День космонавтики — один из самых ярких патриотических символов в нашей стране. В России каждый знает, что это МЫ первыми запустили человека в космос. Под «мы» имеется в виду каждый из нас. Даже еще нерожденных. И даже, к сожалению, не доживших. Все вместе. «Смогли», как говорится. Захотели, напряглись и смогли. Это наше достижение, плод нашего труда и разума, наш путь к свободе, благополучию и процветанию. К победе добра над злом, совести над подлостью.

Родина – это «время и место», которое не захотелось покидать и в которое хочется вернуться, взяв «в кассе до детства билет»

Однако патриотизм не складывается только из одной гордости достижениями народа. Что же еще составляет его основу? Мы ведь живем не от праздника к празднику, не от даты к дате. И, следовательно, патриотизм выражают не только одни лишь памятные даты и символы гордости. Мы все — граждане России — хотели бы жить в свободной, благополучной, комфортной стране, которой управляют разум и совесть, где законы понятны и продиктованы тоже разумом и совестью, где никого не унижают и не дают унижать, где слабые защищены, а сильные ответственны, умные и благородные щедры своим умом и благородством, где развитие общества равномерно и беспрепятственно протекает адекватно его потенциалу, где не случается масштабных конфликтов столкновения одной глупости с другой глупостью, где культура и религия не «вещи в себе», в которых зреет культурная и религиозная богема, восхищающаяся собственной «культурной» и «духовной» исключительностью, устраивающие на этой почве грызню друг с другом, а всем понятные маркеры, подчеркивающие соответствие человека его лучшим, самым возвышенным качествам, которые оказалось способно и смогло взрастить на сегодняшний момент общество.

Требуется ли какая-то идеология для исполнения этого желания?

Недавно президент высказался на эту тему, сказав, что национальную идею выдумывать нечего, она есть, называется она — патриотизм. И это, между прочим, так и есть. Патриотизм означает любовь к времени и месту, в котором человеку довелось родиться и жить, слово же «любовь» означает не любование, а направление внимания и приложение сил на то, чтобы сделать «время и место» и для своих детей тоже, и их детей, и так далее — таким же или еще более комфортным. По большому счету, Родина, без всяких лишних объяснений, это детство, то есть время, когда человеку было хорошо. Это — пора. Но и место, естественно, имеет значение, так как времени без места негде приткнуться. Понятно, что Родина — это «время и место», которое не захотелось покидать и в которое хочется вернуться, взяв «в кассе до детства билет». Это «потерянный рай», за возвращение в который стоит жить дальше. Но так случается всегда, что время уходит, а место остается, и приходит другое время, и изменяет место, и билетов назад ни в какой в кассе не выдают. Человек вырастает, вырастают вокруг него новые нелепые постройки, а деревья становятся меньше. Изменчивость «места» создает сильнейший культурный диссонанс во «времени». Традиции и возникают, и существуют потому, что человек цепляется за свое прошлое, как за Родину, а традиция есть способ сохранения детства, того времени, «когда деревья были большими». В резко изменяющемся мире Родина оказывается всегда в прошлом. И все, что ее составляло, человек хочет бессознательно удержать и даже создать традицию, которая сохранила бы то трогательное, что составляло его жизнь в далеком и уже ушедшем детстве.

Умный человек понимает, что прошлого не вернуть, не сделать деревья снова большими, поэтому сделать надо хотя бы так, чтобы в настоящем «место» жизни нового поколения было комфортным и как можно дальше оставалось Родиной, а не просто страной приписки, не создавая культурного диссонанса, выражаемого или в поиске потерянного рая, или в желании создать ад для всех. Не сильно перефразируя давние слова нашего президента, можно сказать, что «кто не жалеет о прошлом, у того нет сердца, а кто желает его реставрации — у того нет головы». Диссонанс между «сердцем» и «головой», между чувствованием и разумом не преодолеть выбором между ними в пользу чего-либо одного. Сердце следует подчинить разуму и заставить разум слушать сердце. Но не для себя лично, потому что билетов назад нет, и «голове» это известно, как бы ни противилось «сердце». А для тех, кто будет жить дальше. Тогда Традиция будет представлять собой не бесконечный цикл реставрационных работ, а сложится в подлинную Культуру постоянного содержания «времени и места» — Родины — в состоянии комфортном, узнаваемом, благополучном и благоприятном для жизни каждого человека в том огромном пространстве, что представляет собою Россия.

Но на этой вполне естественной тяге к своему прошлому, на педалировании «сердца», приноровились паразитировать люди, у которых нет ни головы, ни сердца. Один только болтающийся язык и желание схватиться за руль и бибикать. Ностальгия — сильное чувство, в советском прошлом есть много такого, о чем можно ностальгировать. Но одни, как мы знаем, ностальгируют по счастливому детству, по мечте в справедливость, а другие по привилегированному положению замполита, комиссара по идеологии. Едва стоит произнести слово «патриотизм», как тотчас из всех щелей выползают граждане, выражающие сильнейшую готовность возглавить это дело. И даже как-то недоумевают громко, почему, коли уж патриотизм объявлен национальной идеей, их, самых патриотичных, еще не пригласили на самый верх показать всем, что это за штука такая, Вот мы готовы, стоим, в правой руке хоругвь, в левой портрет товарища Сталина, весь «патриотизм», который могли из себя выдавить, в обеих руках и жужжит «патриотизмом». Прямо хоть сейчас готовы распилить национальную идею, внушая самим себе, что государство без их «поддержки» погрузится в пучину разрушительной, чуждой идеологии. Мол, потому государство еще и стоит, что мы тут на днях с хоругвями и Сталиным выбегали, помахали тем и этим, оказали поддержку «курсу». Ну да, с такой «поддержкой» и врагов не надо. Из-за этих людей слово «патриотизм» в нашей стране и звучит двусмысленно, пугающе, отталкивающе. Как и, с другой стороны, слово «оппозиция» звучит так же отталкивающе, потому что другие люди без головы и без сердца имитируют «оппонирование», не имея никакой оппонирующей позиции, и назваться ныне что «оппозицией», что «патриотом» становится одинаково неприлично. Это сразу вызывает крайне отвратительный ассоциативный ряд, в котором любой по-настоящему патриот или умный оппозиционер, имеющий что сказать и предложить дельного, растворятся в этой бестолковщине.

Командно-административная система в России оттого и приобрела вид политической традиции, что среди моря как «оппонирующих», так и «поддерживающих» оболтусов не сыскать и десятка людей, которым можно хоть что доверить, оттого тут и выстраивается всякий раз «вертикаль» как единственный ответ на кадровый голод, где количество дееспособных кадров, мотивированных на кропотливую работу, можно едва и кое-как выстроить в цепочку, да и то временами выходит с разрывами. Склоки, дрязги, даже между собой неспособность договориться о том, какие горланить лозунги и в какие цвета накраситься — вот все, что представляет собой политическая улица, что «поддерживающих», что «охаивающих». Кто таким даст патриотизм продвигать всерьез? Да полноте. По свистку покричать глупостей и хватит с них. И все это понимают. Как ни странно, и «наверху», и «внизу». Так что такое патриотизм? Если исключить всех этих, которые в патриотизм одеваются и стараются смотреться винтажно, чтобы их заметили, то есть всякий стимпанк в галифе и кафтанах, реставраторы брутальных идеологий, то останутся живые, занятые полезной интеллектуальной, физической и творческой работой люди, понимающие, что главная ценность жизни — сама жизнь и то, что ее утверждает. Поскольку жизнь людская проходит в поддержании социальных институтов и ими, в свою очередь, сохраняется, гарантируется, то патриотом является тот, чья неброская социальная активность выражает себя в ежедневной, рутинной даже «работе по устранению зла» в социуме, потому что общество, в котором зло сведено к минимуму, где люди не распаляются на глупости, где взращиваются добрые чувства — такое общество само являет традицию, умеет ее беречь, не впускать в нее чужое и злое, допуская сосуществование с соседским добрым. В России патриотизм имеет свою специфику, содержит сильные, прямо-таки героические мотивы установления справедливости ценой огромных усилий. Поэтому дать слить патриотизм этим реставраторам костюмированного благочестия под их присмотром нельзя ни в коем случае.