Необычные миры и фильмы оператора и режиссера Олега Долженкова; его горы — это храм, в который приходит человек. Поход — безумный обряд очищения от города. Чем дальше от набитых троп — тем ясней мотивы странствия и глубина познания неведомой земли. Море — Байкал, пропустит и в Подлеморье раскроется перевалами и озерами Баргузинский хребет. Созерцание в горах выкристаллизуется в один фильм, а затем и в другой — версии и восприятие ситуации с годами должны меняться. «Подлеморье. Живая тень Огайло» — это исповедь, понятная в каждом своем мгновении, для тех, кто уже давно осознал, зачем он уходит далеко в горы.

Среди гор Баргузинского хребта. Кадр из фильма «Подлеморье. Живая тень Огайло»

Город — это бетонный комфорт, трудноизлечимая болезнь и принуждение «отгородиться от мира и самих себя». Чем нестерпимее разросся вширь и в высоту мегаполис, тем дальше от него надо проникать в первозданную природу. Чтобы отдалиться от Екатеринбурга, подойдут Восточные Саяны, плато Путорана или Подлеморье — нужные локации географии, чьи очертания на карте ясны не всем. Там дикость — это синоним чистоты, в том числе и от толп туристов. В Подлеморье команду «Уральские тропы» ждет свой русский аргиш: «Без оленей, но тоже поперек хребтов, через бурные реки, под бездонным, молчаливым небом». Для эвенков, бродивших посреди горных хребтов у Байкала, аргиш — это перекочевка к новым и лучшим местам.

Люди с добрыми сердцами пересекут на катамаранах бриллиантовое море, спрятанное внутри Восточной Сибири. Байкал столько раз убивал странников — но в этот раз он притих и неторопливо плещется прибоем о крупный галечник. Здесь находится Подлеморье — древняя и богатая земля. Много мифов — русских, бурятских, монгольских и эвенкийских — соткано в этих краях. И пора создавать свою историю, историю очищения. Уходить вереницей в горы, по склонам к завалам и сыпухам; идти, неся ношу, сквозь перевалы к скрытым среди горных цирков озерам, над которыми белеют поля из снежников. И оказаться там, где клубятся облака, словно туманы, стекая по горным пикам, и стоят выветренные за тысячелетия стражники — останцы.

«Перед нами развернулась монументальная вечность — за пазухой уютного, ласкового неба укрылись остроконечные горные пики, изумрудные озера, висячие долины», — произнесет потом автор. Посреди громад Баргузинского хребта вспоминать человеческие диалоги бессмысленно. Здесь и навсегда главное — это шорохи камней и первобытная тишина, в которой едва различимы разговоры сурков-турбоганов и не слышны взмахи орлиных крыльев. Неудивительно, что в мире Подлеморья когда-то слагали свои предания кочевники; но сегодня новые люди, хотя и «любовались сердцем Подлеморья, но нигде не видели волшебного барана Огайло».