У православных сейчас пост. У католиков, к слову, тоже. Внешние знают, что в это время их лучше не раздражать, так как, согласно внутренним легендам, искушения увеличиваются. И в космическом смысле, и от недоедания в том числе. Пост, короче. Время безрезультатных кулинарных, по большей части, упражнений, которые называют духовными. То нельзя, это нельзя. Крайне сложно составить такой рацион, чтобы и Бога не обидеть, и поддерживать мозг и мышцы в нужном тонусе, чтобы на работе не отпилить себе руку из-за усталости и невнимательности. Поэтому мужчины работающие постятся в малом числе, эту самую трудную духовную работу предоставляя женщинам, ибо на опыте знают, что если в бак бензин не залить по норме, то машина не доедет. Человек, конечно, много лучше машины, но все равно не доедет. Впрочем, и женщинам, чтобы не падать от бессилия, приходится мучным докидываться.

Rucept.ru

Сейчас, слава Богу, даже в гипермаркетах стали продавать уже готовые кошерные продукты, некоторые даже помеченные какими-нибудь святыми изображениями на этикетках. Чтобы упражняющимся сократить время и силы. На «безрезультатные» могут и обидеться, приписать, не приведи Господь, оскорбление чувств. Результат, правда, от того все равно не появится. Чего нет, того нет. Многие сообщат, что у них радость на сердце от того, что легко в желудке, с этим спорить не станем. Но в целом христиане совсем не знают, зачем постятся, хотя напридумывали многое. Самое распространенное мнение о посте — это «жертва». По крайней мере, если по этому поводу есть еще какие мнения, то «жертва» все равно не отменяется. «И жертва тоже», добавляют обычно в таких случаях.

Как прежде мы уже говорили, сорокадневный изнурительный пост самого Христа и многих ранних аскетов, например, Макария Великого, имел целью никакую не «жертву», а в прямом смысле изнурение себя до состояния, когда человеку открываются глаза в тонкий мир. Дальше уже вопрос веры. Атеисты называют это галлюцинациями, профессора православных академий, наученные от других профессоров, и вовсе возмутятся этому из доктринальных соображений, согласно которым Бог выходит на контакт, когда Ему вздумается, видя усердие в этом самоизнурении (Ему так нравится), а прочие все контакты — они с бесами, и никто добровольно на это не пойдет. Доктрина — штука неповоротливая, образуется даже вопреки написанному прямым текстом и, в основном, от недоумия и недостатка тоже духовного опыта.

Относительно «галлюцинаций» и вовсе несерьезно. Какая разница, как назвать явление — галлюцинацией или ангельским посещением, явление все равно состоялось. От переименования феномена с ним самим ничего не меняется. Человек до трети своей жизни может проводить в галлюцинациях, такой высокий процент имеет право считаться феноменом. Нейробиологи и вовсе вправе назвать весь мир — в представляемом человеку виде — стабилизированной галлюцинацией. Пост или болезнь, или алкоголь и наркотические вещества делают эту «галлюцинацию» нестабильной и сознанию предоставляется другая картинка. Пост — древнее средство управлять этой картинкой. Поскольку в болезни и наркотическом опьянении она неуправляема и особо опасна.

Когда Христос говорил, что «род сей изгоняется постом и молитвой» (о бесах), Он имел в виду именно это. Невозможно бороться с демонической природой болезни вслепую. Невозможно техническими пассами разогнать злых духов (так они и послушались!), как сейчас в православии совершают «отчитки» различные дилетанты-экзорцисты, которых развелось множество на церковном теле. Таким образом, «пост и молитва», это рискованный, но управляемый вход в тонкий мир. В оккультных практиках неуправляемый или вовсе шарлатанский вход обеспечивается теми самыми пассами с бормотанием заклинаний (даже если их обозвать «молитвой») и наркотическими веществами в некоторых практиках. Православные «отчитки», как они сейчас совершаются, это обычные оккультные практики вслепую, без совершения входа. По этой причине Христос постился в пустыне 40 дней, то есть до того момента, пока не встретился со Своим противником, чтобы пройти испытание и выдержать, и всегда в дальнейшем держать эту дверь для Себя открытой. Итак, это вопрос веры — что человек видит в «галлюцинации». Кто считает, что ничего, пусть так и считает.

А так источником этих уморительных упражнений являются, конечно, монахи. Причем уже той поры, когда они уже сами не понимали, зачем это нужно, то есть формализовали свои практики настолько, что они уже им не помогали, сделавшись бесполезными. Так пост сделался «жертвой», при отсутствии какого-либо от него духовного результата. А «жертвы» должно быть много. Пост в таком виде пришелся кстати той доктрине и сопутствующей ей практике, как совершенствование личности с целью ее спасения. Со временем количество обязательных введенных постов вырастало пропорционально полному непониманию того, зачем это нужно. Однозначно, что из диетических соображений воздерживаться от излишеств в питании полезно. Также полезно не приучать себя к изыскам или отучать себя от них. Но пост тут совсем не при чем, хотя лишение себя кулинарных изысков многие всерьез могут считать даже «жертвой».

Жертва — это то, что ты сделал для других. Или по крайней мере не для себя одного. Литература изобилует такими примерами. Навскидку — Тимур и его команда. Добрые дела, совершаемые, к прочему, втайне, так что иногда выглядят как чудо. И нечего хмурить брови в религиозном негодовании и заявлять, что все это делалось из атеистических соображений. Неважно, из каких соображений, главное — что делалось. А то православные могут соображать православно, даже с добавкой, но ничего не делать при этом. Все начинается и заканчивается соображением. Как сами они называют религиозные воззрение иноверцев — «удобной религией». Но сегодняшнее православие — само чрезвычайно удобная религия, с непременным атрибутом такого рода культов как «карманный Иисус». Абсолютная занятость собой. Эссенция религиозного эгоизма. Личность о личности, чтобы глаз не выколоть, просто знать ничего не желает. В качестве пожелания может разве что пожелать спасения.

В качестве «жертвы» пост очень удобная жертва. При всей, казалось бы, неудобоваримости, он оставляет человека с собой, не дает ему социально освоиться, обратить внимание на ближних, на их нужды, поскольку он — искусственно созданная своя нужда. В сегодняшней Церкви, где все ее установления насквозь формальны, откатить прочь эту практику почти невероятно. Самые буйные не поймут, ради чего все вокруг на цыпочках ходят, почитая их самой церковной солью. Но может быть удастся в следующих поколениях?