Московский консенсус — парадигма общественного развития для гибридного мира
В предыдущей статье под заголовком «Будущее для России» я выдвинул идею и принципы построения в нашей стране справедливой системы управления, нацеленной на непрерывное гармоничное развитие человека. Набор правил, необходимых для достижения этой цели, я обозначил как Московский консенсус. В этой публикации хочу поговорить о них подробно.
Роль консенсусов в новейшей истории
Начнем с того, что следует понимать под консенсусом. По замечанию автора самого известного Вашингтонского консенсуса Джона Уильямсона, его детище описывает две вещи:
свод правил экономической политики, представленный в его собственных публикациях, прежде всего в докладе 1989 года;
саму экономическую политику, которую Вашингтон практически проводит в отношениях с остальным миром.
Московский консенсус мы рассмотрим в том же ключе: как свод правил экономической политики, которым должна следовать Россия, и как политику её экономических взаимоотношений с внешним миром.
Собственно, «вашингтонским» консенсус Уильямсона стал именно потому, что говорил, как следует вести себя развивающимся странам, чтобы заслужить лояльность и поддержку Международного валютного фонда, Всемирного банка и правительства США — штаб-квартиры всех троих находятся в Вашингтоне.
Очевидно, что основная идея консенсуса заключается в элементарном размене: помощь МВФ и Всемирного банка (читай: Федеральной резервной системы, ничем не ограниченной в вопросе эмиссии денег) в обмен на свободный доступ к национальным ресурсам. Любопытно, что никто из критиков Вашингтонского консенсуса ни в какие времена не фокусировался на этом главном противоречии: необеспеченные (бесконечные) деньги в обмен на вполне конечные ресурсы. Фантики за ресурсы! А между тем именно это обстоятельство стало краеугольным камнем того однополярного мира, созданного благодаря Вашингтонскому консенсусу, который сейчас рушится на наших глазах (боюсь только, что агония его будет долгой, жестокой и кровавой!).
Вашингтонский консенсус в свое время оказал огромное влияние на мировую экономику. Его жертвами стали многие страны Латинской Америки и Восточной Европы (в том числе, как сегодня признается даже властью) и Россия. И несмотря на то, что даже его автор давно признал многие заблуждения и ошибки в формулировках, он по-прежнему доминирует в мире, поскольку никто за последние 30 лет не предложил никаких столь же ясных и четко сформулированных альтернатив.
Вы можете мне возразить: мол, есть Барселонский (2004) и Пекинский (2004) консенсусы. Что ж, их появление в одном и том же году неслучайно. Настало время подвести итоги повсеместного насаждения принципов открытой рыночной экономики (Латиноамериканский и Азиатский экономические кризисы, провал «мгновенной» приватизации в Восточной Европе и многие другие). Однако поиск альтернатив зашел в тупик. Барселонский консенсус во многом повторил Вашингтонский с той лишь разницей, что упор был сделан на борьбу с бедностью (массовое обеднение населения в ряде стран третьего мира, кстати, стало прямым следствием их следованию принципов Вашингтонского консенсуса).
Пекинский консенсус был выдуман как своеобразная дань уважения внушительным результатам китайской экономики, но никаким консенсусом, по сути, не являлся — слишком уж специфические условия сложились в КНР, чтобы кто-то всерьез попытался повторить китайский путь реформ.
Цифровая экономика — смерть консенсуса
Несмотря на «признание ошибок» и своего рода покаяние в виде финансирования программ борьбы с бедностью в странах третьего мира, своей цели апологеты Вашингтонского консенсуса добились: некогда многополярный экономический мир превратился в рай для транснациональных корпораций, которые к середине 2000-х уже:
полностью контролировали мировой финансовый рынок;
добились предельной концентрации капитала;
контролировали большую часть природных ресурсов планеты.
Глобализация, казалось бы, достигла пика, выше которого шагнуть уже сложно. Но не тут-то было! Развитие цифровых технологий и коммуникаций резко расширило возможности влияния на умы и настроения в обществе и позволило транснациональным корпорациям:
добиваться политической власти (через введение концепции «инклюзивного капитализма», которую часто называют сегодня Вашингтонским консенсусом 2.0);
начать формировать новую систему управления ресурсами (в том числе и человеческими), спросом и потреблением с помощью цифровых инструментов.
Началось создание цифровой экономики (напомню: цифровая экономика — завершающий этап глобализации, система управления всеми ресурсами всех хозяйствующих субъектов с помощью интеллектуальных вычислительных систем — цифровых платформ).
Цифровизация разрушила (по крайней мере в глазах понимающих людей) основное положение Вашингтонского консенсуса — миф о свободном рынке, регулирующем экономические отношения. Фактически с появлением цифровой экономики всякая необходимость в нем отпала. Транснациональные корпорации уже не нуждаются в навязывании государствам каких-либо правил, позволяющих им перехватывать управление их гражданами и ресурсами. Они де-факто уже управляют половиной планеты, используя в качестве стабилизирующего механизма идею сверхпотребления, реализовать которую с помощью инструментов цифровой экономики элементарно. Именно это и происходит прямо сейчас на наших глазах.
Китай, хотя и тесно связанный с транснациональными корпорациями, продолжает идти своим путем. Напомню основные принципы Пекинского консенсуса:
1. Постепенные реформы (в противовес подходу «Большого взрыва»).
2. Инновации и эксперименты.
3. Экономический рост за счет экспорта.
4. Государственный капитализм (в противовес социалистическому планированию и рыночной экономике).
5. Авторитаризм (в противовес демократии).
Только сегодня на все эти принципы накладывается новый, «цифровой» слой, формирующий китайскую модель цифровой экономики. Авторитаризм проявляется в форме цифрового социального кредитного рейтинга, госкапитализма и роста за счет экспорта — в создании под полным государственным контролем гигантов электронной коммерции вроде Alibaba. Всё остальное — в упорном, последовательном и порой принудительном развитии высокотехнологичных отраслей.
С точки зрения человека, как я уже писал в предыдущей статье, западный (Вашингтонский) подход — это прямая дорога к крайнему расслоению общества и цифровому рабству, восточный (Пекинский) — путь к казарменному коммунизму и деградации личности.
Россия сегодня оказалась вне влияния каждого из этих полюсов, сойдя с западного пути и не примкнув к восточному. Настал уникальный момент, когда мы можем предложить и себе, и остальному миру новый консенсус, идею консолидации национальных сообществ и формирования в дальнейшем новых мировых центров силы и процветания.
Московский консенсус
Ключевым подходом к развитию любой экономической модели является, по моему глубокому убеждению, вопрос собственности. Любой экономический консенсус, если рассматривать его как набор правил, соблюдение которых ведет к достижению заявленных целей, регулирует два основных принципа:
соблюдения и гарантий прав собственности;
управления собственностью.
Для понимания дальнейшего изложения необходимо разобраться с видами собственности и правами на нее. Итак, собственность может быть:
Личной — это силы, здоровье, знания и опыт конкретного человека. Личная собственность — основное достояние каждого индивидуума, неотторгаемая и не подверженная никакому вмешательству.
Частной — производительные силы, находящиеся в частных руках, основа предпринимательства.
Общественной — все общественные блага, гарантируемые государством. Водоснабжение, электричество, транспорт, связь. Общественная собственность лишь управляется государством, но является достоянием каждого члена общества.
Государственной — вся остальная собственность — недра, объекты стратегической инфраструктуры, интеллектуальная собственность, приобретенная у граждан.
Цель государства, согласно Московскому консенсусу, прежде всего заключается в гармонизации управления всеми видами собственности. При этом мы понимаем, что точкой экономического роста является умножение личной собственности. Механизмы и инструменты, которые должны быть использованы для достижения данной цели, частично описаны в предыдущей статье. Далее я подробно излагаю главные положения Московского консенсуса в разрезе управления собственностью. Для наглядности сравним их с положениями Вашингтонского консенсуса:
| Вашингтонский консенсус | Московский консенсус |
| Поддержание фискальной дисциплины. Минимальный дефицит бюджета. | Транзакционное налогообложение. Цифровая экономика открывает перед нами принципиально новые возможности: введение транзакционного налогообложения. Единственная проблема в этой области сегодня — отсутствие адекватного правового поля, создать которое не представляет особых проблем (была бы политическая воля!). Основой для него станет система отраслевых цифровых платформ, фиксирующих любые хозяйственные операции, осуществляемые в каждом секторе экономики. Результатом станет кардинальное упрощение налоговой системы, разгрузка фискального, карательного и судебного аппаратов (а это около 500 тыс. человек!) и, в конечном итоге, резкое снижение социальной напряженности в обществе. |
| Приоритетность здравоохранения, образования и инфраструктуры экономики среди государственных расходов. Увеличение фискальной нагрузки на производство в пользу социальной сферы (вспомним, чем подобная политика закончилась для Венесуэлы в середине 2010-х годов). | Бесплатное пользование общественной собственностью для всех граждан. Введя транзакционное налогообложение, предполагающее получение определенной государственной ренты с каждого участника хозяйственной деятельности, ничего не стоит сделать социальную сферу, о чем бы ни шла речь, бесплатной для каждого гражданина, будь то транспорт, здравоохранение или иное социальное обеспечение. Общественная собственность должна быть общественной в буквальном смысле слова, т.е. бесплатной для граждан. Это — один из ключевых моментов Московского консенсуса. (Идея общественной собственности далеко не является утопической, как это может показаться на первый взгляд. В какой-то степени этот термин наследует понятию «социалистическая» собственность, но тождественными они не являются. Даже на самых, казалось бы, «либералистских» территориях, как, например, в штате Аляска в США, механизм общественной собственности успешно работает). Очевидно, что и это положение ведет к устранению социальной напряженности. |
| Снижение предельных налоговых ставок. За счет увеличения количества налогооблагаемых субъектов. | Регулирование ставок транзакционного налогообложения в зависимости от сферы деятельности хозяйствующего субъекта. |
| Либерализация финансовых рынков. Собственно говоря, депозитно-кредитный банковский мультипликатор — это главная составляющая Вашингтонского консенсуса — классический способ выпуска денег в экономику, основанный на приоритете банковского капитала и на самом факте того, что капитал может быть банковским и никаким иным. | Выпуск недостающей денежной массы в экономику на принципах транзакционной эмиссии прибавочной стоимости. Это финансово-организационная альтернатива банковского депозитно-кредитного принципа выпуска денег в экономику, кратко описанная в статье «Как победить в большой экономической войне». |
| Свободный обменный курс и либерализация внешней торговли. Строго говоря, Вашингтонский консенсус предполагает два варианта: либо свободный рыночный курс, либо жесткую привязку к национальной валюты к доллару США. И то, и другое ведет к финансовой денационализации (которую мы в полной мере наблюдали все время проведения рыночных реформ в России). Обменный курс как таковой — химера, созданная «либеральными экономистами» для тотальной денационализации частной собственности. Бизнес может производить сколь угодно много товаров и услуг, но его так называемая «рыночная стоимость» измеряется лишь количеством фантомных денег (резервной валюты), за которые владелец может быстро сбыть свои активы. | Отсутствие привязки курса национальной валюты к так называемым «резервным валютам». Отдельный денежный контур для внешнеторговых операций (буферные деньги). В рамках Московского консенсуса предприятие должно оцениваться исключительно исходя из качества и количества производимой им продукции, которая пользуется реальным. Для внешней торговли необходим собственный контур эмиссии — так называемые буферные деньги, количество которых в точности соответствует количеству потребляемых экономикой внешних товаров и услуг. Государство в этом случае становится монопольным агентом внешнеэкономических связей и полностью отвечает за экономический суверенитет общества. Подробнее я остановлюсь на этой теме в следующей статье. |
| Прямые иностранные инвестиции. Главным образом за счет устранения законодательных препятствий. | Снятие необходимости в инвестициях. Для чего нам нужен капитал, тем более чужой капитал? Вложения могут быть только материальными ценностями, средствами производства, знаниями, опытом, навыками — личной собственностью. |
| Приватизация государственной собственности. Один из главный механизмов, предложенных Вашингтонским консенсусом, для установления контроля американского капитала над национальными ресурсами. | Разграничение прав собственности. Вопрос приватизации в рамках Московского консенсуса не стоит в принципе. Проблема решается разграничением прав собственности. Частная компания не может управлять инфраструктурными объектами, генерирующими общественные блага. Государственная собственность — гарантия суверенитета! |
| Дерегулирование экономики. Говорить о дерегулировании экономики в условиях цифровизации в принципе смешно. Цифровая экономика — это абсолютно и полностью отрегулированная система управления, которую транснациональные корпорации успешно используют в своих целях. | Экосистема отраслевых цифровых платформ, которая позволит в режиме реального времени видеть, как складываются, меняются и работают все цепочки технологических переделов в экономике. |
| Защита прав собственности. Вашингтонский консенсус говорит здесь о конституционной защите права частной собственности. | Гармонизация всех прав собственности. Равноправие граждан с точки зрения защиты прав личной и частной собственности, независимо от их имущественного и социального статуса. |
Цифровизация — мощнейший инструмент в борьбе с коррупцией — и соблюдение всех перечисленных выше принципов прямо ведут к установлению меритократии — правлению достойных. Об этом мы обязательно поговорим в одной из следующих статей.
Интересно, что ни Вашингтонский, ни Пекинский консенсус ничего не говорят и об экологических проблемах. Как я уже неоднократно писал в своих статьях, вся мировая зеленая повестка давно превратилась в фикцию: «либеральный» глобалистский Запад переложил её на локальные правительства, а авторитарная восточная концепция развития экономики просто ее игнорирует. Результатом стало всё возрастающее число экологических преступлений по всему земному шару.
Особенное возмущение вызывает решение стран Большой семерки о снятии запрета на инвестиции в «грязные» энергетические проекты в странах третьего мира при сохранении такого запрета на проекты в собственно странах G7. При этом виновником такого положения дел изображается Россия, вынужденная в условиях глобальных санкций регулировать свои энергетические поставки.
Важным неотъемлемым пунктом Московского консенсуса я считаю принципиально иной подход к экологии: мы говорим об управлении социально-биосферно-экономическими системами и все составляющие в этой триаде равны: никакие общественные или экономические интересы не должны достигаться в ущерб природе и состоянию окружающей среды. Это, кстати, подводит нас к очень важному выводу: Московский консенсус — это подлинная концепция устойчивого развития.
К чему вообще должен привести Московский консенсус? В чем основная идея? Вернемся к формам собственности. Западный (Вашингтонский) консенсус говорит о защите частной собственности, восточный (Пекинский) — о приоритете государственной собственности. Московский консенсус — про личную собственность как основу экономического роста. Наша задача — обеспечить развитие Человека в гармонии с той природной, социальной и экономической средой, в которой он живет и работает.
Московский консенсус ни в коем случае не направлен на создание автаркий, как это могло показаться кому-то из читателей. Не направлен он и на мировое экономическое доминирование отдельно взятой страны. В гибридном мире именно его принципы могут стать основой создания новых экономических союзов и конгломератов, в которых все участники сохраняют экономический суверенитет при неограниченных возможностях обмена товарами, услугами и знаниями. Подробнее я остановлюсь на механизмах международного взаимодействия в рамках Московского консенсуса в следующей статье, посвященной многоконтурной экономике.
Для реализации принципов Московского консенсуса никаких преград на сегодняшний день нет — это лишь вопрос политической воли и вполне понятных управленческих решений.
Продолжение следует…