Сегодня нужно понять, какие ошибки были допущены сто лет назад, чтобы не повторять их впредь. И многое требуется осознать Церкви. Ведь трагическую судьбу новомучеников и исповедников нельзя свести только к гонениям большевиков. Говоря о царственных страстотерпцах, Церковь должна сказать, что сто лет назад ее архипастыри и духовенство отказали Николаю II в поддержке, приветствовали его свержение (министр исповеданий Временного правительства и церковный историк Антон Карташев: «Довольно многочисленная и авторитарная группа духовенства, состоявшая депутатами в Государственной думе, от своего лица обратилась к духовенству всей России с призывом принять совершившийся государственный переворот. Это вызвало движение духовенства на местах и манифестации признания им новой власти») и, как считают некоторые исследователи, даже приняла активное участие в свержении монархии. Хотя верноподданническая присяга царю предусматривала клятвы перед Богом. И даже свои каноны в отношении своих же коллег архипастыри иногда «забывали», как это случилось с насильно отстраненным московским митрополитом Макарием, что ставит под сомнение легитимность последующего избрания на Московскую кафедру архиепископа Виленского Тихона, а значит, в последующем и интронизацию его как патриарха.

Gorod72.ru

Церкви следует признаться, что зерна расколов, обновленческие (отца Александра Введенского и прочие) и епископальные (создание Русской православной церкви за границей), были заложены в самой церковной среде, когда после Февральской революции началась борьба всех против всех — епископата против духовенства и церковной интеллигенции, церковнослужителей против священнослужителей — и выплескивалось это на уровень публичной полемики с немалой ожесточенностью. Напомним: «Никогда еще на всем протяжении нашей истории не выпадало на долю Русской православной церкви такой сложной и ответственной задачи, как теперь… Но эта работа теперь осложнена до последней степени. Мы переживаем сейчас кризис народного идеализма. В нашу жизнь хлынули с разных сторон узко-материалистические течения мысли, и они с жадностью воспринимаются народными массами. Идет разрушительная пропаганда беспощадной переоценки всех духовных ценностей и ведется правильная осада самих основ русского народного мировоззрения… Не следует скрывать от себя того, что наша Церковь легко может стать церковью гонимой. Для ее пастырей, может быть, предстоит не только подвиг труда, но и подвиг мученичества…» Сказаны эти слова были газетой «Московские ведомости» в мае 1917 года, когда большевики были никем и звали их никак.

Церковь разделилась сама в себе, как будто забыв евангельские строки о том, что царство, разделившееся само в себе, опустеет. При этом противоборствующие церковные стороны, обвиняя друг друга, изрядно преувеличивали «грехи» оппонентов. Не похоже, чтобы епископат в 1917 году, лоббируя идею восстановления патриаршества, держал в уме устройство Католической церкви со всевластием папы римского. Равно как вряд ли духовенство брало пример с «немецкого протестантизма» (в сентябре 1917 года, отвечая на вопрос, какая нужна церковная реформа, «Всероссийский церковно-общественный вестник» указывал, что нужна «требующая в Церкви и иерархии и общения со святыми и умершими, и мистического тайнодействия не в личной, а церковной форме», но и вместе с тем «соединение распыленного, слишком зарывшегося в личную жизнь человечества в общее, единое, цельное»). История сослагательного наклонения не любит, но как знать, если бы произошло соединение враждующих фракций, если они смогли договориться… Может быть, сегодня мы имели бы опыт такой Церкви, в которой епископат сохранял за собой функцию хранителя веры и представителя церковного сообщества во внешних сношениях (с другими христианскими Церквями и так далее) и во внутренней (с начальством светским), а приходская жизнь развивалась во всевозможных Союзах духовенства и мирян. И появлялся бы шанс на преодоление тех болезней Церкви, присущих ей в синодальный период, на которые указывал глава духовенства армии и флота, протопресвитер Григорий Щавельский, говоря, что, «к сожалению, руководство Церкви в отношении русского народа не было разносторонне воспитывающим. Священнослужители по большей части ограничивали свою пастырскую работу церковно-богослужебным делом: совершением богослужений в храме и отправлением треб в домах. Проповедь, когда она раздавалась в церкви, почти всегда была отвлеченной и, так сказать, надземной: она много распространялась о том, как человеку попадать в Царство Божие, и мало касалась того, как ему достойно жить на земле».

В следующем, 2017 году Русская православная церковь, пришедшая на смену Российской православной церкви или Православной Российской церкви (в обиходе сто лет назад были оба написания), будет широко и торжественно вспоминать о «жизни и подвиге новомучеников и исповедников Церкви Русской». В частности, в российских школах даже может появиться профильный учебный курс, разработанный в РПЦ. Как рассказала в интервью порталу «Лайф.ру» один из его авторов, специалист по экспертно-аккредитационной деятельности Синодального отдела религиозного образования и катехизации Московского патриархата Елена Балашова, он рассчитан минимально на восемь часов, чтобы более-менее полно охватить хотя бы некоторые основные направления, которые важно узнать детям по этой тематике — «о царственных страстотерпцах (расстрелянной большевиками семье Николая II), о святейшем патриархе Тихоне, о подвиге других мучеников и исповедников, местах памяти, которых много». Методологически курс будет во многом основываться на изучении художественных произведений.

Очевидно, следует ждать и других мероприятий, которые Русская православная церковь посвятит памяти новомучеников и истории гонений. Но вот на днях ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ), священник Георгий Кочетков предложил 2017 год объявить Годом покаяния и обретения надежды. По словам отца Георгия, «пришла пора действовать — осуществлять это покаяние, от индивидуального до общецерковного и национального масштаба, и осуществлять нашу надежду… надежду, которая собирает Церковь». Покаяние, в отличие от раскаяния, от угрызений совести, чувства вины, обращено не в прошлое, а в будущее. «Мы можем признать необходимость и возможность соборной покаянной молитвы, вплоть до покаяния всего народа, прежде всего за преступления советского режима, в отношении всех людей нашей страны. Хотя не только — в XX веке было много разных преступлений, но это самое большое и поэтому самое страшное. В этом надо обязательно каяться всем и всерьез. Но к этому надо готовиться», — подчеркнул ректор СФИ.

В ответ в беседе с корреспондентом РИА «Новости» первый заместитель председателя Учебного комитета РПЦ, профессор Московской духовной академии протоиерей Максим Козлов заметил, что какие-то «декларативно-демонстративные акции» несовместимы с идеей «ответственного церковного подхода». А настоятель храма мученицы Татианы при МГУ, экс-глава патриаршей пресс-службы протоиерей Владимир Вигилянский обратил внимание на то, что «священник может и даже обязан призывать людей к покаянию — к личному покаянию. Но довольно странно «неучастникам» Гражданской войны, или у кого даже родственников не было ни на той, ни на другой стороне, каяться за кого-то». Отец Владимир считает, что «сейчас нам нужен какой-то «день тишины» — знаете, как бывает перед выборами, — нужно даже «десятилетие тишины», для того, чтобы посмотреть трезво на свою историю, встать над ней и пожалеть, и помолиться о всех погибших с той и с другой стороны». Со своей стороны мы целиком согласны с настоятелем храма мученицы Татианы при МГУ, что нам посмотреть нужно трезво на свою историю, и отцом Максимом, выступающим против «декларативно-демонстративных акций». Всенародное покаяние может стать профанацией, пиаром, после которого все благополучно будет забыто.

Кандидат исторических наук, заведующий кафедрой церковно-исторических дисциплин СФИ Константин Обозный, вспоминая опыт общественного покаяния из недавней истории Русской православной церкви, когда с 25 по 27 сентября 1920 года оно проходило в Крыму по инициативе Временного высшего церковного управления на Юго-Востоке России, приводит интересное замечание возглавлявшего на тот момент военное духовенство армии Врангеля архиепископа Вениамина (Федченкова). «Эти три дня в городе Севастополе денно и нощно шли богослужения и исповеди, на праздник Воздвижения креста Господня причащались, настроение было молитвенно-покаянное, — писал архиепископ в своих воспоминаниях. — Но в конце этих дней я получил от какого-то ревнителя благочестия жалобное письмо: «Владыка, где же наше начальство? Почему никого не видно в храмах? Неужели лишь рабочим нужно каяться одним?» Что же, посмотрим в следующем, 2017 году, где окажется «начальство» и кого назначат «виновными».