Чем не угодила реформаторам пятибалльная система оценок в школах?

«Только профессиональный опыт старого учителя помог ему сдержаться и не высказать все, что он думает по поводу … заявления внука»

(И.Ф.Шарыгин «Уроки дедушки Гаврилы»)

Ну вот, с чувством глубокого удовлетворения можно констатировать, что проблем в нашем образовании не осталось, из школ и вузов выходят подготовленные к вызовам времени всесторонне развитые личности, система контроля работает исключительно на углубление, улучшение качества и гуманизацию образования, сбоев она не дает, утечек не допускает. Осталась маленькая проблема: традиция пятибалльного оценивания. Вот сейчас ее поборем — и сразу настанет указанная президентом мировая конкурентоспособность нашей образовательной системы и поголовное воспитание гармонично развитой личности.

О чем это я?

Я об эпохальном интервью, данном Виктором Болотовым (руководитель центра мониторинга качества образования Института образования НИУ ВШЭ, «отец ЕГЭ», как его отрекомендовали журналисты), Анзором Музаевым (зам главы Рособрнадзора) и Александром Безбродовым (и. о. ректора РГГУ) и появившемся 1 августа в «Известиях».

Разобрав проблемы ЕГЭ на уровне 2013 года, собравшиеся перешли к обсуждению планирующегося перехода с 5-балльной на 12-балльную систему оценивания. И вот, что характерно, как обычно в последнее время с нашими образовательными реформами, за рамками остались самые главные вопросы:

Для начала заметим, что новация идет вразрез с нашими традициями, направлена на их уничтожение и, как следствие, обречена на непонимание и дезориентацию и учеников, и учителей, и родителей. В плюсе остаются только цифровизаторы, которые (не предавая, впрочем, гласности практически никакую статистику) будут и далее рапортовать об улучшениях средних показателей…

Из приведенных в интервью аргументов — только то, что пятибалльная система устарела. Планируется, видимо, 12-балльная. Отмечается, правда, что «100-балльная система не пройдет, потому что отличать учителю 55 и 57 баллов без специальных психометрических процедур нереально». Надо полагать, что отличить, скажем, 6 от 7 можно будет легко.

Хочется отметить следующее:

1. Пункты 10 и 13 статьи 28 Федерального закона «Об образовании» относят вопросы оценивания к компетенции образовательного учреждения, а не органа, отвечающего за соблюдение законности в сфере образования и никак не мониторинговой структуры в рамках некоего отдельно взятого вуза

2. По опыту истории с компетенциями и компетентностями можно сразу сказать, что в разы вырастет количество бумаг, теперь — связанных с обоснованием оценок, но пользоваться ими все равно будет невозможно, для разрешения споров с родителями система окажется непригодной: просто вопросы «а почему?» перейдут на другой уровень.

3. На глазах у всей страны эксперимент по такому переходу проходил в школе поселка Урдома Архангельской области. Он выявил как минимум:

4. Оценивание результатов обучения — двукомпонентное. Оно должно показать как абсолютные результаты ученика (в настоящее время — усвоено отлично, хорошо, удовлетворительно или плохо), так и рост ученика над собой. Поэтому оценки в принципе за разные виды деятельности и для разных учеников несут разную нагрузку, и переход на 12-балльную систему и попытка формализации ничем не помогут, а усложнят задачу и для учителей, и для учеников.

5. По мнению Виктора Болотова,

«Любой серьезный учитель хочет не тройку за сочинение ставить, а оценивать компетенции ученика. Понимать, чего хватает, а чего нет».

Так вот, хочется заверить: серьезный учитель оценивать компетенции ученика не хочет! Равно как и серьезный ученик вряд ли хочет, чтобы оценивали его компетенции! А хочет учитель (если речь идет о литературе) — обсудить достоинства и недостатки работы, раскрытие темы, поспорить, услышать интересное, оригинальное мнение другой стороны, «а не вот это все».

6. И сейчас быстро ответить на детское/родительское «почему 3, а не 4?», или «а почему у Васи 5, а у меня 3?» даже в пределах имеющихся оценок непросто. (Напомню, в классе вполне может быть и больше 40 человек.) Качество ответа на подобный запрос зависит от профессионализма, опыта и скорости реакции учителя и вырабатывается годами. Применить все это к 12 баллам, сориентироваться в прописанных критериях будет не проще, а сложнее. Тем более что никакая формализация не охватит всего многообразия нюансов взаимоотношений между учеником и учителем.

7. Уже сейчас в арсенале учителя есть различные способы дополнительного оценивания — плюсы и минусы к оценкам, всевозможные собственные «оценки» — смайлики, зверушки, кружочки и т. д., возможность поощрять учеников грамотами, подарками и пр., возможность устроить чествование особо выдающихся работ… Но все это, видимо, недостаточно формализовано?

8. Чем больше формализации, тем меньше человеческого. Конечно, оценивание дает власть в руки учителя, да, в «нечистых» руках оно дает возможность манипулирования, сведения счетов, травли. Но это экстремальные случаи, и никакая более сложная система оценивания от этого не спасет — учитель по определению фигура не равная ученику и облеченная властью.

9. Анзор Музаев, представитель Рособрнадзора, корнем зла пока не удавшейся попытки построить всероссийскую систему оценки качества образования, полагает то обстоятельство, что «учитель не владеет современными методиками внутришкольного оценивания».

Хочется добавить: но (пока еще есть такие) владеет знанием предмета, любовью и интересом к нему, любовью к детям и желанием их научить. Это и нужно исправить?

10. Виктор Болотов, «отец ЕГЭ» отметил, что

«У подавляющего числа школьных задач есть только один правильный ответ, а у учителя еще вопрос: «а ты все условия задачи использовал?» Школа ориентирует на шаблон. Какое критическое мышление? Какая креативность? Делай по образцу, и все у тебя будет в шоколаде… Помимо предметных знаний пора начинать измерять «мягкие навыки» Сейчас предлагается использовать название «универсальные компетенции».

Повторю: это слова «отца ЕГЭ». Иначе говоря, найден еще один корень зла. Не созданный и внедренный без анализа последствий ЕГЭ, не буйное реформирование системы образования, а недостаточное оценивание. Сейчас мы его отреформируем, начнем измерять —"и все будет в шоколаде», а креативность, и критическое мышление будут развиваться в школьниках с невиданной доселе скоростью.

11. ВЦИОМ выяснил, что 77% респондентов (при репрезентативной выборке это означает, что существенно больше тех, кто непосредственно вовлечен в процесс образования и имеет к нему какое-либо отношение) полагают, что образование стало более поверхностным и менее системным, в том числе и благодаря ЕГЭ. Может быть, стоит честно проанализировать существующее положение, сделать выводы, а не дореформировывать сломя голову то немногое, что еще осталось?

12. Возможно, реформаторы снова искренне хотят «как лучше». Но в условиях собственного их представления об этом «лучше», отсутствии честной и адекватной обратной связи, получается опять «как всегда».

Ростислав Ищенко заметил («Вести ФМ», «Формула смысла», 03.08.2018), что экономика бывает бумажная, бывает финансовая, а бывает — реальная, которая что-то производит. В полной мере это относится и к образованию.

Давайте, наконец, решим, нужно ли нашей стране реальное образование — или в рамках грядущей цифровизации и повышения (отдельными чиновниками и структурами от образования?) финансовой грамотности ограничимся бумажным (хотя теперь, наверное, правильнее говорить — цифровым, правда, загадочным образом, от вороха бумаг вся эта цифровизация почему-то не избавляет) и финансовым?

Где будут происходить намеченные президентом достижение конкурентоспоспобности образования и воспитание всесторонне развитой личности — на бумаге/в цифрах отчетов, в недрах министерства финансов и бюджета РФ и выражаться в среднем количестве рублей, потраченных на одну ученическую душу из выделенных миллионов?

Или в реальных школах с реальными учителями и учениками, на благо нашей страны и согласно ее целям и задачам?!