15 лет в пять раз! Петербургский порт также развивался, но в меньшей степени за счет архангельского — туда в 1724 году прибыло 180 судов, а в 1775-м — 525 судов — в 2,5 раза больше (10). Россия искала баланс торговых интересов, что требовало развития Архангельска.

С. Огородников: «Рассматривая доставленные планы укреплений Быка и Соломбалы, военная комиссия усмотрела… и приняв в уважение мнение самого Бредаля… решила наконец устроить верфь на Соломбале…

Заводчики частных корабельных верфей, Крылов и Баженин, ожидали этого указа с нетерпением по той причине, что до решения вопроса о месте под казенную верфь все работы на их верфях были приостановлены …

С решением же вопроса о Соломбале Крылов и Баженин вошли немедленно со своими прошениями в коллегию, испрашивая разрешения строить им гукоры, галиоты, каты и флейты из соснового и елового леса. Комиссия поспешила дать свое разрешение Крылову… но Баженину было отвечено, что… не может судить — достанет ли сосновых лесов на купеческое судостроение… Баженин хотя закрыл в 1733 г. свою Вавчужскую верфь, но перенес оттуда свою деятельность в Архангельск, где в 1735 г. поставил свою верфь подле верфи Крылова, продолжая строить… с успехом свои торговые корабли» (9).

Главное, с созданием архангельского адмиралтейства и развитием торговли через этот порт выиграла Россия — получив гармонично развитый центр судостроения, где частные верфи, иностранный опыт и недепрессивный город подпитывали русское военное судостроение.

Примечания: