Одоевский против Айн Рэнд

Выдающийся русский писатель и оригинальный мыслитель Владимир Федорович Одоевский ныне почти не пропагандируется. Зато в моде разного рода завиральные идейки некоей Айн Рэнд (Алисы Розенбаум), от которых за версту пахнет людоедством в его самом лютом исполнении — в виде разумного эгоизма. Айн Рэнд на этой базе написала свой самый знаменитый роман «Атлант расправил плечи». Но автором идей, эксплуатируемых Айн Рэнд, был Иеремия Бентам.

Так вот Одоевский первым возвысил голос против этого вот утилитаризма (тогда это была теория Бентама). А по большому счету такого рода идейки — развитие идей гуманизма. Когда мы отходим от Абсолюта. От Бога в сторону почитания человека высшей ценностью, то помимо очевидного грехопадения мы имеем дело с тем, кого можно и нужно считать человеком, а кого нет. Кто право имеет, а кто тварь дрожащая. Да-да. Потом все это рассматривал уже Федор Михайлович Достоевский. но первым был князь Одоевский.

Из многочисленного ряда произведений князя Одоевского в данной статье нас более всего интересует повесть «Город без имени», в которой Одоевский дал развернутую критику утилитарных эгоистических построений Бентама и Дж. Ст. Милля. В современном нам мире утилитаризм породил последовательные волны либерализма и неолиберализма, а в США привел к созданию некоей теории «объективизима» Айн Рэнд, копирующей спекулятивные построения Бентама и Дж. Ст. Милля-младшего. Но началось всё в далекие античные времена с софистов и Протагора.

Протагор, живший в 5 веке до Р.Х., сказал, что «Человек есть мера всех вещей».

Прекрасный с виду лозунг, но из него следуют совершенно некрасивые выводы:

Очень похоже на современный довлеющий в мире либерализм. По сути, Протагор — отец гуманизма (человек мера всему) и либерализма (свобода индивидуума от пут «несуществующего» общества). Релятивизм Протагора обществу его современников и соотечественников импонировал. Но вот у Сократа и его ученика Платона вызывал стойкую неприязнь. Причина неприязни лежала в том, что Сократ настаивал на наличии объективных категорий, в частности объективных предпосылок для добродетели. Также Сократ настаивал на объективности истины, существующей независимо от индивида. Из позиции Сократа и Платона неизбежно проистекал вывод о существовании единого Бога. О Едином как причине всего говорил еще Пифагор.

Сократ активно боролся против морального релятивизма, который неизбежно порождали софисты и софизм. Если следовать логике рассуждений софистов, то сразу отбрасываются религиозные Откровения. Пророки тоже не у дел. А согласно тому же Сократу, пророки и откровения должны быть. Он-то логикой дошел до объективного характера истины, но если Объективная Истина существует вне нас, то люди способны воспринимать ее непосредственно — минуя логику.

Ученик Сократа Платон категорически был не согласен с софистами, увековечив позицию своего учителя в споре с софистами в знаменитых диалогах, в частности в диалоге «Протагор».

Казалось бы, софизм давно стал достоянием истории и не должен нас волновать. Но идеи софистов, а прежде всего гуманизм, по прежнему имеют колоссальнейшее значение в мире. Отмечу, что именно гуманизм и гуманисты породили кошмар национал-социализма. Возрождение гуманизма произошло в эпоху Ренессанса. Одним из первых гуманистов был Петрарка, который, помимо возрождения интереса к античности, пропагандировал гуманизм и расизм. По сути, Петрарку можно назвать отцом национализма и расизма. В своих произведениях он призывал к возрождению Италии с опорой на пример античного Рима. Также он, будучи гуманистом и первым из идеологов эпохи Возрождения, занимал строго антихристианскую позицию. Концепция поворота истории возникла именно в ренессансный период, а именно у Петрарки, который первым заговорил о светлой античности, о темном невежестве, начавшемся после того, как христианство стало официальной религией и «римские императоры стали поклоняться имени Христа», и об ожидаемом возвращении к забытому древнему идеалу (Africa, IX, 453 слл.).

Примечательно, что зачатки будущей идеологии расизма и нацизма наличествуют в работах Петрарки. Петрарка возмущался засильем на улицах италийских городов «скифийских рабов». Это следует из письма 63-летнего Петрарки к своему давнему другу Гвидо Сетте, архиепископу Генуи (письмо написано в Венеции в 1367 г.). После ограбления Константинополя во время 4-го Крестового похода основным источником дохода венецианцев, а потом и генуэзцев была работорговля. Рабы брались здесь — на территории современных России и Украины. От этого автор и именует рабов скифами.

После Петрарки гуманизм расцвел буйным цветом. Причем отличительной чертой гуманистов было тайное или явное антихристианство. Это объяснимо и понятно, если вспомнить, что первый из гуманистов — Протагор — отрицал Абсолют и объективный характер Истины. Все его последователи отличались моральным релятивизмом в воззрениях, а иной раз и в быту. И близость гуманизма и расизма нас не должна удивлять. Ведь что представляет собой гуманизм — восприятие мира через призму собственного опыта. Отсюда недалеко и до солипсизма — такой шаг сделал в 17 веке Декарт. Но восприятие мира посредством собственного индивидуального опыта делает сомнительным опыт других людей, ставит под сомнение их ценность. Отсюда растет «разумный эгоизм» Бентама, Дж. Ст. Милля-младшего и Чернышевского, но ведь и восприятие других людей осуществляется через собственный эгоистичный опыт. Другие люди и народы сравниваются с собой, со своим народом. Свой опыт, свое тело, свой разум, свои обычаи и культура своего народа принимаются за эталон. За мерило, которым меряют других людей. Другие настолько человечны, насколько соответствуют моим представлениям о прекрасном, другие народы настолько цивилизованны, насколько соблюдают законы и обычаи моего народа, ибо правилом в этом мире выступаю «Я» и «мой» народ, «моя» раса. Если мы отвергаем абсолют в качестве точки отсчета, о начинаем мерить всех своей мерой. Отсюда расизм, национализм, переходящий в нацизм. Концлагеря выросли из гуманизма. И первые концентрационные лагеря появились в эпоху Ренессанса в Швейцарии у кальвинистов, которые верили в предопределение, предполагая возможность спасения только за последователями Кальвина.

С развитием гуманизма была отвергнута формула апостола Павла: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». (Послание к Колоссянам)

Вместо универсальной морали, вместо веры в Бога гуманисты предложили нам мораль релятивистскую, а вместо веры в Бога — веру в себя или в других людей. А человек — существо несовершенное и всегда будет возвеличивать обычаи своей группы и порицать обычаи других.

Как видим, уже первый гуманист эпохи Ренессанса — Петрарка был заядлым ксенофобом и расистом, но по мере дальнейшего укрепления гуманизма число сторонников расизма росло и появлялись всё новые и новые расовые теории. Вначале появилась «сарматическая» теория польского историка 15 века Яна Длугоша, который в целях обоснования социального расизма (эксплуатации польской шляхтой простых поляков, а также русин и литвин) выдвинул теорию, что-де шляхта — это не поляки, а потомки сарматов, которые поляков завоевали и владеют Польшей и поляками по праву завоевателя, а потому могут делать с податным населением, что хотят.

В 1787 году на базе сплагиатированной польской «сарматической теории» Джон Пинкертон опубликовал «Трактат о происхождении и развитии скифов или же готов». Разумеется, скифы у Пинкертона — это высокие голубоглазые и белокурые воины, предки англичан… Пинкертон уверяет соотечественников и всё мировое научное сообщество, что скифы создали великую империю, простиравшуюся от Нила до Ганга, от ледяных пустынь Заполярья до Аравии. Практически все западноевропейские народы происходят от скифов. Одни только кельты, согласно новой передовой исторической теории, не являются потомками скифов, ибо потомки иберийцев, то есть негров.

Но 18 век — это уже время торжества гуманизма, когда во Франции под гуманистическими лозунгами «Свобода, равенство, братство» лилась кровь с эшафотов. Кстати, о лозунгах. Гуманистическая революция во Франции породила развитие в форме следующих идеологий:

А) Свобода породила либерализм (правда, эту идею развивал еще один из идеологов Великой Французской революции — Иеремия Бентам);

Б) Равенство породило социализм и коммунизм;

В) Братство породило национализм и нацизм, ибо братья — только свои.

Как видим, гуманизм неизбежно порождает нечто нечеловеческое, ибо безбожное. Так гуманист Пинкертон породил скифийскую теорию, позднее названную арийской. От этой арийской теории пошел английский расизм, который, свою очередь, трудами Дизраэли и Х. Чемберлена породил нацизм, воплощенный Гитлером и его соратниками по партии до концентрационных лагерей, геноцида чужих народов (русских, других славян, евреев и цыган). Итак, мы на практике осознали, куда приводят благие намерения гуманистов и что может породить безбожный моральный релятивизм. Увы, гуманизм до сих пор почитается многими как нечто прекрасное и благое. Люди не видят за гуманизмом банального эгоизма и печей лагерных крематориев.

В настоящее время гуманизм, породивший столь много неоднозначных социальных экспериментов, шагнул дальше и перерос в трансгуманизм. Трансгуманизм — это уже попытка переделать человека в нечто более совершенное при помощи биотехнологий (генетика и евгеника), компьютерных технологий (киборги и «умные протезы»). К трансгуманизму относятся операции по смене пола и «тюнингованию» человека дополнительными протезами. В некотором роде трансгуманизм отрицает гуманизм, но является его продолжением, ибо в центре вопроса находится всё тот же человек, а вовсе не Абсолют. Отличие гуманизма от трансгуманизма только в том, что считать «нормой». Трансцедентные вопросы на повестку дня не ставятся ни гуманистами, ни трансгуманистами. Царствие их от мира сего. Всё по диалектическому закону отрицания отрицания: трансгуманизм, отрицая гуманизм, развивает его. Вот так «любовь к человеку» прошла путь от Протагора и Петрарки через нацизм к полному отрицанию человека. Отвергнув Бога — отвергаешь и человека. Стремление к «освобождению» человека приводит человечество к рабству. К полной зависимости от внешнего мира. Причем гуманизм регулярно порождал и порождает самые кошмарные разновидности деспотизма.

Так Иеремия Бентам, будучи гуманистом, либералом и создателем утилитаризма, породил кошмар «Паноптикума» — универсальной тюрьмы, ставшей прообразом концлагерей Нового времени. Бентам вообще крайне любопытная личность, породившая утилитаризм.

Утилитаризм — это направление в этике (этическая теория), согласно которому моральная ценность поведения или поступка определяется его полезностью. Довольно-таки идиотская формулировка, так как невозможно вывести объективные критерии полезности. Что русскому хорошо — то немцу каюк. В силу того, что для реализации максимума удовольствий у индивида (общество в целом Бентам не рассматривал) — нужно снять по максимуму ограничения в обществе, которые в общем-то и делают общество обществом, а не скопищем разобщённых людей. То есть предоставить индивиду максимум свободы. Правда, результатом будет тотальный бардак. Для того, чтобы его преодолеть, по мнению Бентама, нужно было осуществить тотальную прозрачность общества. Поэтому он придумал «Паноптикон». Или проект идеальной тюрьмы, где каждый заключенный виден как на ладони. Чувствуете, какой изгиб фантазии — от тотальной свободы к тотальному контролю.

Почему так? Либеральная демократия — это общество тотального недоверия. Именно поэтому так велика тяга либеральной демократии к прозрачности, то бишь к транспарентности общества. Это просто одержимость какая-то. Но эта тенденция была изначально присуща обществу либеральной демократии. Буржуазная демократическая республика, по мысли отцов-основателей теорий либерализма (Бентама и Руссо), должна была строиться на основе тотальной слежки и доносительства. Полностью разобщенное и атомизированное общество, где все следят за всеми. Неуютное общество, где ничто не должно составлять частную приватную территорию человека, семьи, рода или общины.

Либерализм — это производное от гуманизма, а Бентам и Руссо — наиболее последовательные гуманисты и либералы. Бентам так вообще ратовал не только за освобождение человека от норм морали, но также и об освобождении ссудного процента от ограничений. Трогательная забота о бизнесе ростовщиков. Освобождение человека от норм морали в общем-то преследовало всё ту же практичную цель максимальной продажности человека. Максимальной эксплуатации человека. Именно поэтому эссе «О педерастии» было написано примерно в то же самое время, что и эссе «О ссудном проценте». Ничего личного — только бизнес.

По итогам освобождения человека от норм для целей дальнейшей эксплуатации и утилизации (не забываем, что Бентам создал утилитаризм как учение) Иеремия пришел к выводу о необходимости места для этой вот самой эксплуатации и утилизации — о проекте «Паноптикон». Идеальная тюрьма, универсальное узилище для якобы свободных людей. То есть гуманист Бентам спроектировал идеальный концлагерь. Это совершенно соответствует диалектике процесса. Где должен оказаться человек, полностью свободный от общины, сословия, семьи, денег и собственности? В тюрьме.

Но в дальнейшем ума у публики не прибавилось: у Бентама появился ученик. Развивший основные кретинические начала утилитаризма до степени полного бесчеловечного совершенства — это был Джон Стюарт Милль-младший. Утилитаризм, развивавший теорию «разумного эгоизма», в трудах Дж.Ст. Милля дошел до максимального античеловеческого развития.

В нашей стране первым, кто отметил опасность утилитаризма и либерализма, был князь Одоевский. Задолго до адепта теории «пользы» и «Разумного эгоизма» Чернышевского, который посвятил пропаганде этой своей теории роман «Что делать». Вообще же тематика «разумного эгоизма» всерьез пропагандировалась в основном англичанами, а наши «родные» западники были здесь основными каналами пропаганды идей либерализма и утилитаризма. В последующем, однако, под воздействием Маркса и Энгельса, либерализм вынужден был отступить. Утилитаризм же был в состоянии полузабытия. Даже в официальной экономической политике стран центра капиталистической системы начали побеждать сторонники сильного государственного начала — Кейнс и его последователи. Но после Второй мировой войны всё начало сильно меняться. Примерно в это время в США взошла звезда Айн Рэнд (эмигрантки из РСФСР Алисы Розенбаум), которая реанимировала основные постулаты утилитаризма, утверждая, что лишь стремление человека к пользе, к удовлетворению своих разумно-эгоистических инстинктов двигает общество вперед. Вот, что пишет о взглядах Айн Рэнд такой оригинальный французский политический мыслитель и философ, как Ален де Бенуа:

«Либералы особенно настаивают на том, что индивидуальные интересы никогда не должны приноситься в жертву интересам коллектива, общему благу или общественному спасению (понятия, которые они рассматривают как несущественные). Это заключение исходит из идеи, что только индивиды имеют права, тогда как коллективы, будучи лишь приложениями к индивидам, собственных прав иметь не должны. Эйн Рэнд пишет: «Выражение «индивидуальные права» является бессмыслицей. Никаких других прав не существует».

То есть уже полное непонимание общества, непонимание того, что «Целое больше суммы своих частей». Эдакая духовная слепота.

Итак, что провозглашала Айн Рэнд? Она «изобрела» некую новую философию под именем «Объективизм». В этом учении легко разглядеть прежнее учение утилитаризма Бентама. Это учение основано на идее нравственного, разумного эгоизма при отрицании самопожертвования и какого-либо вмешательства государства в частную и деловую жизнь индивидуума. Является прямым развитием гуманизма и идей Протагора.

«Основные шесть заповедей ее учения легко доступны пониманию среднего американца. Тем не менее не надо быть профессором теологии, чтобы увидеть в учении Айн Рэнд очевидный антихристианский пафос. Шесть заповедей Объективизма последовательно опровергают главные постулаты Нагорной Проповеди. В 50-х годах Америка была по преимуществу христианской страной. Как могла эта страна, не заметив столь кричащего противоречия, заглотить ницшеанскую наживку, предложенную ей Айн Рэнд, остается непостижимой загадкой.

Вот они, эти шесть правил:

1. Разум — единственное орудие познания и единственное руководство к действию;

2. Главная задача человека в жизни — добиваться личного счастья, не жертвуя собой ради других и не требуя жертв от окружающих;

3. Капитализм — высшее достижение человечества, а свободное предпринимательство — основа всеобщего счастья и процветания;

4. Единственная задача государства — обеспечение неприкосновенности частной собственности и прав индивида. Все остальное — узурпация власти;

5. Религия, Бог, альтруизм, коллективизм, самопожертвование, беззаветное служение, мистицизм и интуиция — злейшие враги свободного человека, безнравственные препятствия на пути к светлому будущему и прогрессу.

6. Главный двигатель прогресса — не писатели, не художники, не философы, не поэты, а бизнесмены. Они же величайшие страдальцы современной эпохи.

Дух Ницше незримо витает над этим списком из шести пунктов. Его влияние, тщательно сокрытое от глаз читателя, ощущается в каждой написанной ею книге. Любопытно, что сама она всегда яростно отрицала какую-либо связь между немецким писателем и собственным творчеством.

С помощью своих книг она сумела сделать почти невозможное: идеи Объективизма о разумном устройстве общества стали частью массовой культуры Америки. Ее книги дошли до «очага» средней американской семьи и поэтому имели неслыханное влияние на американское общество. Ее книги читают домохозяйки и студенты. Кроме того, на этих книгах растет третье поколение виднейших американских предпринимателей и политиков. Сам Алан Гринспэн, который двадцать лет управлял Системой Федерального Резерва США, посещал кружок Айн Рэнд и был ее верным последователем и почитателем.

У нее взяты сотни интервью, о ней написаны тысячи статей, действует Институт Объективизма ее имени». (Айн Рэнд vs Барак Обама. Автор: Соня Тучинская)

Как видим, всё по заветам Бентама. Причем основным учителем является не Ницше, а гуманист Иеремия Бентам. А вот как излагал учение утилитаризма Владимир Одоевский в своей повести «Город без имени»:

«Давно, давно — в XVIII столетии — все умы были взволнованы теориями общественного устройства; везде спорили о причинах упадка и благоденствия государств: и на площади, и на университетских диспутах, и в спальне красавиц, и в комментариях к древним писателям, и на поле битвы. Тогда один молодой человек в Европе был озарен новою, оригинальною мыслию. Нас окружают, говорил он, тысячи мнений, тысячи теорий; все они имеют одну цель — благоденствие общества, и все противоречат друг другу.

Посмотрим, нет ли чего-нибудь общего всем этим мнениям? Говорят о правах человека, о должностях: но что может заставить человека не переступать границ своего права? Что может заставить человека свято хранить свою должность? Одно — собственная его польза! Тщетно вы будете ослаблять права человека, когда к сохранению их влечет его собственная польза; тщетно вы будете доказывать ему святость его долга, когда он в противоречии с его пользою. Да, польза есть существенный двигатель всех действий человека! Что бесполезно — то вредно, что полезно — то позволено. Вот единственное твердое основание общества! Польза и одна польза — да будет вашим и первым и последним законом! Пусть из нее происходить будут все ваши постановления, ваши занятия, ваши нравы; пусть польза заменит шаткие основания так называемой совести, так называемого врожденного чувства, все поэтические бредни, все вымыслы филантропов, и общество достигнет прочного благоденствия.

Так говорил молодой человек в кругу своих товарищей, — и это был — мне не нужно называть его — это был Бентам».

То есть Одоевский верно оценил привлекательность и потенциальную опасность учения утилитаризма, который стремительно пропагандировался по всему миру англичанами. Также верно Одоевский предположил, что основной точкой приложения идей Бентама будут Северо-Американские Соединенные Штаты. Действие повести происходит в колонии бентамитов, основанной на Северо-Американском континенте. Здесь Одоевский написал повесть в жанре антиутопии, предполагая, куда могут завести утилитаристов их мечты. Что может и должно произойти в случае построения обществ на началах пользы и разумного эгоизма. Развёртывание событий показано Одоевским в направлении от расцвета до полного краха колонии. В своей повести Одоевский предсказал агрессивную эгоистическую политику современных нам США:

«Эта соседняя колония показалась нам весьма удобным местом для так называемой эксплуатации; мы завели с нею торговые сношения, но, руководствуясь словом польза, мы не считали за нужное щадить наших соседей; мы задерживали разными хитростями провоз к ним необходимых вещей, а потом продавали им свои втридорога; многие из нас, оградясь всеми законными формами, предприняли против соседей весьма удачные банкротства, от которых у них упали фабрики, что послужило в пользу нашим; мы ссорили наших соседей с другими колониями, помогали им в этих случаях деньгами, которые, разумеется, возвращались нам сторицею; мы завлекали их в биржевую игру и посредством искусных оборотов были постоянно в выигрыше; наши агенты жили у соседей безвыходно и всеми средствами: лестию, коварством, деньгами, угрозами — постоянно распространяли нашу монополию. Все наши богатели — колония процветала».

Вот также теперь поступают США. Но помимо Бентама, Айн Рэнд у них были прекрасные учителя — британцы. Стремление США к эксплуатации чужих стран и их народов также предсказано в повести Одоевского.

Но процветание, основанное на эгоизме, привело не к процветанию, а к разрушению страны, так как эгоистам сложно объединяться для чего бы то ни было, а эгоистический интерес неизбежно влечет разрушение общества. В описанной Одоевским антиутопии произошло разделение государства бентамитов между соперничающими группами бентамитов, что послужило началом конца.

По сути, общество бентамитов из повести Одоевского жило за счет грабежа соседей и присвоения богатств у природы. Когда рынок стало невозможно расширять до бесконечности — рухнул социум. Это описание Одоевского говорит о будущем объективистов Айн Рэнд — о будущем атлантов с расправленными плечами. Эгоисты, пусть даже и самые разумные, не способны к солидарному общественному труду.

«Все силы дряхлели в человеке. Даже честолюбивые замыслы, которые могли бы в будущем усилить торговую деятельность, но в настоящем расстраивали выгоды купцов-правителей, были названы предрассудками. Обман, подлоги, умышленное банкротство, полное презрение к достоинству человека, боготворение злата, угождение самым грубым требованиям плоти — стали делом явным, позволенным, необходимым. Религия сделалась предметом совершенно посторонним; нравственность заключилась в подведении исправных итогов; умственные занятия — изыскание средств обманывать без потери кредита; поэзия — баланс приходорасходной книги; музыка — однообразная стукотня машин; живопись — черчение моделей. Нечему было подкрепить, возбудить, утешить человека; негде было ему забыться хоть на мгновение. Таинственные источники духа иссякли; какая-то жажда томила, — а люди не знали, как и назвать ее. Общие страдания увеличились».

Душевная пустота, к которой приводит поиск ложно понятной пользы. В процессе развития общество бентамитов всё более и более деградирует: пользу духовную (книги, музыка, наука) сменяет польза материальная (в форме денег), и общество, состоящее из эгоистов, падает всё ниже и ниже. Общество качества превращается в общество количества. Целое стало дробью. Нечто подобное происходит в современных Соединенных Штатах Америки:

То есть все предсказания Одоевского относительно будущности США оказались верны, и популярность в США книг и глубоко вторичной философии Айн Рэнд тому показатель.