oboibox.ru

Начиная с 2000 года в испанском обществе происходит бурный расцвет движения в поддержку исторической памяти. Движение это образует сложную систему, включающую в себя разнообразные интересы, потребности и реакции ее участников. Как мы знаем, одним из важных элементов исторической памяти является место, как источник и стимулятор воспоминаний. Поэтому, наряду с топографической картой общих могил убитых в Гражданскую войну и в период франкизма, можно составить карту тюрем и концлагерей, функционировавших вплоть до самой смерти Франко. Такие города как Барселона, Сарагоса, Хаен, Сеговия и Сория фигурируют в этом длинном списке. Также в нем мы увидим и знаменитую мадридскую тюрьму Карабанчель, созданную для заключения, прежде всего, политических противников режима: от республиканцев и представителей Революционно-антифашистского фронта до коммунистов, а иногда и простых рабочих, не состоящих в партии. До своего закрытия в 1998 году Карабанчель считалась одной из самых крупных тюрем в Европе.

Спустя годы после выхода на свободу, бывшие узники и по сей день чувствуют неугасаемую потребность рассказать новым поколениям о том, что им пришлось пережить в заключении и своей неугасаемой борьбе с диктатурой. В 2011 году ими была создана Ассоциация «Коммуна», как знак нерушимого единения и солидарности, а также средства для выражения их интересов и осуществления конкретных задач в сегодняшней Испании.

Антрополог, исследователь Центра гуманитарных и социальных наук Высшего Совета по научным исследованиям и один из ведущих специалистов по теме политических заключенных в Испании — Марио Мартинес Саунер рассказывает об оппозиции в период позднего франкизма, о том, чем живут сегодня бывшие политзаключенные и современном движении левых сил в Испании.

Марио, расскажите, пожалуйста, что собой представляла тюрьма Карабанчель?

Тюрьма была построена в 40-е годы прошлого века заключенными-республиканцами для замены старой мадридской тюрьмы, построенной еще в XIX веке. Здание имело форму паноптикума, то есть, слежка за заключенными велась из центральной башни, поэтому у узников складывалось ощущение, что они находятся под постоянным контролем. Место для постройки также было выбрано не случайно: исторически Карабанчель был рабочим районом, располагающимся на окраинах города. Таким образом, тюрьма стала символом репрессивного контроля и власти не только внутри, но и за ее стенами, вселяя страх многочисленной массе рабочих, проживавших в этом районе. В первые годы функционирования тюрьмы большинство ее заключенных были республиканцы и коммунисты, позднее к ним добавляются представители других политических сил.

В отношении заключенных применялась доктрина национал-католицизма. В конце 40-ых годов было опубликовано положение под названием «Искупление», согласно которому вынесение наказания было необходимой мерой для «исцеления души заключенного и его приближение к новому порядку». Вскоре пришлось убедиться, что с политическими заключенными это будет невозможно. Поэтому некоторые из них будут расстреляны, а те, кому удалось бежать, вновь пытались возобновить борьбу с режимом. Одним из главных оппозиционеров была Коммунистическая партия, которая продолжала вести открытое сопротивление режиму до 50-ых годов.

Кем были узники Карабанчель в 50−60-е годы?

С конца 50-х годов в Испании формируется новое поколение, которое позднее также испытает на себе большое влияние Майских событий 1968 года. Образуется новая волна оппозиции, представленная, в основном студентами, комитетами рабочих, Коммунистической партией Испании, а также другими коммунистическими партиями маоистского толка и троцкистами. Их целью было не зачинать новую войну, а «расшатать» диктатуру посредством забастовок, манифестаций и интенсивной работе в подполье. За деятельностью оппозиции в 60−70-ые годы велся жесткий полицейский контроль, но его масштабы еще не удалось установить, поскольку на сегодняшний день историки и ученые в Испании не имеют доступ к этим документам. В основном, обвинения, которые выносились в эти годы — это нелегальная пропаганда и принадлежность к одной из коммунистических партий.

С целью легализации репрессий, в 1963 году был создан Трибунал общественного порядка. До этого судебная система в Испании действовала еще по нормам, принятым в Гражданскую войну; теперь же для вынесения приговора требовалось фактическое доказательство вины обвиняемого. Так или иначе, стоит отметить, что все эти нововведения во многом производились для того, чтобы, так сказать, подретушировать картину и представить перед Европой наиболее выгодный образ Испании.

Марио, вы лично общались с бывшими политзаключенными. Что из пережитого они вспоминают больше всего?

Все они рассказывают о том, как в качестве подозреваемых их сопровождали в Главное управление безопасности, находившееся (и об этом, кстати, не знают даже многие испанцы) на одной из центральных площадей Мадрида — Пуэрта-дель-Соль, в здании где теперь располагается администрация правительства Мадрида. Там, в специально оснащенных камерах, их могли продержать несколько дней, проводя допросы и пытки. Затем задержанных отвозили в штаб-квартиру Верховного трибунала, где они представали перед судом, и после этого их отправляли в тюрьму Карабанчель, где они могли находится в ожидании вынесения приговора неопределенное количество времени.

По прибытию в Карабанчель, прежде всего, их впечатляли необъятные размеры здания, жуткий скрип железных решеток, закрывающихся за их спинами и впечатляющий взор паноптикум с центральной башней. Большинство новоприбывших отводили на третью галерею, где они впервые встречались с остальными политзаключенными. Здесь начиналась их неподконтрольная тюремной администрации жизнь, что предполагало интеграцию в одну из общин или, как их еще называли, коммун. Об этом они вспоминают с особым чувством. Так, на одной галерее могли существовать сразу несколько коммун, различающиеся по политическим убеждениям их участников, — там был представлен весь спектр: республиканцы, коммунисты, маоисты и участники организации ЭТА.

Как часто выносились приговоры к смертной казни?

В 40−50-е годы смертная казнь производилась намного чаще, чем в 60-е и 70-е годы, когда в основном заключенные приговаривались к лишению свободы до пяти-шести лет. Смертная казнь в эти годы становится, скорее, исключительной мерой, проводившейся в особо редких случаях. Как, например, казнь с помощью гарроты испанского анархиста и антифашиста Сальвадора Пуч Антика в марте 1974 года, и расстрел двух членов ЭТА и трех членов Коммунистической марксистско-ленинской партии маоистского толка в сентябре 1975 года — всего за месяц до смерти Франко! Сегодня даже в самой Испании об этих случаях знают далеко немногие. Конечно случались и исключения, как, например, Бургосский процесс 1970 года, когда к смертной казни были приговорены шесть членов ЭТА, обвиняемых в убийстве трех представителей режима, но благодаря уличным протестам и широкой огласке дела в международной прессе, казнь была заменена тюремным заключением.

Что особенно привлекло ваше внимание при общении с бывшими политзаключенными?

Очень многих из них отличает твердый дух противостояния, а также нерушимое чувство единства и солидарности с остальными политзаключенными — командный дух. Дух противостояния имеет большое значение, когда мы рассматриваем его с точки зрения проблемы исторической памяти. Чем политзаключенные в Испании отличались от других лиц, пострадавших от диктатуры (например, родственники убитых и захороненных в общих могилах), так это огромным чувством достоинства и четким осознанием: «я — не жертва франкизма, я — борец». То есть, не произошло «застревания» в роли жертвы. Обладая такой позицией, очень трудно оказаться побежденным.

Когда эти люди получили возможность выйти на свободу?

В последние годы диктатуры (примерно, с конца 60-х годов) начались открытые выступления в поддержку объявления всеобщей амнистии политических заключенных. Стоит отметить, что именно Коммунистическая партия впервые вынесла на обсуждение этот вопрос. Для осуществления мирного перехода к либерализации вопрос об освобождении политзаключенных стал одним из главных условий. В 1977 году была объявлена всеобщая амнистия, благодаря которой на свободу вышли все политзаключенные в стране. На момент заключения им было по 20−25 лет, многие из них были еще студентами. Сегодня этим людям уже шестьдесят-семьдесят лет, и, к счастью, большинству после выхода из заключения удалось вернуться к нормальной жизни — жениться и построить семью.

Что стало с тюрьмой после принятия Всеобщего закона об амнистии?

С этого момента тюрьма начала принимать лишь уголовных заключенных. В конце 70-х они также образовали движение под названием COPEL («Кооператив заключенных в борьбе»), пытаясь имитировать методы, используемые в тюрьмах политзаключенными в борьбе за свои права и улучшение тюремных условий.

В 1998 году тюрьму закрыли, и здание стало пристанищем художников граффити, полем для тренировок полицейских и даже сценической площадкой для известного в Испании рок-музыканта Росендо, который провел на территории бывшей тюрьмы один своих концертов.

Начиная с 2000 года уже полуразрушенное здание становится эпицентром влияния различных интересов. Жители района подготовили прошение правительству Испании о строительстве на этом месте социального жилья и больницы. В то же время возник интерес и со стороны владельцев крупных компаний, которые хотели получить эту зону для строительства частного жилья. Одновременно с этим, бывшие заключенные тюрьмы и их родственники отстаивали право сохранения тюрьмы и переоборудования ее в центр памяти. По распоряжению властей в 2008 году здание все-таки было полностью снесено, но до сегодняшних дней огромный земельный участок так и остается пустующим.

Как бы вы охарактеризовали реализацию принятого в Испании Закона о памяти?

На протяжении последующих двадцати лет после смерти Франко поднимать проблему исторической памяти, говорить о Гражданской войне и, в целом, «вспоминать призраки прошлого» считалось серьезной угрозой новому политическому порядку, образованному в период перехода к демократии. А попытка государственного переворота в 1982 году, организованного подполковником Антонио Техеро, свела на нет даже любые мысли по пересмотру этих вопросов. Лишь в начале 2000-х годов с возникновением Ассоциации по восстановлению исторической памяти заговорили об этой проблеме. Хотя, как известно, все возникающие проекты основаны на частной инициативе, — государство, как и ранее, продолжает демонстрировать безучастие. Принятый же Закон о памяти, по которому было принято восстановить память погибших республиканцев, переименовать улицы, носящие имена руководителей режима и выплатить материальную помощь жертвам диктатуры, проводится с такой неимоверной медлительностью, что фактически закон не работает так, как должен был бы.

Марио, каковы реальные результаты возбужденного в Аргентине судебного процесса против франкизма?

Аргентинский процесс имеет юридическую силу, но только, к сожалению, не в Испании. Судья Аргентины, Мария Сервини де Кубрия, издала ордер на депортацию из страны четырех надзирателей полиции, но испанское правительство отказало в их выдаче. Так или иначе, данный случай получил широкое обсуждение в средствах массовой информации, благодаря чему стало возможным открыто говорить о недостатках власти.

Почему, на ваш взгляд, эти процессы функционируют в Испании лишь наполовину?

Сложно дать однозначный ответ. Это связано, прежде всего, с политической преемственностью, то есть с тем, как был осуществлен переход от диктатуры к, так называемой, демократии. Главной проблемой стало то, что, согласно второй статье Закона об амнистии, свобода объявлялась также и для всех пособников режима. То есть лица, входящие в состав франкистского правительства, так и не были преданы суду. Да-да, в это сложно поверить, но, несмотря на принятие обновленного политического курса и создание новой конституции, в абсолютном порядке был сохранен на своих должностях весь руководящий состав судебной и полицейской системы, действующий в период диктатуры, «чистка» внутри органов так и не была произведена. Более того, в период демократии многие из них даже были отмечены различными наградами. Произошло то, что режим как бы самораспустился: заснули фашистами, а проснулись демократами.

Несмотря на это, бывшие политзаключенные через Ассоциацию «Коммуна» продолжают вести борьбу с официальной трактовкой периода позднего франкизма (в частности, с искаженной подачей того глубокого социального конфликта, длившегося с начала 60-ых до конца 70-ых годов) посредством встреч, манифестаций, публикаций в прессе. Также они твердо намерены продолжать борьбу с различными проявлениями фашизма в современной Испании. Поэтому они всячески пытаются добиться того, чтобы лица, не понесшие никакой ответственности за содеянное, все-таки получили наказание.

Марио, как вы можете прокомментировать принятый в 2015 году «Закон кляпа»?

Здесь важно вспомнить, что, получившее широкий резонанс, Движение 15-M воспринимает весь процесс перехода к демократии, как неудавшийся. А партия «Подемос» («Можем») открыто заявляет о «Режиме 78 года», о касте, существующей в государственном аппарате, и видит истоки всех сегодняшних проблем испанской политической системы в том, как были распределены силы, и Пактах Монклоа. Поэтому Движение 15-М и представители левых сил призывают исправить эти ошибки сейчас. «Закон кляпа» стал ответной реакцией на манифестации, организованные Движением 15-М. Несмотря на то, что на практике он не получил реального действия, так или иначе, в нем, безусловно, отчетливо чувствуется дух тех лет: противостояние власти и оппозиции. Закон, конечно, был воспринят неоднозначно: в нем усматривался яркий отголосок франкизма, который, вдобавок ко всему, был принят Народной партией и инициирован одним из самых ярых католиков в стране в стране (имеется в виду министр Внутренних дел Испании, Хорхе Фернандес Диас, предложивший наградить медалью одну из католических святых).

Можно ли утверждать, что сегодня в Испании есть ощущение горечи поражения среди тех, кто выступал в поддержку политики исторической памяти?

Внутри движения памяти можно встретить разные мнения на этот счет: кто-то считает, что оппозиционное движение окончательно потерпело поражение, и в стране правят франкисты под масками демократов, другие же, признавая многие ошибки в политике в целом и в реализации проектов исторической памяти в частности, продолжают борьбу и яро выступают против капитализма. Дело с аргентинским судом — это яркий пример того, что, несмотря ни на что, будут предприниматься очередные попытки для того, чтобы в конечном итоге наказать виновных. Даже если для этого потребуется вмешательство ООН.

С другой стороны, на мой взгляд, представители левых сил в какой-то степени использовали феномен исторической памяти в качестве прикрытия, чтобы как-то справиться со своим поражением. Ведь никто не будет отрицать, что победителем исторической битвы стал капитализм. Я никогда не выступал в защиту коммунизма, но, признаюсь, мне импонирует присущий ему дух борьбы. Но, думаю, что социалисты и коммунисты в Испании просто не нашли другого выхода, как использовать феномен памяти, скорбеть по умершим и сожалеть о пережитых страданиях, вместо того, чтобы пересмотреть свою позицию и представить четкую программу. Так или иначе, я считаю, что левому движению в Испании не хватает критического взгляда на традицию коммунизма в целом. Ведь только представьте себе, я знаком с некоторыми бывшими политзаключенными, которые даже сегодня практически с пеной у рта продолжают защищать Сталина. В этом отношении, как мне кажется, партия «Подемос», заявляющая об обновлении программы левых сил, опирается не столько на историческую память, сколько на идеи Мая 1968 года и Движения 15-М. Это, на мой взгляд, является реальным знаком перемен.