Лидеры нескольких поместных церквей требуют сократить контакты с другими христианскими конфессиями, называть их в официальных документах «еретиками» и в целом продолжать политику «закрытого православия для своих». Едва ли не главным сторонником более адекватного отношения как к реальности, так и к будущему церкви является сейчас Русская церковь.

minval.az
Римский папа и патриарх Кирилл

Камни преткновения

Антиохийский патриархат отказывается от участия в соборе из-за конфликта с Иерусалимской православной церковью. Камень преткновения — вопрос о церковной юрисдикции Катара. В свою очередь болгарскую церковь, по-видимому, не устраивает чрезмерная дружба Константинополя и Москвы с западными христианами, а также чрезмерные притязания Константинополя на внутриправославное лидерство.

Тем временем Констатинопольский патриархат отказывается прислушиваться к этим соображениям и заявляет, что собор пройдет в любом случае и в любом составе. И тем самым демонстрирует свою неспособность быть объединяющим лидером. И только Москва ведет себя примиряюще: предлагает решить все спорные вопросы до собора и все-таки собраться в полном составе — иначе собор будет неполноценным.

Собор должен стать событием без преувеличения историческим, и не только для православных, но и для христианского мира в целом. В последний раз патриархи и епископы собирались вместе еще до раскола, в первом тысячелетии. В дальнейшем католическая церковь провела несколько собственных соборов, а вот православные не собирались вместе ни разу.

Главными темами собора должны стать общая миссия церкви в современном мире, а также отношения православной церкви с остальным христианством. Уже из самой подготовки к собору видно, насколько серьёзные проблемы есть с первой задачей. Православные пока что не могут договориться даже о собственной встрече.

Что касается второго вопроса, то в последнее время наметилась тенденция к сближению двух конфессий. Рим и Константинополь сняли друг с друга анафемы еще в 60-х годах, а в новом тысячелетии стали друзьями. Никто еще не говорит о воссоединении, но папа и константинопольский патриарх встречаются, делают совместные заявления, обмениваются любезностями. И тем самым достигают весьма важной цели — голос христиан становится все более общим.

Но патриарх Варфоломей лишь формально «первый среди равных» православных. Фактически две трети всех православных живут на канонических территориях РПЦ, поэтому де-факто человеком номер один является патриарх Кирилл. Оттого-то и была так значима его февральская встреча в Гаване с папой Франциском.

За последние 15 лет РПЦ превратилась из одного из главных антикатолических бастионов в одного из самых больших сторонников общения и партнерства с Римом. Теперь тот же путь нужно пройти и некоторым другим поместным церквам. Москва здесь может выступать как в роли лидера процесса, так и в роли подавшего пример учителя.

Восток и Запад

Сама по себе необходимость диалога с западным христианством (и прежде всего с католичеством) редко ставится под сомнение. История церкви показала, чем чреват раскол. Запад, потеряв православных, лишился богатейшей, строгой, красивой традиции. Восток, отдалившись от Рима, распался на мало знакомые между собой части, потерял общий язык с современным миром, в ряде случаев попадал в зависимость от государственной власти.

Отличаются только пути, по которым предлагается вести этот диалог. Прогрессисты считают, что нужно защищать христианство совместными силами, подавать общий пример, обмениваться интеллектуальными, духовными, политическими дарами. И не торопиться с решением богословских споров. Сторонники же закрытой модели уверены, что начать нужно именно с богословия: католики (не говоря уж о протестантах) должны признать себя еретиками, взять на себя всю вину, покаяться, и только потом можно о чем-нибудь говорить.

Понятно, что этот второй путь ведет в абсолютный тупик. Об этом не так давно говорил и патриарх Кирилл: если вы начинаете разговор с представителем другой конфессии с того, что называете его еретиком, то дальше ничего хорошего не случится. Продуктивнее опираться на общие ценности и решать общие задачи. Проблема в том, что немалая часть православного мира (в том числе и главы некоторых поместных церквей) прекрасно все это понимают и тем не менее настаивают на суверенности. То, что эта суверенность сохраняет разобщение, препятствует христианизации мира и т.д. — в их представлении меньшее зло, чем объятие папы и патриарха.

Новый раскол

Что является причиной такой позиции? Причин, вероятно, две. Прежде всего, это инерция: слишком многие иерархи привыкли, что церковь существует как бы отдельно от мира, не должна ничего доказывать, ничего принимать во внимание и ни с кем договариваться — и эта позиция слишком удобна. Если формально большинство граждан страны — православные, то зачем и думать о том, велико ли подлинное влияние церкви? Знай себе служи обряды.

Не стоит упускать из внимания и другую причину, имя которой — политика. Для лидеров западного мира (которые демонстративно ходят в церковь, после чего принимают один антихристиаинский закон за другим) альянс Москвы и Рима (и уж тем более — православия и католичества) — самый страшный кошмар. Чем ближе это — тем ближе опасность, что объединенные силы нанесут такой удар, что никакая пиар-кампания уже не спасет. И оппоненты действуют, используя разобщенность православных, их внутренние конфликты.

Позиция как римских, так и московских, и константинопольских «прогрессистов» состоит в том, что сейчас не время бередить старые раны и не время зарабатывать политические очки на своей ортодоксальности. Католики нуждаются в православном примере цельности и строгости. Православные — в католическом опыте институтов и опыте общения с современным миром.

Иоанн Павел II говорил, что две христианские конфессии подобны двум легким. Когда дышат только одним, последствия налицо. Православные с незавидной регулярностью попадают в скандалы, вызванные непониманием современного мира, его медиа и социальных сетей, его политики и его моды. Западные христиане идут на избыточные компромиссы с внешним миром, и в попытке «аккуратно договориться» уходят все дальше от собственных канонов.

Подготовка к Всеправославному собору показала, что раскол христианства по-прежнему существует. Только теперь это не раскол на православных и католиков, на Восток и Запад. Теперь это раскол на тех, кому дороже своя ортодоксальность, и тех, кто готов разговаривать с братьями. На тех, кто предпочитает железобетонное сосредоточение на собственной традиции, и тех, кто помнит, что христианство существует не для поддержания обрядов, а для спасения душ и улучшения мира.