Улица безъязыкая: Украина и всемирный день родного языка

Среди прочих праздников в среду, 21 февраля, в календаре указан и всемирный день родного языка. Праздник был учрежден ЮНЕСКО в 1999 году ради защиты «языков, находящихся под угрозой исчезновения». Западным общественным деятелям тогда и в голову не могло прийти, что у некоторых языков могут возникнуть проблемы не из-за того, что на них перестают говорить, а из-за того, что это говорение ограничивается властями «стран с европейскими устремлениями».

На Украине день языка в последние четыре года оказывается в тени годовщины государственного переворота. В центре внимания — крокодиловы слезы бенефициаров майдана, а в этом году — еще и допрос Петра Порошенко (пока — как свидетеля по делу о майдане). Президент Украины тем не менее имел достаточно наглости, чтобы упомянуть о языковом дне на своих страницах в социальных сетях. Правда, в его трактовке речь шла будто бы не о родном языке, а о «державном».

Общеизвестно, насколько распространенным является на Украине русский язык. Не поленимся повторить данные легендарного соцопроса Gallup 2008 года. Социологи применили остроумную методику: предлагали на выбор анкеты на русском и украинском, после чего не изучали ответы, а просто считали, какой процент людей выбрал ту или иную анкету. Ведь выбирают, разумеется, анкету на родном языке. Русский являлся таковым для 83% граждан Украины.

С тех пор, после потери пяти миллионов жителей Крыма и неконтролируемой части Донбасса, показатели, конечно, изменились, но не в разы. Русский на Украине — не «язык национального меньшинства», как это называют майданные власти, а вслед за ними почему-то и МИД России. Русский на Украине — это язык большинства.

Широко известны и шаги майданной власти в отношении родного языка большинства: планомерное вытеснение его из школ, общественного и медиапространства. Законопроект о полном запрете школьного обучения на всех языках, кроме украинского, был принят парламентом и подписан президентом, и только радикальные шаги со стороны Венгрии (которая защищает от обукраинивания свою 150-тысячную диаспору) принудили отложить вступление в закона в силу: в нынешней версии — до 2023 года.

Понятны и причины, которыми руководствуются майданные политики, подавляющее большинство которых думает и говорит в частном пространстве по-русски. Им нужно задобрить националистов, им хочется создать менее доступную для русского проникновения общественную и медиасреду, им нужно отучить людей от их родного русского языка, чтобы поставить барьер на их пути к столь же родной для них русской культуре.

Неоднократно обсуждалась и, с позволения сказать, «реакция» западной общественности на подобные эксперименты. (Венгры и примкнувшие к ним в вопросе о школьном образовании поляки и румыны — первое исключение за все эти годы). Невозможно даже представить, чтобы в западном мире кто-то кому-то указывал, на каком языке ему говорить или учить детей. Но Украина, в представлениях западных политиков, это страна дикарей, и на ее граждан права человека распространяются в сокращенном объеме.

Но есть и еще одна тема, которая, кажется, еще только ждет настоящих исследований. Что происходит с человеком в таких языковых условиях, которые ныне созданы на Украине? В условиях, когда дома и во дворе дети говорят на одном языке, а на уроках — на другом. В условиях, когда за кадром участники ток-шоу говорят на родном языке, а в кадре — на государственном. В условиях, когда официантки и диджеи на радио должны всё время держать включенным внутреннего переводчика.

Персонаж Сергея Довлатова (по какому-то недоразумению всё еще не запрещенного на Украине), объясняя, почему ему не хочется в эмиграцию, говорил: при потере родного языка человек теряет 80% своей личности. Отличия русского языка от украинского, конечно, не столь велики, но проблема существует. Родной язык — тот, которому ребенок учится без слов. Это язык естества, он существует в единственном экземпляре, и ничто, никакие революционные и политические надобности не могут его изменить.

Формально Украину украинизируют ради развития украинской культуры, фактически же происходит прямо противоположное. Культура не может развиваться, если ее планомерно лишают естественной для нее среды, естественных ее родственников. Государственный язык становится языком вранья, языком делания вида, языком, на котором говорят, потому что так надо, а не потому что это — естественно.

Важнейший момент, о котором стоит помнить: насильственная украинизация вредит не только русскому, но и — в еще большей степени — украинскому языку. Переставая быть младшим братом русского, отрываясь от 300-миллионной русскоязычной среды, украинский становится второстепенным восточноевропейским диалектом, который не нужен нигде и ни для чего, кроме как для оплаченных патриотов и медиаэфиров. На таком языке никто и никогда не напишет великой книги.