Русский щит «окна в Европу»
Первая победа русских над шведами в Северной войне была 24 июня 1701 года у строящейся Петропавловской крепости на Двине. Почему крепость венчала цепочку решений, начатых основанием Архангельска? Почему крепость построена на церковные средства? Почему Архангельск — модель и проект Санкт-Петербурга? Почему с треском провалилась экспедиция опытных шведов в Архангельск?
И почему архангельский порт основан в 40 км от моря, а не на его берегу — как будущий Северодвинск? Ведь проводка судов по сложному фарватеру затрудняла мореплавание и снижала интерес пользоваться им.
10 мая 1553 года английская экспедиция адмирала Хью Уиллоуби (+1554) на трех судах отправилась искать северный проход в Индию. Южный путь был закрыт, так как те моря были поделены португальцами и испанцами, топившими посторонних. Во время шторма 3 августа в Баренцевом море корабли потеряли друг друга. Два корабля, с Уиллоуби на борту, дошли до Новой Земли и вернулись зимовать к месту нынешнего Мурманска, где и погибли от холода со всеми экипажами в январе 1554 года. Третье судно со штурманом экспедиции Ричардом Ченслером (+1556) вошло в Белое море и оказалось 24 августа 1553 года у Неноксы, откуда местные проводили его к Николо-Корельскому монастырю, что в устье Двины. Ченслер объявил себя послом короля Эдуарда VI, был принят Иваном Грозным и произвел настолько хорошее впечатление, что Грозный царь лично показал ему сокровищницу и дал англичанам монополию на торговлю с Россией.
Обе стороны были заинтересованы в сотрудничестве. Россия не имела месторождений золота, но имела пушнину, нуждалась в технологиях металлообработки и производства огнестрельного оружия, имела смолу, пеньку, строевой лес, но не имела флота и для торговли нуждалась в дружественной морской державе. Начавшаяся в 1558 году Ливонская война сделала англичан очень нужными. Англичанам нужен был огромный российский рынок для сбыта шерсти, сукна и предметов роскоши. Чтобы отбиться от испанцев, их флот нуждался в лесе, пеньке и смоле. Нужен был безопасный сухопутный путь в Индию, Персию и Китай.
Началась игра — кто отожмет на себя больше пользы. Византийство, а Грозный царь был внуком Софьи Палеолог и сыном Третьего Рима, схватилось с опытом бриттов, римлян, саксов, данов, норманнов, французов, смешавших кровь на Острове туманов. Англичане получили в 1555 году грамоту на беспошлинную оптовую и розничную торговлю в России. Грозный царь со своим интересом не торопился, давая англичанам войти во вкус.
Единственным, если не считать Нарвы с 1558 по 1580 год, русским морским портом были Холмогоры. Отсюда отправляли суда на морской промысел, до Пустозерска и далее по Северному морскому ходу. Но англичанам Холмогоры были неудобны из-за фарватера и по военно-политическим причинам. Они попросили поставить свои причалы на Роуз Айленде — покрытом соснами и шиповником острове Ягры — напротив Николо-Корельского монастыря, основанного в 1410 году. С 1556 по 1585 год здесь возникает английский анклав вроде Гонконга в Китае. Причалы и склады глядели через залив на Николо-Корельский монастырь и назывались портом Святого Николая. Место было с хитрой логистикой — в английском стиле. Пешие не могли внезапно ни попасть, ни напасть на Ягры. В случае опасности товары со складов быстро перебрасывались на суда. Был и потаенный смысл — с Ягр англичане могли перекрыть пути на Двину, в Холмогоры и контролировать единственный порт России. Это помогало в торге о льготах и привилегиях. За 30 лет порт Николая разросся до 40 строений — размеров небольшого города. Если его рост не остановили бы в 1585 году, «окно в Европу» открылось бы здесь, и закрыть или открыть его решали англичане. А Архангельска не было бы! Запасы русских товаров были в этом порту как залог вечной дружбы, для их «защиты» англичанам потребовалась бы крепость, боевые суда, гарнизон с комендантом. Московская компания, созданная в 1551 году, была первой среди Ост‑ и Вест-Индских английских компаний, и дела в России развивались бы, как в Северной Америке или Индии.
Восшествие на престол в 1558 году Елизаветы Тюдор придало интриге аромат женских духов. Королеву-девственницу применили как секретное оружие. Удержать льготы было трудно, против англичан на весах лежал большой груз — интересы всех иностранцев, торгующих в России, и связанных с ними русских бояр. А англичане хотели получать все больше и больше! Чтобы удержать и расширить привилегии, они поманили царя своей королевой. Скорее всего, посол Антон Дженкинсон (1529−1610), рассказывая в 1561 году Ивану IV об Англии, намекнул, что такой великий московский царь получил бы с рукой и сердцем Елизаветы Тюдор огромные возможности. Эту идею приписывают Ивану Васильевичу, забывая что англичане, и в первую очередь сама Елизавета, часто пользовались этой ловушкой в европейской политике. Филипп Испанский, Карл и Фредерик Габсбурги, шведский кронпринц, герцог Алансонский — были в разное время женихами для внешних дел. Граф Лестер и Эссекс — для внутренних. Грозный царь попался. Его поманили не королевой, а английской короной, что в случае брака было вполне возможно. Был же Филипп Второй испанский (1527−1598) одно время королем Англии через брак с Марией Тюдор (1516−1558).
В 1662 году Грозный царь пишет Елизавете первое из 17 за 20 лет переписки письмо. Елизавета отвечает — то отказывая, то маня, то снова отказывая. Это было так по-женски! А на Московскую компанию от Грозного царя лился поток льгот и привилегий — канатная фабрика в Холмогорах, льняная в Вологде и металлургический завод в Вычегде, включение в 1569 году в опричнину, торговые дворы в Москве, Вологде, Пскове и Великом Новгороде, Ярославле, Казани, Астрахани, Нижнем Новгороде, разрешение Дженкинсону и купцам проезда в Персию. Елизавета выигрывает время, отвечая непрямым согласием на военно-политический союз, и приглашает Грозного в Англию в случае волнений. Но царю нужна Елизавета и Англия, а не убежище. Слова Елизаветы о проживании в Англии «за свой счет» вывели Ивана из равновесия — в 1570 году он отвечает королеве в грубой форме, обрывая переписку на 12 лет. Но не отнимает льготы, надежда на объединенное царство еще есть.
В 1577 году к Двине приходит голландский корабль шкипера Яна Балле. Голландцы начинают подвигать англичан от московских бояр. Умение дать взятку у них на высшем уровне — они берут деньги взаймы у бояр под огромные проценты и выплачивают их! Для давления на англичан царь разрешает голландцам основать свою факторию на Пудожемском устье Двины. Она становится между английскими Яграми и устьем Двины с Холмогорами вдали. И все равно Иван играет в английские игры, манящие слишком многим, и порт Святого Николая на Яграх растет. В 1580-е годы здоровье царя и стабильность в стране стали резко идти на убыль. Царь был практически обездвижен и женихом стал незавидным. Английский (опять!!!) лекарь царя Роберт Джекоб подсказывает ему, что Елизавета имеет молодую племянницу — Марию Гастингс, 1552 года рождения. В Лондон в августе 1582 года отправляется посол Федор Письменный с предложением брака и за согласием королевы. Но переговоры затягиваются до лета 1583 года. Как меру давления царь подписывает 4 марта 1583 указ об основании Новохолмогор (Архангельска) — вместо порта Святого Николая, но воевод строить город не посылает до лета 1584 года! Выдай Елизавета Марию замуж — и Новохолмогор могло и не быть.
Согласись Елизавета на эту партию, что было вполне вероятно, пусть Мария послужит Англии, — и англичане получили бы мощный рычаг на московскую политику — ночная кукушка дневную перекукует. Был и запасной вариант Борис Годунов (1552−1605), которого англичане выпросили у царя заниматься от правительства их торговыми делами и хорошо знали. Но первый вариант означал более полную победу. Тогда порт Святого Николая становился бы единственным портом России, которым заставили бы пользоваться и всех остальных европейцев. За столетие-пару там бы вырос английский анклав, ведь главными покупателями русской пеньки и леса, и зерна англичане были еще 300 лет. Царица-англичанка до смерти царя гарантировала бы льготы компании.
Но Елизавета отказала Грозному царю. Возможно, другие «московские» англичане указали на рискованность этого варианта — очередной развод царя или свержение династии после смерти грозили утратой всех привилегий. Роди царю Мария мальчика — живы и здоровы были старшие сыновья, Федор (1557−1598) и Дмитрий (1582−1591) Ивановичи. В это время Борис Годунов, добрый друг Англии, медленно, но верно, приближался к престолу. А может, Елизавета просто пожалела племянницу, припоминая отца, рубившего головы очередным женам.
18 марта 1584 года Иван Грозный при загадочных обстоятельствах умирает. Послу Англии Боусу, пришедшему во дворец на встречу с царем, дьяк Щелкалов говорит: «Умер ваш английский царь!» Летом 1584 года, через 1,5 года после указа (!!!), воеводы Петр Нащокин и Алексей Волохов отправляются ставить город на Двине. Это был конец порта Святого Николая, конец английским планам на монополию в России и ее полуколониальный статус. Следущий указ вышел уже в 1585 году — англичанам запрещалось пользоваться Яграми, а голландцам — Пудожемской базой.
Огромные запасы товаров поступали под русский контроль, гарантируя хорошее поведение «европейских партнеров». Чтобы великие мореплаватели не уничтожили склады с многомиллионными запасами, порт удалили от моря на 40 км. А дойти до него было очень и очень непросто. Устье Двины разбивалось на десятки проток сотнями островов, пройти через которых без лоцмана было нельзя. А лоцманы все были русские! Такая защита от морских лихих людей была не только опытом человечества — Рим и Лондон не в устьях рек, но была идеей еще чудских племен, устроивших столицу в пойме Холмогор — где русло Двины разбегалось на извилистые протоки с заводями-тупиками. Об эффективности такого замысла говорили еще саги Снорри Стурлусона (1178−1241) «Круг Земной» о походах на Двину и набеги мурманов в XV веке на побережье Белого моря — в Двину заходить уже боялись. Но в XVI веке неглубокая Двина уже не пускала морские суда до Холмогор, и место порта было выбрано ближе к морю — у стен Михайло-Архангельского монастыря, основанного в XIV веке.
Но концепция города-порта не была осуществлена с основанием Новохолмогор (с 1596 Архангельский город). Для полноценной торговли с Европой и защиты от врагов нужны были не только порт вдали от моря и склады, но и верфи, и защищающая все это крепость. Противниками России становилась хозяйка берегов Балтики и морская держава Швеция. С ней надеяться на путаницу двинских проток было нельзя. Когда Архангельск стал обеспечивать больше половины внешней торговли и половину доходов бюджета России, стали нужны верфи и крепость. Сначала это были архангельские Гостиные дворы — крепость-склад, построенная в 1664—1684 годах, в стенах которой на первом этаже находились товары, а на втором — пищали и стрельцы. Но судовые орудия конца XVII века могли уже уничтожить Гостиные дворы зажигательными снарядами. Требовалась современная мощная крепость между морем и портом. У правительства не было денег, да и враг до конца XVII века был татарского да польского происхождения, а при Алексее Михайловиче (1629−1676) да Федоре Алексеевиче (1676−1682) наступили мирные годы. А вот когда в августе 1700 года столкнулись за Балтику со Швецией, тянуть время стало опасно. Большая сухопутная армия внушала еще уверенность, что может обойтись, но нарвское поражение 19 ноября 1700 года развеяло надежды. Вся артиллерия была потеряна, и, как в Ливонскую войну, «окно в Европу» открылось для поставок оружия, мастеров и золота. 17 декабря 1700 года Петр подписывает указ о строительстве первой в России бастионной крепости, которая должна была называться Петропавловской. 116 лет с 1584 года русский «авось» и бюджетная экономия тянули с осуществлением блестящей концепции морского порта-верфи вдали от моря под защитой крепости у моря. Но реализованная, она позволила одержать летом 1701 года первую в Северной войне (1700−1721) победу, самим, а не с чей-то помощью открыть «окно в Европу», построить за 150 лет на соломбальских верфях 450 линкоров и фрегатов для Балтийского флота — победившего Швецию и Турцию.
Правильное место порта в Холмогорах