Вооруженный конфликт между Россией и США неизбежен? — Дмитрий Саймс

Конфликт между Россией и Украиной тянется уже четвертый месяц, в связи с чем становится все более очевидным то, что та или иная сторона вряд ли одержит решительную победу в ближайшее время. Столь же ясно и то, что просто позволить сторонам обескровить друг друга, исходя из предположения, что конфликт останется ограниченным, безрассудно. Свежая конфронтация между Москвой и Вильнюсом по поводу решения Литвы резко ограничить транспортировку российских товаров в Калининград — один из многих примеров того, как легко противостояние между двумя сторонами может выйти из-под контроля. Затягивание боевых действий уже грозит серьезными издержками: от катастрофических локальных последствий для самой Украины до серьезных глобальных экономических проблем, особенно в продовольственном и энергетическом секторах, которые выходят далеко за пределы Украины и Европы в целом и могут дестабилизировать саму международную систему, пишет Дмитрий Саймс в статье, вышедшей 21 июня в The National Interest.

НАТО, несомненно, может укрепить позиции Украины, поставив ей больше вооружений и еще лучше подготовив украинских военных, благодаря чему Киев сможет добиться ограниченных тактических успехов. Но если эти успехи — вопреки расхожему мнению — выйдут за пределы территорий, занимаемых Россией после 24 февраля, и начнут выглядеть как унизительное поражение Кремля, Москва более чем способна на существенную эскалацию, как за счет военной мобилизации, так и за счет перевода своей экономики на военные рельсы. Такое развитие событий вполне может заставить Соединенные Штаты выбирать между серьезным военным поражением на Украине или движением вверх по лестнице эскалации — все ближе и ближе к ядерному порогу.

Те, кто отрицает способность Москвы улучшить свое военное положение, забывают, что сегодня Россия ведет не просто «специальную военную операцию», а на самом деле ограниченную военную кампанию, совершенно отличную от полномасштабной войны, при которой Москва бы задействовала все имеющиеся у нее — военные, экономические и политические — ресурсы, если это абсолютно необходимо для защиты режима.

Тем временем Вашингтон с каждой неделей продолжает повышать ставки. Чем больше современного тяжелого и наступательного оружия США и НАТО поступает правительству Зеленского и чем больше Вашингтон и Брюссель изображают Украину ключевым защитником западных интересов и ценностей, тем быстрее они становятся фактическими собственниками украинского проекта. Таким образом, крах этого проекта под ударами российского оружия не только унизит Соединенные Штаты, но и подорвет авторитет и эффективность Америки в мире.

Такой исход накануне ноябрьских промежуточных выборов был бы катастрофой для администрации Джо Байдена и демократов, в связи с этим, несомненно, у нынешней американской власти возникло бы сильное желание предпринять дальнейшие шаги и удовлетворить постоянные требования президента Украины Владимира Зеленского об увеличении поставок вооружений и предоставлении Киеву прочей поддержки. Как к этим усилиям отнесется Москва, предсказать нетрудно: упоминания президентом Байденом Третьей мировой войны не являются преувеличением, напротив, они отражают реальную опасность.

На сегодняшний день осуществлено на удивление мало серьезных оценок того, каким образом ситуация дошла до этой опасной точки. Российскую спецоперацию на Украине многие часто называют «незаконным и ничем не спровоцированным» шагом. Обвинение в незаконности, вероятно, верно, если критерии законного вторжения требуют, чтобы кто-то либо подвергся нападению первым, либо получил одобрение своих военных действий в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН. Однако по тем же критериям незаконными также были нападение НАТО на Югославию в 1999 году и вторжение США в Ирак в 2003 году. В обоих случаях большинство других стран, включая Россию, не считали нужным осуществлять какое-либо существенное противодействие, особенно до такой степени, чтобы такое противодействие становилось определяющим элементом своей внешней политики.

Что касается неспровоцированности, то трудно рассматривать это обвинение как нечто большее, чем удобное клише. С 1990-х годов Россия регулярно поднимала тревогу по поводу расширения НАТО к ее границам, в том числе на страны, испытывающие серьезные претензии к России, говоря о том, что это представляет серьезную угрозу ее безопасности. Можно не соглашаться с российской точкой зрения, но она была хорошо известна и серьезно воспринималась многими американскими экспертами в области внешней политики, в том числе Джорджем Ф. Кеннаном, который выразил некоторые свои сомнения, в том числе и в The National Interest.

По мнению Москвы, нынешний украинский режим пришел к власти в 2014 году в результате вооруженного восстания, в ходе которого удалось свергнуть коррумпированного и неумелого, но законно избранного президента Украины Виктора Януковича. Это восстание вызвало горячую поддержку со стороны ведущих европейских правительств и Соединенных Штатов. Чтобы понять гнев России, можно просто представить себе, если бы нападение 6 января на Капитолий США, повлекшее за собой гораздо меньше кровопролития и жертв с обеих сторон, чем события в Киеве в феврале 2014 года, нашло бы восторженную поддержку Владимира Путина или, если уж на то пошло, если бы Москве удалось свергнуть мексиканское правительство и организовать его замену российскими сторонниками.

Спецоперация России на Украине не началась без предупреждения или без попыток разрешить ситуацию дипломатическими средствами. Наоборот. В конце 2021 года Москва представила список требований безопасности, в первую очередь относительно официального членства Украины в НАТО и того, что она рассматривала как военное поглощение Украины НАТО. Москва сформулировала эти требования так, что это было явно неприемлемо для США и их союзников, но тем не менее была возможность — тем более что не планировалось предлагать Украине членство в НАТО в ближайшее время — вовлечь Россию в серьезный разговор по этому вопросу и попытаться найти взаимоприемлемую дипломатическую формулу.

Вместо этого США и НАТО с презрением отклонили российский ультиматум — не только на словах, но и делом, введя новые санкции и поставив Киеву новое оружие. Это было полной противоположностью тому, чего добивался Путин. Реакция Запада была столь категоричной и, как восприняли русские, пренебрежительной, что немало экспертов на российском государственном телевидении утверждали, что Соединенные Штаты, возможно, намеревались спровоцировать Россию, чтобы подтолкнуть ее к военной кампании на Украине, и создать новую трясину, как было в случае с Советским Союзом в Афганистане в 1980-х годах.

В то время президент Зеленский был прав, скептически отнесся к предупреждениям президента Байдена о неизбежности того, что Россия направит свои войска на территорию Украины, потому что спецоперация не была ни неизбежной, ни даже запланированной Кремлем. Россия использовала свои военные учения с Белоруссией, чтобы расположить свои силы и заявить о себе — использовать их в качестве военного рычага против Украины — однако этих сил не хватило для полномасштабной военной кампании. Кроме того, заранее о неизбежности операции не знали не только ключевые лица в российском правительстве, но и высшие военачальники, что способствовало сложностям на первых этапах операции.

Основная причина того, что так мало людей — даже тех, кто был близок к Путину, включая высокопоставленных чиновников в области внешней политики и национальной безопасности — почти до последнего момента не знали о готовящейся спецоперации, заключалась в том, что такое решение еще не было принято.

«Как сказал мне один высокопоставленный чиновник, который, как считается, знаком с мыслями российского лидера, Путин «на самом деле надеялся вопреки всему, что в конце концов начнутся серьезные переговоры и никаких военных действий не потребуется». Вместо этого Вашингтон раскрыл блеф Москвы, поставив Путина перед болезненным выбором: либо показаться слабым и потерять лицо, либо начать операцию», — подчеркнул Саймс.

«Безусловно, приказ о начале спецоперации отдал президент Путин, и именно он должен взять на себя ответственность за последствия. Однако, как недавно заметил папа Франциск, лидеры в Вашингтоне, Лондоне и Брюсселе — те, кто так легкомысленно относились к требованиям России, даже когда членство в НАТО никогда не планировалось для Украины, — устроили то, что Москве определенно показалось преднамеренной провокацией», — добавил он.

Время шло, и Москве нужно было принимать решение относительно своих дальнейших действий, после того как Запад отверг ее ультиматум. Вместе с тем ряд ведущих российских экспертов указал на то, что отказ Вашингтона и Брюсселя от рассмотрения российских требований носил настолько категоричный и действительно без нужды резкий характер — в конце концов, Украину в НАТО никто не брал, а сама администрация Байдена отказалась от того, чтобы защищать республику с помощью военной силы, — что самым логичным объяснением таких шагов Запада было то, что Байден и его советники на самом деле намеренно провоцировали Россию на отправку войск на Украину. В конце концов, Путин четко решил, что — провокация это или нет — ему в итоге необходимо пойти на то, что в Москве называют «специальной военной операцией» против Украины.

По прошествии четырех месяцев справедливо сказать, что операция развернулась не совсем так, как надеялось российское правительство, ни в военном, ни в политическом отношении. До сих пор украинские военные оказывали более жесткое сопротивление, чем ожидала администрация Байдена в феврале, когда Соединенные Штаты быстро эвакуировали свое посольство в Киеве и предложили президенту Зеленскому помощь в бегстве из его столицы. Администрация Байдена, несомненно, довольна беспрецедентным единством, которого она достигла внутри НАТО и в более широком смысле на коллективном Западе.

Это беспрецедентное проявление единства сопровождалось исключительно жесткими и широкими санкциями против России. Столь же экстраординарным является военная помощь в размере $5,6 млрд, обещанная Вашингтоном Киеву с февраля. Такая военная помощь со стороны Соединенных Штатов, а также их союзников — всего сорока стран — позволила украинской армии добиться поистине впечатляющих результатов в боях с российской армией, которая превосходит украинскую по артиллерии и авиации.

Ключевая проблема для администрации Байдена заключается в том, что впечатляющих успехов добилось и правительство Путина. Противостоя коллективному Западу практически в одиночку, в том числе наиболее развитым демократическим странам Северной Америки, Европы и Тихоокеанского региона, Россия сегодня занимает решительную позицию и продолжает свой прежний курс. После неудач на начальных стадиях операции, вынудивших Москву отказаться от своих первоначальных целей, Россия добилась тактических успехов на поле боя в Донбассе и на юге Украины. Даже после замораживания половины золотых и валютных резервов российского центрального банка западные санкции до сих пор мало навредили способности России поддерживать разумно нормальный уровень экономической активности и поддерживать высокие уровни производства оружия и боеприпасов. Более того, за исключением коллективного Запада, большинство стран просто отказались изолировать Россию.

Даже те, кто голосовал на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций в поддержку необязательных резолюций, критикующих действия России, в большинстве случаев делали это под давлением Запада, а не исходя из реальных убеждений. Даже на символическом уровне ключевые страны, такие как Китай и Индия, отказались осудить Россию, ясно дав понять, что они хотят поддерживать нормальные отношения с Москвой и даже максимально укреплять свои экономические связи, не нарушая грубо западные санкции и не вызывая болезненных репрессий. Возможно, важнее всего то, что единство Запада в вопросе жестких и всеобъемлющих санкций дорого ему обошлось: консолидацией большей части российского общества вокруг Путина. Многочисленные опросы общественного мнения, в том числе проведенные независимыми и оппозиционно настроенными группами, показывают, что после четырех месяцев боевых действий обладающая ядерным оружием Россия едина и готова противостоять вызову Запада.

Пока что военная операция Москвы на Украине носит ограниченный характер, и не только на словах. С самого начала просто не хватало войск для массового наступления, тем более на Киев, которое первоначально предприняли русские военные. Этот факт был одной из причин, по которой правительство Зеленского выражало скептицизм в то время, когда Россия планировала полномасштабные боевые действия. В то время как сегодня Россия сохраняет превосходство в большинстве категорий военной техники, что касается личного состава, многие эксперты считают, что Украина — после нескольких военных мобилизаций — имеет больше солдат на поле боя, чем российская армия. Россия до сих пор не начала военных мобилизаций.

Можно составить длинный список не предпринятых Москвой действий, которые, как предполагали в НАТО, она должна была предпринять в случае полномасштабного наступления на Украину. В целом она действовала весьма сдержанно: например, не атаковала крупные правительственные здания, электростанции и телестанции, а также президентские резиденции в Киеве. Иностранные лидеры даже посещали Зеленского, приезжая в Киев на поезде без каких-либо очевидных попыток со стороны России заблокировать их движение или тем более обстрелять их ракетами или авиацией. Несмотря на многочисленные риторические угрозы из Москвы, российские войска не атаковали склады, аэродромы, вокзалы и автомагистрали за пределами Украины, по которым соседние страны доставляли военную помощь Киеву. Не было и крупных кибератак и диверсионных операций, которые считаются частью российского оперативного арсенала.

Путин действительно был полон решимости продолжать операцию в ограниченных рамках как можно дольше, благодаря чему он может поддерживать относительно нормальную обстановку внутри России. Тем не менее масштабы западных санкций продолжают нарастать, и они все чаще нацелены на лиц, имеющих лишь случайные связи с режимом Путина, таких как дети от первых браков российских чиновников или успешных предпринимателей, не имеющих устоявшихся связей с Путиным. Многие попали в санкционные списки просто за принадлежность к определенной целевой категории, будь то СМИ или энергетический сектор. Такие санкции предсказуемо создали в России впечатление, что настоящая цель — не путинский режим или российские военные, а, скорее, российский народ в целом. Путин, к счастью, удержался от того, чтобы направить все больший антизападный гнев российского народа на эскалацию, и не стал превращать свою специальную военную операцию в «отечественную войну». Однако было бы серьезным просчетом не оценить вполне реальный потенциал такого сценария.

Нет уверенности в том, какие красные линии есть у Путина для решения перейти от ограниченной военной операции к уровню «отечественной войны». Тактические неудачи в Донбассе, особенно на территориях, оккупированных Россией после 24 февраля, предположительно не будут входить в эту категорию, но остается несколько вероятных сценариев, которые могут спровоцировать качественную эскалацию с российской стороны. Украинские официальные лица, например, теперь говорят об использовании нового оружия НАТО для разрушения Крымского моста и даже говорят о возвращении Крыма. По мнению русских, такой шаг означал бы крупное нападение на российскую территорию. А еще есть Польша и страны Прибалтики, которые рассматривают Россию не просто как угрозу, а как ненавистное чудовище, которое необходимо уничтожить или как минимум унизить, из-за чего создается впечатление, что они чуть ли не ищут драки с Москвой.

Просто ограничив транспортные пути через свою территорию до Калининграда, Литва поставила российский регион в зависимость от поставок по морю. Несложно представить, что если эти ограничения сохранятся, реакция России не будет принципиально отличаться от реакции США на блокаду Западного Берлина Советским Союзом в 1948 году. Масла в огонь подлили и польские официальные лица, которые теперь угрожают ограничить доступ России по морю к Калининграду и даже предполагают, что они могут взять на себя ответственность за обеспечение противовоздушной обороны западной Украины. Как однажды заметил сам президент Байден, такие действия со стороны страны НАТО могут сделать альянс непосредственным участником конфликта на Украине. Надежды на то, что Россия будет медлить с ответными военными действиями, могут оказаться иллюзиями.

Американская разведка предсказывала ряд враждебных действий со стороны России в преддверии 24 февраля, которые до сих пор не материализовались, но на которые Москва вполне может пойти в ближайшем будущем, начиная от тихого, но постоянного налаживания связей с враждебными странами и движениями (таких как Иран, Северная Корея, Никарагуа и «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ)) до разработки планов кибер- и ядерных атак. Американская разведка утверждает, что пока не видела, чтобы Россия занималась ядерной подготовкой, но неясно, о какой именно подготовке идет речь. Если бы такие приготовления были очевидны, Россию, конечно, обвинили бы в разжигании ядерной войны, что вызвало бы гнев не только западных стран, но даже тех, кто симпатизировал бы Москве, в том числе Китая и Индии.

В отличие от американских СМИ, где регулярно обсуждаются усилия администрации Байдена по ведению гибридной войны против России, в российском публичном пространстве вы не найдете подобных подробных обсуждений институтов, готовящих враждебные действия против США, подобных Министерству финансов или Управлению по контролю за иностранными активами. Однако в Москве нарастает стремление подготовить список вариантов для России, начиная от экономических контрсанкций и заканчивая активными мерами, которые могут быть предоставлены Путину в любой момент.

Что касается предельной опасности ядерной катастрофы, то наиболее обсуждаемым, но наименее вероятным сценарием является тот, который иногда можно услышать по российскому телевидению, где гости — всерьез или с иронией — разглагольствуют об использовании стратегических ракет против Соединенных Штатов и уничтожении Восточного побережья. Если Россия потерпит серьезные неудачи, которые угрожают ее контролю над Крымом или Калининградом, ее способности экспортировать продовольствие и энергию или самой ее финансовой и внутренней стабильности, применение тактического ядерного оружия будет соответствовать российской военной доктрине. Этот сценарий, вероятно, будет серьезно рассмотрен высокопоставленными российскими чиновниками, многие из которых склонны считать, что лидеры США и ЕС не сумасшедшие и не готовы рисковать полномасштабной ядерной войной ради чего-то, кроме экзистенциальных интересов. Конечно, определение экзистенциального интереса может легко измениться, если речь идет о ядерном оружии любой мощности.

Учитывая противоречивые цели России и Украины, их противоположные надежды на то, как будет развиваться конфликт, и нестабильную ситуацию на полях сражений, достижение соглашения на данном этапе остается маловероятным. Однако признание этой реальности не означает, что необходимо просто соглашаться на продолжающуюся перестрелку между Москвой и Киевом без какого-либо содержательного диалога между Вашингтоном и Москвой. Сегодня опасность представляет собой не замороженный конфликт, а более широкий пожар, который может вспыхнуть почти в любой момент, вызванный непредвиденным событием, таким как убийство эрцгерцога в Сараево в 1914 году.

Одно дело утверждать, что не должно быть урегулирования без участия и согласия украинского правительства, но совсем другое дело полностью отдать Киеву на откуп переговоры с другой ядерной державой. Самая фундаментальная обязанность администрации Байдена — обеспечить выживание республики. Украинцы имеют право вето на любое территориальное соглашение с Россией, но они не могут и не должны налагать право вето на принятие решений США, включая виды и количество вооружений, которые Соединенные Штаты поставляют Украине, и тем более, какие общие отношения (включая санкции) Вашингтон выбирает с единственной другой страной, способной уничтожить Соединенные Штаты.

Путин продемонстрировал, что он готов и способен принимать безжалостные и смелые военные решения. Несмотря на свое стратегическое видение, он также является продуктом другой политической культуры и имеет собственное видение того, что произошло между Россией и Западом. Этот нарратив сильно отличается от того, что преобладает в Вашингтоне, и может привести Путина к выводам, отличным от тех, которые широко распространены на Западе. Предположение, что Москва будет действовать в соответствии с американским определением осторожности, может привести к фатальному просчету.