Знамя освобождения Курильских островов и Сахалина

36-й номер «Литературной газеты» за текущий год удивил меня публикацией «Курильский узел» политолога из Пензы В. Капленкова. В ней упоминается событие 1956 года, когда предпринимались попытки заключить мирный договор с Японией ценой территориальных уступок. Вызывает недоумение, что автор возвращается к вопросу, которому российские историки давно дали должную оценку в своих статьях и книгах. Эти статьи и книги поставлены на полки, и к ним обращаются как к лекарству от головной боли, по потребности. Только читатель, мало что знающий о Курилах, может подумать, что люди там живут, опутанные воображаемым «курильским узлом». На самом деле они живут нормальной жизнью, работают, учатся, обустраивают свой быт, влюбляются, рожают детей. Выросли поколения, для которых и Шикотан, и Итуруп, и Кунашир являются Родиной. Для них не существует никакого «курильского узла», равно как и для остальных жителей Сахалинской области. И ради этого не стоило бы марать бумагу.

Озадачивают другие соображения автора статьи: «Шикотан и Хабомаи ни с экономической, ни с военно-стратегической точек зрения не являются суперважными для России. Да и Кунашир-де не представляет для нас особого интереса». Странно слышать это от политолога, потому что каждый остров, даже самый маленький, является территорией Российской Федерации. Он охраняется, а в случае покушения на него, защищается всеми силами и средствами державы. Так же, как должна защищаться Ясная Поляна или Бородино — святыни нашего народа. И Шикотан, и Кунашир наверняка таят неразведанные богатства, но важнее их стратегическое положение. Они закрывают вход в Охотское море, которое стало нашим внутренним морем. Да и, в конце концов, дело в принципе: границы России священны и неприкосновенны, и превращать их в предметы торга недопустимо. У политолога двусмысленности нет, он далее пишет: «А вот Итуруп ни в коем случае отдавать нельзя». Значит, Шикотан, Кунашир и острова Малой Курильской гряды отдавать можно? Как отдавать — безвозмездно или за подержанные «Тойоты»? Хотя за такой дар японцы расщедрятся и на новые автомобили. А известно ли политологу, что над Японией маячит зловещая фигура Пентагона? Если мы отдадим острова, то там немедленно будут обустроены военные базы США, тут же будет отмерена 200-мильная зона, и южная часть Охотского моря будет закрыта для наших рыбаков. Вот тогда действительно возникнет «курильский узел».

Получается, что политолог посылает такие рекомендации президенту В. Путину накануне его визита в Токио? Только как это будет выглядеть — страна-победительница будет преподносить дар стране побежденной? А не перевернутся ли в гробу советские воины, погибшие при освобождении Северо-Восточного Китая, Кореи, Южного Сахалина и Курил? А что скажут седые ветераны войны? Я горячо воспринял слова нашего президента, сказанные недавно назойливому корреспонденту: «Мы своей территорией не торгуем». Верю, что это сказано не на ветер.

Тут необходимо вспомнить знаменитый сталинский приказ «Ни шагу назад!», изданный в самые суровые дни сорок второго года. Ведь мы уже отступаем четверть века. Наши лукавые правители сначала сдали страны социалистического лагеря, объединенные Варшавским договором, затем развалили Советский Союз. Здесь сработало старинное правило: ворота крепости, которое не взяло войско, откроет осел, нагруженный золотом. Надо лишь найти людей, готовых на предательство. Такие люди в Советском Союзе нашлись. Ретивые слуги желтого дьявола ищут новых предателей, новые лазейки для развала России. Они давно поговаривают о том, чтобы вернуть Россию в границы Московского государства времен Ивана III.

Нет никакого «курильского узла»! Имеются сложности в установлении добрососедских отношений с Японией. Вот и нужно искать пути улучшения этих отношений. И тут может оказать большую помощь опыт первых послевоенных лет. События того периода поставили эксперимент, достойный внимания обеих сторон. В течении нескольких лет советское и японское население жили бок о бок в буквальном смысле слова. Этот период мало изучен, большинство людей того времени ушло из жизни. Но к нему стоит вернуться.

В период проведения Южно-Сахалинской наступательной операции нашим войскам внушали, что мы воюем не с японским народом, а с японскими милитаристами, творящими зло на оккупированных ими территориях. Всякие попытки насилия над мирным населением пресекались беспощадно. Так, при осуществлении десантной операции в г. Маока (г. Холмск) и дальнейшем наступлении в глубь острова решением военного трибунала 113-й отдельной стрелковой бригады были расстреляны два солдата: один — за поджог японского жилого дома, другой — за мародерство.

С первых дней командование Красной армии проявило заботу о мирном японском населении. В г. Отомари (г. Корсаков) к окончанию боевых действий скопилось свыше шестидесяти тысяч японцев разного возраста и пола, надеясь на эвакуацию в метрополию. Жили они под открытым небом, голодали. Чтобы не случилось эпидемии, командующий Вторым Дальневосточным фронтом, генерал армии М. А. Пуркаев распорядился направить в город медслужбу фронта и интендантов. Вскоре беженцам был предоставлен транспорт для возвращения к местам своего проживания. Следом развернул свою работу начальник Гражданского управления Южного Сахалина Д. Н. Крюков. Действуя совместно с Военным Советом и Политуправлением фронта, он провел огромную организаторскую работу, направленную на восстановление мирной жизни. Дмитрий Крюков совместно с губернатором Карафуто (так японцы называли Южный Сахалин) совершил поездку по некоторым городам юга острова. Японцы впервые увидели своего губернатора! Он призывал своих сограждан заняться мирным трудом. Однако промышленники имели указания из метрополии саботировать все экономические мероприятия советской власти. В отношении саботажников можно было принять самые крутые меры, но Д. Н. Крюков и Политуправление Второго Дальневосточного фронта поступили по-другому. В Тойохаре (ныне Южно-Сахалинск) было собрано совещание, на котором японцам предложили подписать договоры на сотрудничество с новой властью, по которым промышленники производят продукцию, а советская власть закупает ее по установленным ценам. Японские промышленники, морщась, договоры подписали. Затем началась неофициальная часть. Крюков пригласил японцев в зал, где были накрыты столы. На столах, кроме еды, стояли графины с водкой. Крюков провозгласил тост за честное сотрудничество. После первой рюмки гости стали уписывать белый хлеб с копченой колбасой, а после второй и третьей сметали со стола все, что подавали. Появился баянист. Захмелевшие гости, чувствительные к прекрасным мелодиям, запели «Катюшу». А потом заговорили наперебой: пусть тут будет хоть капиталистический строй, хоть социалистический, а трудиться надо, чтобы трехсоттысячное японское население не умирало с голоду.

И предприятия заработали в полную силу. Военный Совет Второго Дальневосточного фронта из своих запасов выделил для крестьян, убиравших урожай, предметы для поощрения. Самым старательным бесплатно выдавались табак, гвозди, керосин, стекло, ткани, обувь, карманные часы и прочие предметы ширпотреба.

Японское население активно включилось в выполнение планов первой послевоенной пятилетки. Японки были удивлены, когда 8 марта 1946 года им, всем без исключения, вручили скромные подарки в честь Международного женского дня, о котором они не имели никакого понятия. Накануне 1 мая и 7 ноября ударникам и ударницам вручали почетные грамоты с профилем Сталина и подарки.

Вскоре после окончания войны к офицерам стали приезжать семьи, а жилье было только у японцев. И квартирный вопрос решался так: староста поселения или представитель городской администрации приводил к домовладельцу семью офицера, и тот выделял им одну или две комнаты. Дальше отношения складывались в соответствии с уровнем бытовой культуры. Следом за войсками на Южный Сахалин стали прибывать колхозники-переселенцы, вербованный люд, различные направленцы — партийные, советские, профсоюзные работники, учителя, врачи, специалисты разных отраслей. Сложилось так, что в течение двух-трех лет советские люди жили с японцами под одной крышей в буквальном смысле. Архивные документы и представители первых переселенцев, которых осталось очень мало, свидетельствуют: никаких серьезных конфликтов между двумя народами не произошло. Появлялись самые разнообразные смешанные браки, случалось, японки выходили замуж за корейцев, корейцы женились на русских — все разнообразие не перечесть. И хотя в первые послевоенные годы браки с иностранцами запрещались, таких семей создалось немало, и спустя годы такие браки официально были узаконены.

Здесь не было того, что происходило на Западной Украине и в Прибалтике. Если случались уголовные преступления, то они беспощадно пресекались. Хотя уголовщина национальных признаков не имеет. В архиве мне попалось любопытное дело: престарелого японца убила пьяная троица — русский, японец и кореец. Припаяли им всем поровну на всю катушку.

Первые переселенцы приводили немало примеров сотрудничества с японцами на производстве и добрососедства в быту. Имеются истории очень трогательные. Они приводятся в моих книгах, наиболее яркие — в книге «Трагедия деревни Мидзухо».

А вот новый пример. Советский офицер Владимир Бибиков поселился в семье, где хозяин издевался над дочерью и женой. Он стал на их защиту. Обучил молодую японку русскому языку, убедил ее в превосходстве советского строя. И вскоре она стала работать переводчицей в администрации села Костромское Холмского района. Вполне естественно, что молодые люди полюбили друг друга, и в 1948 году Немото Миёка родила девочку, которую назвали Зоей. Браки с иностранцами не разрешались, но они создали семью. Миёка подала заявление, чтобы ее приняли в советское подданство. Позже семья разрослась, брак зарегистрировали. Их дети пошли в школу и гармонично вписались в советское сообщество.

Подводя итог этому интеграционному процессу, японский чиновник сказал: «Тут сошлись не лучшие наши люди с не лучшими вашими людьми, но они живут в добрососедстве, и пусть это будет примером для других поколений».

В 1947 году началась репатриация японского населения. Руководителям предприятий было разрешено заключать договоры с теми японскими специалистами, кто пожелает остаться на неопределенный срок. Таковые нашлись. Трудились они добросовестно, их уважали за порядочность и надежность. Последние из них уезжали весной 1959 года. Но были и такие, кто принял советское гражданство и остался на Сахалине навсегда. Их судьбы сложились благополучно, они не ощущали на себе ни косых взглядов, ни каких либо ущемлений. Их дети поступали в вузы, получали дипломы и становились хорошими специалистами.

Внимательное изучение того периода может сослужить хорошую службу сейчас. Если тогда мы мирно сотрудничали, то теперь это сотрудничество можно возвести в более высокую степень. В последнюю четверть века между городами Сахалина и Японии установились побратимские связи, теснее стали контакты в деловых кругах, происходит обмен делегациями школьников и студентов. Давайте строить совместные предприятия, производить продукцию на взаимовыгодных условиях. И это принесет обоим народам реальной пользы больше, чем беспочвенные споры за острова. Невозможно себе вообразить, каких успехов может достичь содружество двух народов. Зато легко представить, какие последствия может принести новый раздел территорий. К чему это привело в Северной Африке и на Ближнем Востоке — мы видим каждый день. Давайте прочно держать в руках то, что нам завещали победители Второй мировой войны. Ни шагу назад!

Константин Гапоненко — старожил Сахалина, учитель, писатель-краевед, почетный гражданин Сахалинской области