Промышленная революция в Англии и Голландии и в меньшей степени в северной Германии и в Скандинавии сопровождалась взрывным ростом городского населения, занятого на мануфактурах и, соответственно, оставившего занятие сельским хозяйством. Всем этим людям надо было что-то есть, а у Польши имелись земли, которые давали обильные урожаи пшеницы. Ну а Львов, будучи торговым городом посреди фольварков польских помещиков, естественным образом стал центром экспортной зерноторговли, причём торговля эта, увы, оказалась совсем не в польских руках…

Яцек Мальчевский, «Святая Агнесса», 1920–1921

За XVI в. экспорт польского зерна вырос в 10 раз, впрочем, это заслуга не только крестьян польских, с 1569 года свой вклад в зерновой экспорт начали активно делать магнаты бывших земель Великого княжества Литовского (воеводств Брацлавского, Волынского, Подольского и Киевского), перешедших под руку польского короля. Именно их фольварки позволили многократно увеличить вывоз пшеницы, цена на которую к 1585 году на бирже в Роттердаме составляла гульден за пуд. Естественно, при такой цене пшеницей засевались все мало-мальски годные территории, распахивалось Дикое поле, колонизировались Заднепровские земли: гульден за пуд — это вам не хихоньки-хаханьки! Максимум относится к 1618 г., когда через гданьскую таможню прошло свыше 260 000 т зерна. Вывоз через другие порты (Эльблонг, Кенигсберг, Ригу, Шецин, вместе взятых) доходил до ¼ гданьского. Часть хлеба вывозили по суше. Современники считали, что хлеба, экспортируемого из Речи Посполитой на рубеже XVI–XVII веков, хватило бы более чем миллиону человек в год. Грубым счётом, в год через руки польских купцов проходило более восемнадцати с половиной миллионов талеров — огромная по тем временам сумма! Вот только «польскими» эти купцы были только территориально…

Львов в течение XVI века пережил несколько больших пожаров и одну торговую войну. В которой, правда, убитых и раненых не было, но зато разорённых было с избытком! Причём воевали не поляки; главные «битвы» этой войны — за контроль за зерноторговлей — шли между еврейской и армянской общинами. Бои шли с переменным успехом, перемежаясь перемириями и даже совместными акциями, когда, например, нужно было поставить на место зарвавшихся полячишек, князей Конецпольских, вздумавших поднять цену на свою пшеницу вдвое, но по итогу победили евреи. С середины XVI века еврейский арендатор и еврейский зерноторговец стали ключевыми фигурами как на Червонной Руси и Волыни, так и в самой Польше — еврейское местечко Казимеж Дольны на Висле стал неофициальной «главной зерновой биржей» Восточной Европы

Казимеж Дольный в настоящее время. (сс) Marcin Jahr

Почему польские паны охотно шли на то, чтобы сдавать в аренду свои латифундии в новоприобретённых воеводствах? Ответ прост: потому что еврейские арендаторы всегда могли внести плату за аренду вперёд. Полноценной монетой. Наличными. Сразу. И именно поэтому контроль как за торговлей пшеницей, так и за винокурением, и даже за православными церквями, медленно, но уверенно переходил в руки евреев. Первую скрипку среди которых играла львовская община.

Впрочем, очень скоро ей придётся за всё заплатить. И очень, очень дорого…