Холмогоры: портрет свергнутого императора Иоанна VI

В Холмогорах, в колокольне Спасо-Преображенского собора, существует приходской музей, созданный бывшим батюшкой — игуменом Леонтием Эйзенманом — и посвященный архиепископу Афанасию Холмогорскому (1642−1702) и императору Российскому Иоанну VI (1741−1764). Первый был выдающимся по тем временам церковным и научным деятелем, и собранные свидетельства бурной деятельности архиепископа объяснимы. Со вторым сложнее. Свергнутого в 1741 году императора в 1744—1756 годах содержали на архиерейском подворье, построенном владыкой Афанасием. Игумен Леонтий даже жил в комнатах, где содержалась семья Иоанна — мать, Анна Леопольдовна, и отец, Антон Ульрих, с детьми. Трагическая судьба Брауншвейгского семейства настраивает на сочувствие и справедливость, а игумен Леонтий — из семьи этнических немцев, сосланных в Коми-республику, — может, потому и почтение священника к малолетнему императору. В экспозиции — репродукция портрета малыша с котом, подписанного «Иоанн Антонович — император». У портрета, как и у изображенного на нем мальчика, непростая судьба.

Леонид Левин, биограф Иоанна VI и Брауншвейгского семейства: «Для сохранения престола в линии царя Ивана у императрицы (Анны Иоанновны, — прим. автора) оставалась единственная возможность: передать его своей единственной племяннице, принцессе Елизавете Екатерине Христине, дочери Екатерины Ивановны (старшей сестры императрицы) и герцога Мекленбургского Карла-Леопольда… Оказываемое ей покровительство императрицы воспринималось современниками как «удочерение»… От имени императора Священной Римской империи его полномочный министр Ботта Д'Адорно просил руки принцессы Анны для принца Антона Ульриха. Анна Иоанновна милостиво изъявила согласие. …празднества продолжались всю неделю, все дни и вечера которой были заполнены банкетами, салютами, иллюминациями, балами, концертами, маскарадами… 22 августа 1740 года Анна Леопольдовна родила столь долгожданного сына… Мальчика в честь прадеда нарекли Иваном… Незамедлительно был опубликован манифест: «Назначаем и определяем после нас в законные наследники нашего всероссийского императорского престола и империи нашего любезнейшего внука благоверного принца Иоанна…»… Поставив подпись под уставом о регентстве Бирона, императрица умерла на следующий день — 17 октября 1740 г.» (1).

Модест Корф, автор доклада императору Александру II о Брауншвейгском семействе: «…в ночь с 24 на 25 ноября 1741 года цесаревна Елизавета Петровна прибыла в Зимний дворец в сопровождении нескольких преображенцев: гренадеры вошли в опочивальню правительницы, которая в этот раз спала с мужем, и немедля объявили ей о ее аресте… Потом они пошли в ту комнату, где в колыбели лежал младенец-император, а подле него спала его кормилица. Гренадерам было приказано не будить дитя, а ждать, пока оно проснется. Около часа они стояли таким образом вокруг колыбели в совершенном молчании, наконец младенец проснулся… Малютка плакал, кормилица, тоже в слезах, сперва оделась сама, потом надела кое-что и на него, взяла его на руки, прикрыла шубою и пошла в сопровождении гренадер <…> Императрица Елизавета Петровна <…> Когда позже перед дворцом собралось несколько полков и люди кричали новой императрице «ура!», а она, держа на руках маленького Ивана, целовала его, малютка стал улыбаться и повторять восклицания солдат, тогда Елизавета сказала: «Ах ты, невинный бедняжка! Ты не знаешь того, что против себя же говоришь!» <…> …в манифесте 28 ноября 1741 года объявила: «…всех их в их отечество всемилостивейше отправить повелели» (2).

Надежда Вихрова, реставратор Всероссийского научно-реставрационного центра имени И. Э. Грабаря: «В 1995 г. в отдел реставрации станковой масляной живописи ВХНРЦ из Государственного Исторического музея поступил на реставрацию детский портрет работы неизвестного автора XIX в. «Иоанн Антонович — император» (холст, масло, 54,5×46 см). Картина была передана ГИМ из Государственного музейного фонда в 1934 г. Портрет входил в число экспонатов выставки «Русский примитив XVIII—XIX веков», состоявшейся в 1996 г. в залах Государственной Третьяковской галереи… Портрет российского императора Иоанна Антоновича (правил в 1740—1741) экспонировался в первый раз за советский период. На картине изображен маленький сидящий ребенок в красном платье. Его правая рука поднята вверх. Над ней — царский герб и картуш с надписью в нем: «Иоанн Антонович». Левая рука ребенка опущена вниз и за ушко держит кошку. Ниже, под изображением кошки, — надпись на немецком языке: Iohann Ulrich Feb. 23 1743 DUNA MUNDE Fecil.R.AE» (3).

Модест Корф: «…Салтыков должен был с величайшей поспешностью довезти Брауншвейгское семейство до Митавы, а оттуда отправить его далее за границу… Между тем на деле ничего этого не свершилось. Принцесса с семейством не только не выехала в Германию, но не доехала даже до Митавы… Брайншвейгское семейство выехало из Петербурга 29 ноября 1741 года» (4).

Леонид Левин: «13 декабря 1742 года императрица подписала указ о переводе Брауншвейгского семейства и всех остальных арестантов из рижского замка в крепость Дюнамюнде, расположенную вблизи от Риги в устье Даугавы. …некто… сообщал в Вольфенбюттель, что все арестанты «перевезены в так называемую крепость Дюнамюнде. Эта крепость окружена водой… и в начале года и осенью заливается водою, почему там жить весьма нездорово».

…с течением времени Елизавета все более укреплялась в решимости навсегда оставить все семейство в тюрьме. Заговоры мерещились ей всюду <…> императрица никогда не ложилась спать ночью… дабы не быть застигнутой врасплох» (5).

Н. Д. Вихрова: «К открытию выставки был издан каталог, составитель которого писал: «Изображение представляет собой наивную попытку имитации старинного портрета. Иконографически и стилистически оно не связано с портретом Иоанна Антоновича». Предложенная А. В. Лебедевым характеристика, кроме краткой исторической справки, не сопровождалась какими-либо научно обоснованными выводами… Мнения музейных специалистов по поводу такой атрибуции расходились. По просьбе музейных хранителей… в ВХРНЦ были проведены исследования картины» (6).

Модест Корф: «…один из тайных соглядатаев донес в конце 1742 года, что Салтыков не довольно строг с оберегаемыми им лицами, вследствии чего императрица 11 октября написала ему: «Уведомились мы… також, что принц Иоанн, играючи с собачкой, бьет ее в лоб, а как его спросят, «кому-де батюшка голову отсечешь?», то он ответствует, что Василью Федоровичу (т. е. Салтыкову), и уже то правда, то нам удивительно, что вы о том нам не доносите». На что Салтыков тотчас же отвечал: «…кроме одного ея учтивства, никаких противностей… ничего не слыхал… а принц Иоанн почти ничего не говорит».

15 октября Салтыков снова донес: «Сего октября на 15-е число по полуночи в 1-му часу приходил ко мне караульный капитан-поручик Костюрин, что требует принц Брауншвейг-Люнебургский о допущении до принцессы для болезни ея доктора Эмзеля и бабки. Для чего обще гвардии с майорами согласно приговорили оных доктора Эмзеля с пастором Графом и бабку допустить, которые и допущены. А в 3-м часу по полуночи же принцесса выкинула, и доктора объявили, что месяцев трех, мужеска пола». Но спустя после того год с небольшим принцесса благополучно разрешилась дочерью, которой дано имя Елизавета…» (7).

Н. Д. Вихрова: «Результатом комплексного исследования, предпринятого в 1995 г., явилось иное понимание картины, нежели у Лебедева. Исследования волокон холста, качественные химические анализы грунта, красочных слоев, а также их система построения на сохранившихся участках живописной поверхности являлись характерными для XVIII века».

М. Н. Никогосян в экспертном заключении пишет: «Портрет является не позднейшей имитацией, но старинным оригиналом, прижизненным портретом Иоанна Антоновича». Коме того, автор атрибуции полагал, что портрет подписной. Подобная атрибуция выдвигала картину в разряд уникальных… заключение предполагало проведение полной реставрации, то есть передублирования и закрепления картины на новом реставрационном подрамнике, удаления с красочной поверхности примитивно грубой прописи» (8).

Леонид Левин: «…9 января Елизавета направила Салтыкову указ о перевозке всех арестантов из Дюнамюнде вглубь России, в крепость Раненбург (Ораниенбург), лежавшую в 350 километрах к юго-востоку от Москвы (ныне г. Чаплыгин Липецкой области). Императрица приказал отделить Иоанна Антоновича от матери и перевозить его в особой повозке, а в Раненбурге содержать его отдельно от родителей… Перед отъездом Салтыков объявил родителям, что их сына повезут отдельно» (9).

Модест Корф: «Салтыков отвечал 16 февраля (1744 г. императриц, е — прим. автора): «…при выезде было надобно их… рассаживать по разным возкам, посылал за болезнью своего онаго майора Гурьева, и оный им объявил, и по объявлению, вышли они в другой покой, много плакали, и то с четверть часа было, а после, вышед, с учтивостью они ему сказали, что в воле вашего императорского величества состоит, и оный же майор мне сказал, что больше ничего не говорили и виду сердитаго в них не признал» (10).

Н. Д. Вихрова: «В 1990—2001 гг. был проведен комплекс физико-химических и физико-оптических исследований авторского холста и материалов, входящих в комплект закрепления. Общий результат исследований показал, что авторский холст — старый, льняной, полотняного плетения, плотностью 14×13 нитей…

Второй особенностью картины было состояние сохранности красочного слоя: сильные потертости механического характера по всей поверхности перекрывающиеся грубой прописью по изображению фигуры — с изменением положения рук и кошки, фасона платья и цвета фона. Изображение лица также было потерто и прописано, но грубых изменений внесено меньше… без изменения рисунка. Царский герб и картуш приписаны позже. Исследование нижней надписи (на немецком языке) показало, что… позднего происхождения … обе надписи, и в картуше, и внизу картины, не могут быть использованы в качестве неоспоримых доказательств того, что на портрете изображен младенец-император Иоанн Антонович… но в сочетании с другими доказательствами могут быть приняты во внимание. Содержание нижней надписи по сути не противоречит известным фактам: с января 1743 по январь 1744 г. Иоанн Антонович действительно находился в Дюнамунде, но, к сожалению, мы не можем сказать о том, какое событие произошло 23 февраля и чья монограмма завершает надпись» (11).

Как появился, вероятно, последний известный прижизненный портрет Иоанна Антоновича? В феврале 1743 года инициаторами его написания могли стать родители Иоанна Антоновича с разрешения генерала Салтыкова, или императрица Елизавета Петровна. Так как в сохранившейся переписке Елизаветы Петровны с Салтыковым упоминания портрета нет, то это, скорее, значит, что инициатором императрица не была. Остается желание родителей, чему причиной могло стать ужесточение режима содержания, нарастающее не по дням, а по часам. Елизавету Петровну запугивали заговором французский посол Шетарди, прусский король Фридрих II и прочие недоброжелатели. Кроме того, Елизавета допытывалась от Анны Леопольдовны, куда делись ее драгоценности, не обнаруженные после переворота. Кроме желания повесить их на себя, Елизавета опасалась, что спрятанные драгоценности могут помочь бегству Брауншвейгского семейства или её свержению. Елизавета даже угрожала пытками подруге Анны Леопольдовны, фрейлине Юлиане Менгден, и вскоре разлучила подруг. Мать и отец Иоанна, видимо, не исключали разлуки с сыном — и даже его смерти. Не исключено, что они еще тешили себя надеждами на возвращение их детей на трон. Иначе чем объяснить их активность по рождению детей с начала 1743 года до самой смети Анны Леопольдовны в 1746 году: в завещании Анны Иоанновны дети мужского пола в случае смерти Иоанна становились наследниками престола. Родители могли попросить Салтыкова разрешить написать портрет мальчика — чтобы помнить родное лицо. Салтыков проявлял симпатию к узникам и мог, не согласовывая с Петербургом, «отвернуться на пару часов».

Модест Корф: «С августа 1744 года начался для Брауншвейгского семейства… перевод его членов из Раненбурга на далекий север: окончательное отделение принца Иоанна от родителей… 27 июня 1744 года указом… повелевалось … «тотчас взяв ночью принца Иоанна… на другой же день, также ночью, взять принцессу Анну с мужем ее и остальными детьми… ехать всем вместе… к Архангельску, отсюда на приготовленных там морских судах плыть к Соловецкому монастырю… По прибытии в Соловецкий монастырь арестантов ввесть туда и разместить»… Принцесса скоро заметила, что, вероятно, навсегда разлучена <…> с сыном, и пришла от этого в такое отчаяние, что оказалось необходимым остановиться в дороге и пустить ей кровь. <…> И на нее, и на ее мужа часто нападал страх, что их везут туда же, куда они сами недавно сослали Бирона… посланный вперед полковник Чертов писал, что в это время года переезд в Соловецкий монастырь невозможен… Вследствии этого и имея в виду, что в Холмогорах есть архиерейский дом о 20 комнатах, где удобно можно разместиться всей команде до весны, Корф предписал… приготовить этот дом. «В Холмогорах, — говорил он, — принц Иоанн помещен так, что если б для содержания его и нарочно где дом построить, то лучше сыскать не можно, ибо архиерейский дом построен как маленькая крепость или цитадель, холмогорские палаты на острову, где вода кругом…» Не позднее 9 ноября (1744 г., — прим. автора) они прибыли туда» (12).

Примечания: