Сегодня, 7 июля, празднуется рождество Иоанна Крестителя. Предтечи. Достаточно подробно и красочно о событии повествуется в первой главе Евангелия от Луки, у которого следом, во второй главе, рассказано о Рождестве Иисуса Христа.

Тициан Вечеллио. Святой Иоанн Креститель (фрагмент). 1542

В прошлый раз и прежде мы уже говорили о том, что сравнение Иисуса с Иоанном дал Сам Христос, сравнив Себя и Предтечу с детьми, играющими на свирелях, или поющими грустные песни. Оба они — «род сей», пытающийся пробиться через людскую черствость разными способами. В чём состоят и чем отличаются эти «грустный» способ от «веселого»? Что в них можно выделить особо, и, наконец, который из них труднее?

Иоанн, как и многие пророки прежде него, стал суровым аскетом. Дар пророчества, который Предтеча с ранних лет обнаружил в себе, требует серьезных самоограничений. Если совсем просто, то сытое брюхо не только к учению глухо, но и глухо в первую очередь к голосу тонкого мира, услышать который и связать услышанное в цепь предстоящих событий и предстоит настоящему пророку. В совсем уж давние времена назваться пророком было довольно рискованно. Ведь это сейчас каждый, кому не лень, может болтать, что про волю Бога всё знает, известно всё досконально, а раньше можно было жизни лишиться, если предсказал что не то или понес от имени Бога какую-нибудь ахинею.

Паоло Веронезе. Воскресение Христа. 1580

«Пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти. И если скажешь в сердце твоем: «как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?» Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его», говорится в 18 главе Второзакония.

Пророку требуется понять, осознать свой дар, убедиться, что это не наваждение, взрастить этот дар и постоянно подтверждать его. Для этого, конечно, требуется себя не щадить, ибо дар требует отдать всего себя, а не по частям, так что головой или языком пророчествую, а телом разнежен. Так не бывает, не может быть в этом служении. То есть немалую степень у пророка играет его авторитет, который он начинает зарабатывать сызмальства. У апостола Луки так и сказано, что на свое служение Иоанн вышел с ранних лет: «Младенец же возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях до дня явления своего Израилю».

Христос на свое служение вышел в зрелом возрасте. Не имея, не заработав перед тем никакого авторитета: «И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем?». Авторитет же Иоанна был столь велик, что даже после его казни Иисуса принимали за восставшего из мертвых Крестителя: «Ирод четвертовластник услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им». Имея такой колоссальный авторитет, человек становится последней инстанцией, его слово если и не в прямом смысле закон, но желания вести дискуссию с таким человеком не возникает. Его принято слушать («ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его»).

Илья Ефимович Репин. Иди за мной, Сатано (Искушение Христа). 1903

А вот чего Христос всячески избегал, так того, чтобы Его «слушали». Хотел, чтобы слышали и понимали. Ни Своим авторитетом, ни тем более авторитетом Отца, как многие из нынешних книжников думают, Иисус слушателей не давил. Всё время апеллируя к разуму и очевидной связи человеческого боговедения, явленного в Писании и истории, с тем, что Он делает и чему учит. В современном христианстве самым слабым и неэффективным его звеном является возведение Христа и Его слов, сохранившихся в Евангелиях, в ранг заоблачного авторитета. Сам факт того, что они, слова, Им сказаны, не требует уже никакого углубленного понимания. Так, поверхностно, «Господь сказал», «Господь учит». Что «надо» или, наоборот, «не надо». В сущности, сводя миссию Христа к миссии Крестителя, но с некоторым усилением. Мол, пришел, чтобы назвать Себя Сыном Божиим, которого не слушаться очень опасно. Ну и всё равно не слушали, вот и доигрались. Так будем же слушаться!

Это и есть причина непонимания главного в Благой Вести. Главным сделался авторитет, а подлинно главное отошло на периферию и играет вспомогательную роль, да и не первую из вспомогательных. В «Легенде о Великом Инквизиторе» Федора Достоевского удивительно точно писателем определены границы, через которые не прорваться подлинному пониманию слов Христа и воплощению их в действие. По мысли инквизитора, «три силы» способны дать счастье людям: чудо, тайна и авторитет. Именно чудесами, тайнами и авторитетом полнятся христианские проповеди. Всё о чудесах, о великой тайне и о том, что ослушаться Сына Божьего очень опасно. А о понимании слов почти ничего. Готовые интерпретации, созданные тысячу — полторы тысячи лет назад, постоянно многократно дублированные.

О Крестителе Сам Иисус сказал еще, что тот был последним великим авторитетом. Что впредь авторитет не будет значить ничего: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его». Иоанн приготовил миссию Христа, со всей силой своего авторитета провозгласив приближение Царства Божьего и требование изменить свой ум ради приятия его. Дальше вступила в силу проповедь понимания того, как этого добиться. Авторитеты стали не нужны, уступив место разуму. Их всё еще действие говорит о безнадежной, сильно затянувшейся ветхозаветной архаике.