Отпуск в северной Греции: в поисках «точки счастья» на Олимпе

Чаще всего путешествие — это знакомство с другой страной, изучение других городов, проба местных блюд, посещение достопримечательностей и музеев. Такое путешествие может быть очень увлекательным и расслабляющим. Но иногда случайная мысль может наполнить путешествие совершенно иным смыслом, и её реализация может добавить новый опыт, язык и даже оставить след большой пользы в чьих-то жизнях.

Есть такие места на планете, которые наполняют счастьем. Конечно, у каждого своя географическая точка счастья: одним лучше всего на родине, где бы она ни была, а других пленяют дальние земли. Для меня одной из таких точек счастья оказалась северная Греция, где я прожила вроде бы всего один месяц, но это надолго зарядило меня энергией и позволило многое понять про свой путь.

Поездка в Грецию родилась спонтанно с казавшейся такой далёкой мыслью «как хорошо было бы побывать на Олимпе». Далёкой мысль была лишь потому, что Олимп — это что-то из детства, из книжек про древнегреческих прекрасных богов и богинь и их бесконечные истории сложных взаимоотношений. Но стоило обратиться к карте и узнать ближайший к обители древних богов город, как идея сразу обрела реальные черты и билеты. Но в результате поездка оказалась чем-то большим, нежели восхождение на Олимп: сначала были билеты туда и обратно на полторы недели, но довольно быстро у меня родилась ещё одна идея, и незадолго до вылета я решила, что вернусь домой не раньше следующего месяца.

Была середина февраля, и хотя поход в горы казался почти безумием (даже Мадрид в те дни удивительно занесло снегом), мы отправились в Грецию. Город Тессалоники принял средиземноморской теплотой и радушием, и сразу показался почему-то родным и умиротворяющим. Эгейское море, буквально, неспешно омывало берега и, казалось, обладало каким-то непередаваемым величием и характером, отличным от Средиземного моря юга Испании или Израиля.

Море казалось живым, плотным, невозмутимым существом. На набережной с раннего утра всегда сидели рыбаки — как местные жители, так и переехавшие в страну недавно в поисках своего счастья. Большинство из них — не сторонники фотографироваться, но все с удовольствием завяжут дружественную беседу, и таких бесед у меня было немало. Разговаривая с людьми, слушая их истории, кажется, будто неспешно перемещаешься по волшебной библиотеке уникальных изданий.

Несмотря на пасмурную в первые дни погоду с изредка моросящим мелким дождиком, было очень тепло и приятно. Зимний греческий город, казалось, окутывал уютом и даже призывал пустить здесь корни. Да, северная Греция оказалась любовью с первого взгляда.

А в день перед походом в горы местные боги даже продемонстрировали свою заманчивую благосклонность и тучи рассеялись, освободив дорогу свету. Глядя на другой берег, даже немного не верилось, что уже завтра мы будем там, среди этих вершин, оставивших след в мировой культуре.

В горах же погода в этот сезон непредсказуема и очень переменчива. Мы приехали в Литохорон к вечеру, чтобы хорошенько отдохнуть перед непростым, но столь желанным походом. Путь начинался перед рассветом, и когда мы прибыли в Прионию к месту старта, только-только начинало светать. Там было довольно холодно, скользко, туманно и шёл снег. Дорога в горах была очень извилистой и сложной из-за погодных условий — на протяжении всего пути сопровождало ощущение, что непрерывно перемещаешься между сезонами: было то тепло и влажно, встречались цветы и много зелени, то шёл дождь и зелень сменялась осенней обнажённостью, затем наступала зима с ветром, снегом, солькзкими или заснеженными тропами — природа словно играла с нами и проверяла выдержку. Большую часть пути мы шли где-то вверху, среди облаков, но нередко тропа вела вниз через водные потоки, пещеры. Иногда мы шли по наледи прямо рядом с обрывом.

Один из приятных элементов состоял в том, что за все часы нам (а было нас всего двое) не встретилось ни одного человека, и это было удивительно. В Мадриде, к примеру, поднимаясь в горы даже зимой, обязательно встретишь других путников, часто даже многих. А здесь — впечатляющая безлюдность и полное уединение с природой и всеми её капризами. В какой-то момент на последнем этапе пути боги Олимпа прислали нам сопровождающего — появился пёс, который шёл с нами потом до самого города и посадки в автобус до Тессалоник. Это было неожиданно — встретить в горах пса, но в северной Греции свободные собаки, кажется, неотъемлемый элемент среды: они есть везде, даже в центре города, и у них есть, конечно, свои территории, на которых они не приветствуют собак с других районов, но людей не трогают, если те не пытаются с ними взаимодействовать по собственной инициативе.

Находясь там, среди облаков, воображение неизбежно разыгрывается и, делая короткий привал где-нибудь под деревом или на очередной вершине (все горные приюты в этот сезон закрыты), начинаешь невольно представлять, как тысячи лет назад здесь обитали, воевали, любили, соперничали герои древнегреческих мифов. Да, в античности тоже были свои сериалы и любовь создавать истории в самых живописных локациях.

Это было удивительное и не самое простое восхождение, после которого подъём на любые горы области Мадрида кажется прогулкой в прекрасном парке.

После Олимпа был короткий — буквально на пару дней — заезд в вечно суетливый Неаполь, где даже светофоры куда-то спешат и взирают на пешехода с нетерпеливым снисхождением. Из Неаполя мы отправились на оказавшийся какой-то другой планетой Везувий, укрывший древние Помпеи, а затем я одна вернулась в Грецию, чтобы остаться там до середины следующего месяца и принимать активное участие в реабилитации диких животных.

Выбранный мной для проживания и работы на следующие несколько недель реабилитационный центр «Drási gia tin Ágria Zoí» (в помощь дикой природе) располагался вдали от города, там, куда не ходят даже автобусы — в живописном и очень тихом месте рядом с национальным парком Дельта Аксьоса, площадью почти 34 тысячи гектаров. Этот центр не финансируется государством, его участники не получают зарплат, и существует он исключительно силами заинтересованных лиц, готовых предоставить больным или раненым зверям все свои знания и навыки, чтобы спасти их и вернуть природе полными сил.

Это удивительное и очень красивое место, и чем дольше я там жила, тем сложнее было представить себя снова в большом городе. Выходя на прогулку перед сном понимаешь, что свет вдали на другом берегу — единственное, что доносится сюда из города, что вокруг тебя только природа, море, шныряющие лисы, птицы, звуки беседующих о спаривании жаб, а над головой ничем не засвеченное глубокое небо.

Разумеется, работы было очень много, и немалая её часть подходит только людям со стойкими нервами, потому что, среди прочего, нужно помогать во время операций или аутопсии, если вдруг животное не удалось спасти. Одна из наших девушек, например, несколько раз теряла сознание в такие моменты — не все могут перенести картину соприкосновения скальпеля с чьим-либо телом.

Во время моего проживания в центре на лечении и реабилитации были, в основном, хищные птицы: соколы, орлы, ястребы, филины, сычи, другие совы. Были также: ворон и вороны, индейка, утки, лебедь, сизые голуби, вяхири, горлицы, синицы, черноголовые щеглы, канарейки, ежи, черепахи, барсук, аисты, цапли, разные виды чаек. Всего было около сотни птиц и пара десятков других животных. Кого-то находили больными или ранеными жители Тессалоник или северной Греции и привозили к нам. Другие были изъяты у людей, забравших этих животных из дикой природы и отсутствием опыта ухода доведших их до плохого состояния. Центр принимал под свою крышу любые виды зверей, нуждавшихся в медицинской помощи.

Разумеется, для любого дикого животного — большой стресс находиться долго в таких тесных условиях, но куда более важно вернуть им здоровье и способность продолжить жизнь на воле. У каждого был свой характер, многие по-своему проявляли недовольство. Легче всего было неторопливым черепахам в их отдельной и хорошо прогреваемой комнате. А вот огромный филин шипел на каждого проходящего, лебедь каждую ночь устраивал большой бардак в своём вольере (на самом деле он уже был здоров и его пару раз пытались вернуть в природу, просто он пока не хотел улетать), один из ежей, лечившийся от избыточного веса, любил кусаться, а один сизый голубь постоянно ворчал и дрался, и старался ущипнуть клювом всякий раз, как к тому предоставлялась возможность. Он не пытался таким образом вылететь из клетки — просто такой уж был у него нрав.

Мы втроём — я и ещё две девушки из Бельгии — жили в центре постоянно, и ежедневно во второй половине дня к нам обязательно приезжал кто-нибудь из города — ветеринар или руководитель центра, или другие волонтёры, которые привозили медицинское оборудование, лекарства, а также еду для нас и для животных на реабилитации.

Я очень люблю вставать рано, поэтому мой день начинался в 5 утра. Какое-то время я занималась своими делами, и ближе к 7 начинала обход наших многочисленных постояльцев. Мне нравилось работать с животными одной, пока остальные спят, поэтому получалось так, что к моменту пробуждения Нел и Анн-Софи примерно треть дел была уже завершена, что позволяло нам всем иногда заканчивать работу пораньше, и даже пару вечеров в неделю посвятить занятиям греческому с местными волонтёрами.

За время моего пребывания не обошлось и без пары экстренных случаев, когда птицы погибали, но большинство животных шло на поправку, а несколько птиц даже было выпущено на волю.

Когда лечение заканчивается, если всё хорошо и животное считается здоровым, многих из них на некоторое время помещают в закрытый и относительно просторный вольер на улице, где оно сможет постепенно подготовиться к дальнейшей жизни на природе — потренировать полёты, особенно, если был перелом крыла, набраться сил после долгого пребывания в более тесных пространствах. Бывает и так, что птица или другой зверь поправился, но последствия травмы несовместимы с выживанием в дикой природе (если зверь потерял зрение или лишился конечности), тогда его передают под опеку зоопарка, но на самом деле это довольно редкий случай.

Некоторые птицы, например чайки, цапли и аисты, после кольцевания помещаются в открытый вольер, откуда они могут улететь в любой момент, но надо сказать, некоторые из них потом выбирают не улетать далеко, ведь тут каждый день кормят рыбой. Несколько аистов, например, каждое утро возвращались за привычной порцией лёгкой добычи. Надо заметить, аисты также горазды и отжимать еду у более мелких чаек, которым всегда приходилось ждать, пока длинноногие наедятся и перестанут уже их гонять от чанов с нарезанной рыбой.

Разумеется, там были не только работа, пополнение опыта и учёба. У нас всегда был один выходной в неделю, и мы могли посвятить его своим делам, гулять по нацпарку, либо поехать с кем-нибудь в город, где нас обязательно куда-нибудь водили знакомить с греческой культурой. Например, в археологический музей, на уютный концерт греческой музыки, проводили экскурсию по старым районам города, знакомили с типичными местными блюдами. Один раз возили в византийские купальни на термальные источники Лутра Лангада, что в Мигдонии, к северу от Тессалоник. Приезжавших к нам в центр помогать, обучать, наполнить холодильники или предложить свозить нас куда-нибудь было довольно много, и уже скоро сложилось устойчивое ощущение, что Тессалоники — это какая-то большая община, где все друг друга знают и рады прийти на помощь в нужном деле в любую минуту.

Среди привозивших провизию волонтёров был и местный пчеловод Василис. Он держал свою пасеку и регулярно привозил нам свой собственный мёд и свои любимые напитки: ципуро — греческую самогонку из виноградного жмыха с анисом или ракомело — крепкий напиток сваренный с мёдом. И кто-нибудь ещё обязательно раз в неделю привозил вина. Такова греческая традиция. Разумеется, далеко не каждый вечер было время или силы на то, чтобы посидеть за разговорами и хорошим напитком или прогуляться до моря, но тем не менее выдавались и такие вечера, когда всю работу заканчивали рано и не случалось ничего экстренного.

В один из таких свободных вечеров мы с бельгийскими девочками и прибившимися к нам шестью местными псами пошли гулять по национальному парку. Там встретили двух местных фотографов, и они с радостью рассказали нам о месте, провели целую экскурсию по парку, а потом даже свозили на побережье посмотреть как заходит солнце. В ту прогулку я встретила серую цаплю, увидела как охотятся соколы и рыбачат фламинго. Люди в Греции вообще кажутся намного ближе и более открытыми, чем, скажем, жители Испании.

Уезжать совсем не хотелось потому что самое сильное, что я чувствовала, находясь там все те недели — непрерывное счастье, питаемое удалённостью от города, близостью к природе и ежедневной помощью диким животным, попавшим к нам благодаря неравнодушным людям, не поленившимся довезти их до нас не только из города, но и из самых разных мест северной Греции.

Существование таких центров и возможность присоединяться к их командам из любой точки планеты, способность жителей не оставаться в стороне, встречая раненого или больного зверя, мне кажутся очень важными. Человек и дикая природа друг другу намного ближе, чем думается сегодня, и даже небольшие действия могут иметь большие последствия. Многие выбирают жить так, будто следующих поколений не будет, но вряд ли это правильный путь. Окружающая среда нуждается во внимании, чтобы человечество как можно дольше могло наслаждаться жизнью.

Забота о природе начинается не со специалистов, а с каждого человека.