Анатомия «синих китов»

Последние недели к нам в Антисектантский комитет поступает шквал обращений по так называемым группам смерти. Родители, шокированные детскими самоубийствами, спрашивают: являются ли эти сообщества сектами, какие техники они применяют, кому это выгодно? Но главным остается вопрос — как защитить детей от «китов»?

За короткий период времени словосочетание «синий кит» стало синонимом детского суицида. Эпидемия «китов» охватила не только Россию, но и постсоветское пространство. Самоубийства и попытки самоубийств следуют один за другим. Большинство публикаций и видео в интернете — либо страшилки, либо, наоборот, сглаживает острые углы расплывчатыми формулировками. Такой информационный фон лишь усиливает гнетущую атмосферу и порождает очередные теории заговора: «от нас точно что-то скрывают!». Проанализировав общедоступные материалы, мы обнаружили, что многие существенные моменты в них не отражены. В этой статье мы рассмотрим данный феномен, причины и условия его возникновения в подростковой среде, сравним его с феноменом сект и культов, дадим советы по предотвращению увлечения «синими китами».

«Кит» или «не кит», вот в чем вопрос

На волне массовой истерии вокруг так называемых «групп смерти» детей и подростков появились новые явления-следствия, которые надо отделить от самих «групп смерти». В первую очередь это такое широко распространенное социальное явление, как мода. В среде подростков ее роль значительно выше, чем у взрослых, которые в большей степени стремятся к индивидуальности. Например, среднее поколение помнит, как, сменяя друг друга, школы охватывали эпидемии «обливалок», «фантиков», «пугачей» и других атрибутов продвинутости. Сегодня это явление активно используют корпорации, связанные с производством и реализацией детских товаров. Однако мода не всегда угрожает только кошельку.

Сейчас мы столкнулись с тем случаем, когда это явление стало опасным. Распространение информации о «группах смерти» породило в подростковой среде моду на суицидальные игры, которая может стать даже большей проблемой, чем сами группы. Во-первых, распространяясь спонтанно, она охватывает значительно большую аудиторию. Во-вторых, она делает акцент на наиболее рискованных действиях участников опасных игр. В третьих, мода будет порождать новые и новые варианты подобных игр. И, наконец, в-четвертых, группы, хоть и не просто, но все-таки можно отследить и закрыть. Запретить моду невозможно.

В соцсетях распространяется ориентированное на подростковую аудиторию представление о смерти как о явлении, обладающим особой привлекательной эстетикой. Смерть превращается в сакральный символ, который делает причастного к нему членом элитарного клуба.

Вторым косвенным фактором этой истерии стала абсолютизация — когда во всех подростковых самоубийствах теперь подозревают «китов». Как это ни печально, но детские самоубийства и их попытки были всегда. Причин этому много: несчастная любовь, непонимание близких, одиночество. В большинстве случаев подросток вовсе не хочет кончать с собой, а делает лишь так называемый демонстративный суицид с расчетом, что его найдут, спасут и пожалеют, однако не все могут расчитать риск и не всех успевают спасти. Конечно, есть и случаи настоящего суицида без плана остаться в живых.

Многие из происходящих сегодня подростковых суицидов и их попыток, на самом деле, имеют отношение именно к этой печальной статистике, а вовсе не к действиям «групп смерти». Но на волне панических настроений и эти случаи ошибочно приписываются «группам». В свою очередь, это еще больше нагнетает в обществе страх и неразбериху.

Еще один аспект ситуации — это попытка использования массового интереса к данной теме с целью раскрутки своих блогов и каналов на Youtube. В этом случае инсценируются преследования со стороны кураторов «групп смерти», борьба с ними или интригующая детективная история о якобы совершенном кем-то самоубийстве.

Кто это придумал

Идея игр, по форме похожих на «группы смерти», где шаг за шагом выполняются задания анонимного куратора, поэтапно переходящие от простого к безумному, не является открытием последних лет. В 2006 году выходит фильм таиландского режиссера Чукайта Саквееракула «13 заданий». В фильме человек выполняет задания анонима, с которым общается только по СМС. После каждого выполненного задания герою на счет поступает сумма, возрастающая на следующем этапе по аналогии с игрой «Кто хочет стать миллионером?». Пытаясь заработать огромные деньги, он выполняет одно задание за другим, от убийства мухи на стене до убийства собственного отца. В 2014 году выходит американский римейк этого фильма с названием «13 грехов».

Отличие игры, показанной в фильме, от наших «групп смерти» в том, что в фильме присутствовала материальная мотивация — задания чаще были связаны с нанесением физического вреда другим, а не себе. И человек, участвовавший в игре, был взрослым. Во всем остальном сюжет был похож на идею «групп смерти», которые и появились вскоре после выхода второго фильма.

Важно отметить, что финансовый мотив — далеко не единственный, формирующий азарт и зависимость от игры, особенно с подростками, где материальная составляющая еще не играет такую роль, как у взрослых. Достаточно вспомнить случаи, когда детей, играющих в обычные стратегии или экшены, порой сутками невозможно оторвать от компьютера. Таким образом, идея, давно уже присутствовавшая в массовой культуре, воплотилась в реальность.

Секта или не секта

Теперь ответим на вопрос, который для многих стал причиной обратиться именно к нам: являются ли «группы смерти» сектами? Ряд признаков сект у них, бесспорно, имеется, но присутствуют и особенности, которые отличают данные группы от классических сект. Рассмотрим их подробнее.Признаки, указывающие на сходство между «группами смерти» и сектами

1. «Группы смерти», так же как и секты, представляют собой сообщества, в которых целенаправленно применяются техники насильственного психологического воздействия и формируется социально-психологическая зависимость.

2. «Группы смерти», как и секты, имеют сплоченных адептов, которые укрепляют веру друг друга в правильность собственных действий и подталкивают к дальнейшему участию.

3. У «групп смерти», как и у сект, имеется подобие идеологии, которое выражается в отношении к окружающему миру. В некоторых группах имитируется примитивное представление о потустороннем мире. Например, первый задержанный куратор «группы смерти», Филипп Будейкин по прозвищу Лис, в одном сообщении писал: «Настоящая жизнь — на той стороне. Нас уже ждут».

4. В «группах смерти», как и в сектах, культивируется избранность. Те, кто состоит в группе — выше остальных. Те, кто доходят до конца и делают попытку самоубийства (на сленге игроков «выпиливаются»), считаются особо избранными.

5. В «группах смерти», как и в сектах, имеют место ритуалы и правила, единые для всех членов сообщества, обязательные обряды. Например, подъем ровно в 4:20 утра, просмотр видео, ритуалы с вырезанием символики на руках и т. п.

6. В некоторых «группах смерти», как и в сектах, появляются объекты фанатичного поклонения. Например, была попытка сделать культ из смерти Ренаты Камболиной (в соцсетях известна как Рина Паленкова), прославившейся интернет-мемом «ня. Пока» (последняя публикация перед тем, как лечь на рельсы). Другой культ пробовали создать вокруг видеороликов, которые молодые люди просматривают перед смертью. Наблюдались признаки фанатичной преданности (а возможно, и «стокгольмского синдрома») по отношению к Лису. Так, после его задержания дети стали на своих страничках размещать фото вырезанных лезвием на руках слов «Свободу Лису».

7. Кураторы «групп смерти», как и лидеры сект, стремятся сократить и вытеснить из жизни подростка влияние семьи и других значимых людей, не входящих в группу (так называемая социальная смерть). Цель — овладеть их социальным пространством.

8. Обычно действия, направленные членами групп против себя в «группах смерти», осуществлялись из-за заочной харизмы и авторитета куратора, а вовсе не под угрозами. Как признавались некоторые участники, им было очень важно, что куратор их замечает и поощряет.

9. В «группах смерти» имеется общая символика и сленг, значение которого понятно ограниченному кругу людей и служит своеобразным идентификатором для разделения «свой-чужой». Такая атрибутика свойственна многим сектам.

10. Кураторы «групп смерти», как и лидеры сект, стремятся осуществлять контроль над иными сферами жизни участника вне группы.

11. «Группы смерти», как и секты, требуют сокрытия компрометирующей сообщество информации. Все люди и сообщества при общении стараются преподносить себя в лучшем свете, однако в сектах запрет на нелицеприятную информацию часто является обязательным.

12. «Группы смерти», как и секты, активно эксплуатируют людей с кризисами и травмами, предлагая пути решения проблем.

Признаки, отличающие «группы смерти» от сект

1. «Группы смерти» не претендуют на единственно верный путь и всеобщее спасение, как это делают секты, а только манипулируют чувством избранности отдельных участников.

2. «Группы смерти» не претендуют на имущество своих участников и не требуют от них пожертвований, что важно в деятельности многих сект.

3. Практика «групп смерти» носит динамичный характер с быстро меняющимися правилами игры. Большинству сект свойственна относительная устой чивость внутренних норм.

4. «Группы смерти» появляются стихийно, и это явление по механизму возникновения ближе к моде. Всего за пару лет эти сообщества стремительно распространились, в значительной мере копируя друг друга. Секты, хотя и могут учитывать общие тенденции (например, интерес людей к эзотерике), в большей степени возникают по воле основателя, а не по тенденциям моды.

Не все перечисленные признаки свойственны всем группам в равной мере. В каждой конкретной группе доля признаков сект может быть больше или меньше. Поэтому, несмотря на многочисленность признаков, относить «группы смерти» в целом к классическим тоталитарным сектам было бы некорректно. Однако вполне можно было бы назвать их неосектантскими образованиями.

Еще одним важным отличием, которое делает «группы смерти» более опасными для подростков, чем классические секты, является возможность доступа. Религиозные и некоммерческие организации, в рамках которых чаще всего работают секты, не могут принимать в свои ряды несовершеннолетних без согласия родителей, и большинство современных сект не рискует нарушать этот закон. В интернете же возрастные ограничения распространяются лишь на тематику контента (насилие, порнография), а не на формальное участие в виртуальных сообществах.

Зачем они это делают

Один из самых частых вопросов: какова мотивация создателей таких игр? Подростки не платят деньги за участие в игре и не работают на «кураторов», за исключением игровых заданий, которые напрямую не приводят к обогащению последних. В нашем обществе потребления отсутствие такого мотива многих приводит в ступор и приводит к поиску «тайных схем» обогащения и изобретению конспирологических теорий.

На самом деле мотивы людей весьма разнообразны, и даже в деструктивных группах они не ограничиваются только деньгами. Один из таких мотивов — власть. Многие ошибочно считают, что власть и деньги — одно и то же. Это не так. Более того, известны случаи, когда люди готовы сами тратить большие деньги, только ради удовлетворения потребности в превосходстве над другими. Желание испытывать чувство превосходства, которое можно интерпретировать как искаженную потребность в уважении (по иерархии А. Маслоу), свойственно большинству людей. Если эта мотивация не реализуется закономерно в процессе развития, когда человек учится, совершенствует навыки, помогает людям и в итоге получает их уважение и признание, то она ищет выход в иных проявлениях.

В повседневной жизни это проявляется в социально приемлемых формах. Например, в приобретении брендовых товаров, незначительно превышающих небрендовые аналоги по качеству, но многократно по цене. Разница в цене становится платой за чувство принадлежности к некоей элите, которая может «себе это позволить» и таким образом превосходит остальных, которые «это себе позволить» не могут.

Однако у некоторых неудовлетворенность этого чувства может многократно усиливаться из-за травм и неблагоприятной среды, и в результате приобрести патологические формы. Часто это связано с унижением и отвержением человека. В этом случае социально приемлемых форм компенсации будет уже недостаточно. Большинство кураторов «групп смерти» — это несостоявшиеся молодые люди с множеством комплексов и страхов. Многие из них сами были жертвами насилия и в качестве компенсации избрали стратегию подчинения других, более слабых.

Как это делается

Не стоит искать тайные методы влияния на психику, версии «зомбирования» оставим для передач известного телеканала. В данных группах применяются обычные техники психологического воздействия, которые в сочетании со спецификой психологии подростка и его информационной средой дают повышенный эффект. Рассмотрим эти особенности и некоторые техники.

1. Эксплуатация факторов подросткового кризиса идентичности. Организаторы «групп смерти» используют два таких фактора: протест против родительской опеки и гипертрофированное восприятие реальности. Первый помогает создать закрытую группу и убедить подростков скрывать информацию. Второй усиливает общий азарт игры, помогает создавать псевдоценности и фобии.

2. Эксплуатация травм и переживаний. Данные группы активно привлекают подростков, находящихся на пике переживаний из-за своих проблем. Сама травма становится объектом активного использования куратором. Давая надежду на возможность избавления от проблемы, кураторы добиваются необходимых им действий.

3. Формирование игровой зависимости. Вовлечение в игру, процесс которой в дальнейшем сам формирует и многократно усиливает мотивацию (азарт). Игровая зависимость подростков не нуждается в материальном подкреплении. Не последнюю роль играет и гештальтистский принцип «завершенности» — даже проигрывая, человек стремится дойти до конца и логически завершить ситуацию.

4. Использование транса и внушающей коммуникации. Многие команды, сомнительные и совершенно лживые утверждения преподносятся кураторами уверенно и безапелляционно. В сочетании с особенностями мировосприятия подростка, факторами сокращения сна и негативными переживаниями, эти утверждения принимаются на веру без какой-либо попытки проверить их достоверность.

5. Нарушение сна. Во многих группах для выполнения заданий и ритуалов необходимо вставать ночью. С учетом того, что подростки и так сидят в интернете по ночам, это практически полностью лишало их сна. Накануне самых острых заданий от участников требуется не спать всю ночь. Это существенно сокращает возможность осмысления происходящего и значительно повышает внушаемость подростка.

6. Классическая манипуляция «взять на слабо». Этот прием воздействия часто используется в среде подростков. Иногда, чтобы этот механизм заработал, вообще не требуется целенаправленная стимуляция извне. Подросток смотрит сюжеты с той же «ня. пока», и сам себя настраивает: «эта девочка смогла, а я что, слабее нее?!». Далее это закрепляется установкой «если я не выполню задание — значит, я по жизни лузер». В сочетании с групповым давлением со стороны других участников действие этого фактора значительно усиливается.

7. Ограничение времени на принятие решений. Каждое задание игры ограничено по времени выполнения, что не дает возможности на размышления. Этот фактор действует и на взрослых людей (например, в рекламе, «если вы сейчас что-то не купите, то таких условий уже не будет!»), а на подростков, которые не склонны к критической оценке реальности, тем более.

8. Использование информации. В разговорах подростки сообщают кураторам много личной информации, другая часть информации собирается без их ведома. В дальнейшем она используется для манипуляций и угроз.

9. Эксплуатация страха. Подросток не понимает, что именно известно куратору и что тот готов предпринять, чем последний активно пользуется, применяя несложные манипуляции с сознанием ребенка. Кураторы создают иллюзию своей всесильности и нагнетают атмосферу страха.

10. Романтизация и эстетизация смерти. Смерть преподносится как нечто таинственное и прекрасное. Видео-ролики с загадочной стихией, особая музыка, фото и последние слова красивых парней и девушек, которые покончили с собой.

11. Эксплуатация чувства избранности и превосходства. Те, кто принадлежит к «группам смерти», уже выше тех, кто к ней не принадлежит. Это работает как компенсационный механизм для детей с неадекватной самооценкой и комплексом неполноценности.

12. Поощрение иерархической элитарности. Внутри самих групп также имеется иерархия. Так, те, кто дошел до конца («выпилился») — герои и пример для подражания. Стремясь повысить свой авторитет в группе, подростки совершают все более рискованные действия.

Как не позволить ребенку стать «китом»

Безусловно, необходимо уделять ребенку время, интересоваться его проблемами, уметь понимать, обращать внимание на тревожные сигналы в его поведении (замкнутость, ложь и т. д). Однако все эти советы не повторил только самый ленивый из наших коллег-психологов. Видимо, чего-то не хватает. Попробуем рассмотреть другие факторы, которые играют не последнюю роль в формировании суицидального поведения.

1. Подача информации

Даже если у подростка не видно признаков принадлежности к «группам смерти», после такой раскрутки нет смысла пытаться скрыть информацию об их существовании (запретный плод сладок!). Главную роль играет не информация, а форма ее подачи. Сообщение об угрожающих явлениях в классических сектах, ориентированных на взрослых, способствует формированию негативного представления об организации и отталкивает от нее. Однако нагнетание страха в случае с подростками часто имеет обратный эффект — принять вызов и испытать себя на прочность. Поэтому информация о «группах смерти» в глазах подростка должна выглядеть не столько страшной, сколько отвратительной. Их создатели — не героями, а убогими людьми, пытающимися утвердиться за счет других, которые, в лучшем случае, достойны жалости, но никак не подражания. Ребенок должен себя чувствовать сильнее и выше их. Говоря же о самой смерти, важно разрушить эффект ее романтизации, донося простым и ясным языком далеко не эстетичные ее физиологические аспекты и воздействие на близких умершего.

2. Источник информации

В подростковом возрасте часто смещаются авторитеты, влияние родителей значительно падает. Поэтому, стремясь повлиять на ребенка, важно обратиться к значимым для него фигурам. Это могут быть его друзья, харизматичный школьный учитель, тренер в спортивной секции и т. п. С ними важно наладить доверительные отношения и, в случае появления тревожных сигналов в поведении ребенка, донести свою обеспокоенность и спросить совета. Общение должно проходить не в командном, а в уважительном тоне, независимо от возраста и статуса человека. И, естественно, не надо доставать людей по каждому пустяковому поводу, а то со временем это вызовет нежелание слушать и относиться серьезно, как в сказке про мальчика и волков. Подростки терпеть не могут моральные наставления родителей, но вполне готовы прислушаться к мнению уважаемого ими человека, конечно, если оно не прозвучит знакомыми родительскими словами.

3. Миф о «всемогуществе» анонимов

Если у вас есть подозрения, что проблема зашла слишком далеко, необходимо предусмотреть фактор страха ребенка пред «всезнающим» куратором. Важно объяснить, что сегодня не надо быть хакером или агентом спецслужб, взламывать серверы, дистанционно включать камеры, чтобы узнать личные данные родителей подростка, его интересы, и даже подробности личной жизни.

Всемогущество кураторов и других лиц, якобы обладающих неограниченным доступом к личной информации ребенка, легко развеять примером того, как собирается данная информация. Надо рассказать, что самый простой способ заполучить «секретные данные» о человеке — заглянуть в его профили в соцсетях, поискать «знакомых знакомых», изучить отметки на фотографиях, содержание личных публикаций, странички друзей и родственников. Для большей уверенности ему можно самому предложить поиграть в Шерлока Холмса, например, собрать информацию о ком-то из знакомых родителей, естественно, получив его предварительно его согласие и только в целях эксперимента.

Также важно упомянуть, что как только надвигается малейшая угроза благополучию куратора группы, его «всесильность» бесследно исчезает. Принимая «гостей» из полиции, «всесильные» превращаются в робких мальчиков, которые, несмотря на угрозы, ни одного преступления с применением силы лично не совершили. Их образ скорее вызывает смех, чем угрозу. Кстати, юмор — прекрасное оружие против страха. То, что стало смешным, с трудом сможет вновь быть страшным.

4. Надежная опора

Подростку важно осознавать, что в мире есть люди, которые всегда его поддержат. Это не обязательно должен быть кто-то из родственников. Зачастую его роль играет значимый взрослый. Важно, чтобы он был доступен для ребенка. Такой человек позволяет подростку не бояться, проявлять себя и находить то, чем ему действительно нравится заниматься. К нему ребенок сможет прийти, чтобы получить ободрение и поддержку, что бы с ним ни случилось в жизни.

5. Мотив выбора: умирать или жить

Зададимся вопросом: кому может стать привлекательна смерть? Тому, кто не видит счастья в этом мире. Важным здесь является даже не столько то, как человек живет сегодня, сколько то, на что он надеется в будущем. То, ради чего ребенок может отказаться от временных удобств, выключить компьютер и войти в реальный мир.

Первичные условия жизни воспитанников великого педагога XX века Антона Макаренко были очень тяжелыми. В то же время правильно сформированная надежда на будущее помогла ему не только создать уютное пространство вокруг, но и трансформировать отвергнутых обществом и озлобленных на мир беспризорников в достойных людей. Говоря о надежде, уместно вспомнить и знаменитого психолога Виктора Франкла, который в концлагере научился находить смысл в тяжелейших жизненных обстоятельствах сам и помог его найти другим узникам, которые уже были готовы расстаться с жизнью.

Жизненные проблемы в глазах подростка часто воспринимаются как полный крах надежд на будущее. Бросил любимый — «я больше никогда не найду любви»! (несчастная любовь — одна из самых распространенных причин подростковых суицидов). Отвергла компания друзей — «я одинок и никому не нужен!». Поругались с родителями — «меня в мире никто не понимает!». Необходимо показать ребёнку не только заботу со стороны близких, но и четкую перспективу его счастливого будущего, а также шаги, которые он должен сделать на пути к нему. Его проблема должна превратиться из безнадежной во вполне решаемую.

Важно понимать, что надежда без заботы может восприниматься как непринятие ребенка со стороны родителей. Забота без надежды будет выглядеть как утешение и призыв смириться. Надежду важно не путать с пустыми утешениями «не плачь, все будет хорошо». Надо противопоставить отвержению — понимание того, что для ребенка в мире есть люди, которые его принимают; одиночеству — расширение социальных связей. Важно помочь ребенку научиться прислушиваться к себе и понимать свои чувства, не убегая от проблем, а справляясь с ними, идти дальше. Все это надо показать на реальных примерах людей, преодолевших такие же сложности и добившихся успеха. Для того, чтобы ребенок смог принять подобного рода помощь от взрослого — сперва надо дать ему надежную опору в открытых доверительных отношениях и позволить (в разумных рамках) заниматься тем, что он считает по-настоящему ценным для себя.

В заключение обозначим: чтобы спасти молодую жизнь, не нужно обладать педагогическим гением или быть психологом, достаточно проявлять искреннее внимание к проблемам ребенка, сопереживать его эмоциям, на положительных примерах близких и окружающих взрастить ответственное отношение к жизни и смерти, к нашей действительности.

На этом мы завершаем наш обзор по проблеме «групп смерти». Если возникают вопросы, мы готовы ответить на них по почте antisekt@inbox.lv

Виктор Елкин, Светлана Крылова, Дарья Разорина — сотрудники проекта «Антисект», психологи