Вопреки распространенному мнению, не только в России нужно жить долго. Вот мы и дожили до цивилизационного кризиса общества потребления, кто бы мог подумать. На ум здесь приходит скорее окончание какого-то завода пассионарности, но, слава Богу, не тотальный конец истории Фукуямы. Брет Стивенс в Wall Street Journal, например, пишет, что западным обществам не хватает «цивилизационной уверенности в себе».

Андрей Колеров. Натюрморт с сухими листьями. 1997

«Запад как геополитический блок, образ мыслей, нравственный идеал испытывает большие проблемы. Какой бы слабой Россия ни могла показаться экономически, и каким бы циничным ни был бы их режим, россияне продолжают пить из глубокого цивилизационного колодца — веры в себя. То же самое можно сказать и о китайцах, и, возможно, даже об исламском мире. О Западе такого не скажешь», — пишет Дэниэл Ларисон на страницах издания The American Conservative.

Стивенс жалуется, что двадцать пять лет назад весь мир хотел присоединиться к Западу, но сегодня этого не происходит. Во-первых, «западные лидеры показывали не лучшие результаты в течение последних двадцати пяти лет», как пишет автор, и с меньшим энтузиазмом имитировали «цивилизацию», которая, кажется, сама уже не знает, куда ведет. Во-вторых, другие страны сегодня не столь заинтересованы в «вестернизации», как когда-то; вместо этого они обращаются к собственной истории и традициям.

«Россия обратилась к вестернизации на рубеже веков. Турция — несколько лет спустя. Таиланд становится тем, чем была Мьянма несколько лет назад, а Малайзия плавно движется к орбите Китая. То же относится и к Филиппинам. Мексика в скором времени может последовать по аналогичной траектории, если администрация Трампа продолжит обливать своего соседа грязью, и если к власти на президентских выборах в следующем году придет «чавистская» фигура», — предполагает Дэниэл Ларисон.

Вестернизаторы

Он продолжает: «Россия «свернула с пути вестернизации» в немалой степени потому, что многие россияне болезненно и унизительно пережили опыт вестернизации 90-х годов, а не потому, что у нас не было достаточно «уверенности в себе». Наоборот, можно утверждать, что на протяжении последних двадцати пяти лет многие на Западе были слишком самоуверенны в продвижении своих политических и экономических взглядов, и это вызвало противоположную реакцию во многих странах. Упомянутые политические изменения [возвращение к традициям] почти всегда приводятся в движение локальными факторами, которые находятся вне нашего контроля, их нельзя предотвратить, даже если мы станем более уверенными в достоинствах нашей «цивилизации» (что бы это ни значило на практике).

Мексика, например, станет более или менее «западной» в зависимости от того, какую партию выберут избиратели. Если это так, то определение в принципе некорректно, или настолько поверхностно, что это значит не много. Может, Малайзия и «уплывает в орбиту Китая», может и нет, но когда авторитарная Малайзия была частью «Запада»? Что касается Филиппин, сходства больше с Китаем, но почему это не считается нормальным развитием, а причиной для тревоги?

Понятие «цивилизация» — не особо полезная единица анализа. Когда рисуются эти линии, они почти всегда рисуются несколько произвольно. Немногие наследники Византии традиционно были частью «Запада», несмотря на то, что они также наследники Греции, Рима и древнего христианства, их почти всегда считали частью какой-то другой «цивилизации» — противоположной «Западу»…

Любой, кто внимательно изучал историю, знает, что ценности «Запада» на протяжении веков не были постоянными… Дело в том, что нет (и никогда не было) никакого единого «Запада»; и народы, которые принадлежат к нему, ссорились между собой на протяжении всей истории, и я полагаю, что они будут продолжать это делать. Главная проблема состоит в том, что многие народы больше не «покупают» идеологическое определение «Запад». Честно говоря, это не кажется проблемой, которую необходимо решать», — делает вывод Дэниэл Ларисон.