Олег Скрипка как яркое проявление майдана головного мозга
В четверг, 20 апреля, Олег Скрипка, солист хорошо известной в России группы «Вопли Видоплясова», взорвал информационное пространство. Оно уже, казалось, ничему по-настоящему не удивляется. Но украинскому музыканту удалось его поразить.
Обосновывая необходимость дальнейшего расширения присутствия украинского языка в общественном пространстве вообще и радио‑ и телеэфире в частности, он сказал: «Люди, которые не могут выучить украинский, имеют низкий коэффициент интеллекта, таким ставят диагноз «дебилизм». Надо их отделить, потому что они социально опасны, надо создать гетто для них. И будем помогать им, как помогают людям с проблемами, на волонтерских началах будем петь им «Владимирский централ».
Эмоции призывают к двум действиям: во-первых, пожизненно лишить Скрипку права въезда в Россию, во-вторых, обратиться с исками и в европейские суды, аргументированно обвинив музыканта в нарушении целой россыпи законов и конвенций и заколотив таким образом крышку гроба его европейских гастролей. Оставим однако эмоции в стороне. Олег Скрипка — интересный пример того, как в сознании нормального (когда-то) человека зарождается, укрепляется и мутирует майдан головного мозга.
Пункт первый: украинизация — это рукотворное явление. Олег Скрипка свободно говорит по-русски и думает, скорее всего, на нем же. Он откровенно признавался, что сделал «сознательный выбор» в пользу украинского языка, то есть, подобно своим идеологическим предкам рубежа 19−20 веков, решение «быть украинцем» не было органичным, оно было придумано и навязано себе, замещая собой самоидентификацию. Майдан головного мозга — это болезнь приобретаемая, и приобретаемая добровольно. Не только в языке дело — вместе с говорением на неродном наречии приобретаются и такие симптомы, как вера в альтернативную историю и в то, что все беды от Москвы.
Пункт второй: люди с этим заболеванием удивительно подлы. И в 90-е, и в двухтысячные Скрипка уже «был украинцем», что не мешало ему давать множество концертов в России, сниматься в российских фильмах и приходить на российское телевидение. Все это приносило куда больший доход, а на развилке между доходом и украинскостью выбор для них очевиден. Олег Скрипка изменил этот выбор только тогда, когда сидеть на двух стульях стало уже невозможно.
Пункт третий: даже сейчас, спустя три года после государственного переворота, после трех лет выкорчевывания всего русского, украинцы на Украине остаются этническим и языковым меньшинством. Никакие ограничения, никакие запреты, никакая пропаганда не помогает — люди продолжают думать и говорить по-русски. Решение обязать официантов говорить по-украински, решение забить все эфиры украинской речью и все прочие подобные решения — это от бессилия, от неспособности победить естественным способом.
Пункт четвертый: люди с майданом головного мозга — это люди с психологией рабов. Придя к власти после государственного переворота, это меньшинство никак не способствует развитию собственной, местечковой, второстепенной, но вполне милой культуры. Все силы брошены на унижение оппонента, на издевательства над молчащим меньшинством. Они собираются сделать «гетто» для большинства. Так ведут себя только рабы, мстящие за «угнетение», которого не было.
Пункт пятый: люди с майданом головного мозга — трусы. Про «гетто» получилось с перебором, особенно учитывая антисемитский душок нацистских друзей музыканта. Его осудил даже глава МВД Арсен Аваков, видимо, осознавший, как подобные фразы, сказанные к тому же накануне Евровидения, будут прочтены в Европе. Сутки спустя Олег Скрипка заявил, что слово «гетто» ему приписали. Но реакция была слишком уж поздней для искренней.
Реакция украиноязычных пользователей Facebook и других социальных сетей на слова Скрипки оказалась куда более здравой, чем можно было ожидать. Конечно, не обошлось без скакания тех, у кого кастрюля все еще на голове. Но, кажется, гораздо большее количество пользователей поименовало Скрипку «чудаком на букву м» и другими, более жесткими определениями.
Отсюда вывод номер шесть: нет никакого тождества между людьми с майданом головного мозга и украинцами. Заболевшие могли с тем же успехом именовать себя русинами, татарами, древлянами или кем угодно. Ни одна культура, ни одна нация не строится на выдуманности, подлости и ненависти, украинцы не являются и не могут являться исключением.
В свою очередь, некоторые русскоязычные пользователи Facebook в порядке иронии предложили согласиться с «планом Скрипки». Действительно, можно выделить русскоязычных в гетто. Оно займет несколько областей нынешней Украины в диапазоне от Харькова, далее на юго-запад, до Одессы. Уже и название для этого «гетто» давно придумано, и все мы это название знаем.
И последний, седьмой вывод, еще очевиднее и еще проще, чем шесть предыдущих. Майдан — это больная, но яркая картина мира, привлекающая пассионариев тем сильнее, чем громче идеологическое молчание с другой, нашей стороны. Майдан нельзя встроить в мирный контекст, его можно только изгнать — либо проиграть ему. Борьба тут идет не с украинцами, а с больными майданом, коих немало и среди русскоязычных. Эту борьбу невозможно завершить за столом переговоров или на конференции. Болеющие майданом в силу специфики своей картины мира не понимают никаких аргументов, кроме силы и государственной границы.