К итогам Петербургского форума: почему Токаеву так далеко до Си Цзиньпина?

Так получилось, что в центре внимания аналитиков и экспертов по итогам Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) наряду с выступлением российского президента Владимира Путина, обращенным к вопросам внутренней политики, оказалось выступление президента Казахстана Касыма-Жомарта Токаева. Главным образом, из-за его позиции, занятой по вопросу признания, точнее, непризнания официальной Астаной независимости ЛНР и ДНР.

Данная позиция встретила в российских политических кругах и СМИ шквал справедливой и исчерпывающей критики. Негативно отреагировали на выступление Токаева и в народных республиках Донбасса. Заочная, пусть и неявная, полемика вспыхнула между героем спецоперации Рамзаном Кадыровым и руководителем Генсовета партии ЕР Андреем Турчаком, который за Токаева принялся заступаться, обвиняя его оппонентов в «непонимании» дипломатических «тонкостей». Ряд ТГ-каналов обратил внимание, что позицию Казахстана разделил и Узбекистан; обнародовавший ее бывший глава МИД Абдулазиз Камилов недавно назначен спецпредставителем президента республики по внешней политике. Все это указывает на весьма неоднозначные процессы в Средней Азии, и правы эксперты, утверждающие, что позиция ведущих стран «южного подбрюшья» России вряд ли изменится и после ожидаемого вхождения ДНР и ЛНР в состав Российской Федерации. В свою очередь, это указывает на неэффективность СНГ как одного из субъектов Большого Евроазиатского партнерства, которое тот же Токаев на форуме предложил продвигать совместно с ЕАЭС, ШОС, АСЕАН и китайской инициативой «Пояса и пути».

На наш взгляд, позиция Токаева продиктована не только всплеском национализма в Казахстане, который тлел всегда, а после известных январских событий расцвел пышным цветом. Скорее само это националистическое, если не сказать шовинистическое, перерождение казахстанского пока не режима, но общественного мнения обусловлено страхом местечковой астанинской политической тусовки перед теми процессами разрыва с Украиной, которые протекают на территориях, освобожденных российскими войсками от власти киевского режима. Прежде всего, на Херсонщине, Харьковщине и в Запорожье.

В Казахстане широко обсуждается вопрос о том, что могло произойти, если бы власти республики не пригласили для преодоления острой фазы кризиса миротворцев ОДКБ, если называть вещи своими именами, — из России. Поскольку из опыта геноцида, устроенного бандеровским режимом в Донбассе, следует, что Россия не потерпела бы «парада русофобии» и притеснения прав русских в случае краха режима в Астане и прихода к власти фашиствующей оппозиции, в «элите» Казахстана опасаются, что Москва и здесь повела бы себя аналогично. И страх местным националистам, как открытым, так и скрытым, некоторые из которых либо были облечены властью, либо пришли к ней на волне кризиса, внушает не угроза антирусских этнических чисток, а перспективы превращения в своеобразный «Донбасс» части так называемых «целинных» казахстанских регионов. Именно поэтому поющие с голоса окраинных националистов «эксперты» дружно «предрекают» ужесточение репрессий против пророссийского «сепаратизма».

Имела место и вторая точка зрения по итогам казахстанского участия в форуме. Все обратили внимание на обсуждение темы награждения Токаева орденом Александра Невского. И хотя пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков опроверг наличие у российского руководства таких намерений, из казахстанской делегации последовали «утечки», что их лидер попросту отказался от награды. Ибо он-де не намерен в бытность главой республики получать награды ни внутри, ни за рубежом. Если это так на самом деле, то тоже выглядит достаточно двусмысленно, ибо объяснения неубедительные. И вряд ли этот эпизод имеет в международной практике сколько-либо известные прецеденты.

Однако по итогам ПМЭФ важно отметить еще и то, что, помимо В. Путина и К.-Ж. Токаева, в пленарном заседании приняли участие еще два крупных иностранных лидера, в том числе председатель КНР Си Цзиньпин, который, как и второй глава государства — президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси, перед участниками форума выступил в формате видеоконференции. О чем говорил китайский лидер, на фоне полемики вокруг казахстанской темы осталось фактически незамеченным. Между тем прозвучали важные вещи, которые, с одной стороны, подтверждают прежнее видение Пекином глобальных перспектив «размывания» доминирующего влияния Запада в международных институтах, а с другой, помещают это китайское видение в контекст предстоящего осенью этого года XX съезда КПК.

Поблагодарив российского лидера за приглашение к участию и визит в Пекин на открытие зимней Олимпиады в феврале, Си Цзиньпин отметил достижение тогда сторонами «важной договоренности по расширению всестороннего практического сотрудничества и реализации концепции глобального управления на основе совместных консультаций, совместного участия и совместного использования». При этом китайский руководитель напомнил о том, что ранее выдвинул инициативу по глобальному развитию, выступая в сентябре прошлого года на общеполитических дебатах в рамках 76-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. «Необходимо восстанавливать экономику, продвигать более мощное, зеленое и здоровое глобальное развитие», — подчеркнул тогда Си Цзиньпин, призвав международное сообщество скоординировать усилия перед лицом последствий пандемии для их преодоления. И отметил, что эту инициативу поддержали более ста стран мира.

Без сомнения, Си Цзиньпин имеет в виду концепцию «единой судьбы человечества», которая по сути составляет внешнеполитическую часть базовой идеологемы его правления — «мечты о великом возрождении китайской нации» или, сокращенно, «китайской мечты». Автору этих строк уже приходилось отмечать, что в данном подходе зашифровано стремление руководства КПК и КНР к коррекции механизмов управления глобальными институтами таким образом, чтобы они более пропорционально представляли интересы развивающихся стран. Поскольку именно с этой группой государств ассоциирует себя и Китай, руководители которого неоднократно подчеркивали, что предварительные итоги полноценной социалистической модернизации можно будет подводить только к 2035 году, понятно, что «единая судьба» — это формула утраты Западом лидерства в пользу развивающегося мира. И именно этим обусловлена массовая поддержка им глобальной инициативы Си Цзиньпина. К тому же она дополняется инфраструктурным проектом «Пояса и пути», в который Пекином за время его существования вложена астрономическая сумма в 4,3 трлн долларов.

Как к этому относимся мы, в России? Двояко. С одной стороны, полностью принимаем перераспределение баланса сил в мире в пользу многополярности. В этом, как и в генетической памяти о советско-китайской дружбе, — основа нашего сближения. Как двустороннего, так и в форматах ШОС и БРИКС, и не случайно даже в Латинской Америке множатся голоса за превращение последнего в системную альтернативу глобалистскому Pax Americana. С другой стороны, мы отдаем себе отчет в том, что Запад на этот вариант никогда не пойдет — уже не пошел. И стало быть, «единая судьба» оказывается перед перспективой объединения на платформе этой, скорее символической, конструкции незападного мира, который вступает с Западом в жесткое противостояние, подобное клинчу. Как сказал в программном докладе на ПМЭФ В. Путин, «все более отчетливым становится отказ от глобализации в пользу многополярной модели роста». И мы, подчеркнул российский лидер, «еще столкнемся со многими вызовами, и с рисками, и с факторами, которые сегодня даже трудно предсказать и предугадать».

В современном Китае, разумеется, не хуже, чем в России, понимают существующую реальность. Давно и многими экспертами говорилось, что выиграть у Запада экономическую конкуренцию мало. Чтобы победить, придется выигрывать еще и мировую войну, перспективы которой грозят человечеству самоуничтожением. Это означает, что гибридное противостояние переходит в плоскость «холодной» войны Востока с Западом во всех основных сферах, среди которых Китай успешно формирует экономический противовес, а Россия, не менее успешно, — военный.

Однако именно здесь вступает в действие предсъездовский фактор. Пять лет, минувших с XIX съезда КПК, на котором Си Цзиньпин сформулировал философию и идеологию прорыва, прошли в одной обстановке, позволившей КПК свои задачи и обязательства перед народом выполнить, но завершаются в кардинально другой. Уточним: в той, в которой информационную картинку ковида, ознаменовавшую «неконвенциональное» геополитическое наступление Запада, сменила картинка военной операции на Украине, в которой верх берет обратный тренд — наступление коллективного Востока и отступление — Запада.

Однако поменять эту картинку без проблем можно в России, в середине президентской и парламентской легислатуры. И куда сложнее сделать это в Китае, которому предстоит не просто съезд, а «транзит без транзита», с пролонгацией полномочий Си Цзиньпина на третий срок, чего не было со времен Дэн Сяопина. При этом нужно понимать, что вопрос стоит не только о первой позиции, но и о составе «большой семерки» Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. Для того чтобы все прошло в «штатном» режиме, подтвердив непреложность и, главное, непосредственную, в том числе кадровую, преемственность задач, стоящих перед КПК и КНР за рамками 2022 года, нужно подвести успешные итоги пятилетия 2017–2022 годов, исключив любые возможности спекуляции на резко изменившейся обстановке. А желающие поэксплуатировать эту тему, не внутри страны, так за ее пределами, непременно найдутся. Особенно в США, где элиты не скрывают жизненной заинтересованности в дестабилизации Китая.

Именно поэтому Си Цзиньпин на форуме говорит о «негативности тренда антиглобализма», угрозах «реализации повестки дня ООН в области устойчивого развития в период до 2030 года» и т. д. Ибо именно с этим он входил в это пятилетие, и менять сейчас эти оценки, мягко говоря, чревато. Потому он также призывает «продвигать экономическую глобализацию», давно, по оценкам остальных лидеров, завершившуюся, а также «не поддаваться вызовам», «вместе строить прекрасное будущее, где воцарятся мир и процветание».

Повторим: незападный альянс, московско-пекинская ось которого не только объединяет мир, противостоящий коллективному Западу, но и вдохновляет его феноменом глобальной альтернативы ковидному «концу истории», которому она противостоит, жизненно нуждается в небольшой отсрочке. Нет сомнений, что на самом съезде КПК оценка современных событий выйдет на пик той самой актуальности, которую египетский президент А. Сиси охарактеризовал как совокупность «беспрецедентных политических и экономических вызовов, имеющих стратегический характер». И все встанет на свои места.

И в заключение. В том-то и разница между Си Цзиньпином и Токаевым, что первый, действуя в обстановке гигантской исторической и геополитической ответственности перед настоящим и будущим, выступал в духе установки «не навредить». Второй же, не имея перед собой никаких объективных препятствий и близко не сталкиваясь с вызовами, которые стоят перед Китаем, умудрился не только выступить, но и сопроводить свои слова действиями такого порядка, чтобы фактически поддержать те тренды развития казахстанской государственности, которые угрожают ей украинскими последствиями.

Если правда, что «язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли», как объясняют санкт-петербургские маневры казахстанского лидера некоторые информационные ресурсы на его Родине, то следует признать, что скрыть их Токаеву не удалось, и он вывалил их на оглушенного его выступлением слушателя как бы «прямым текстом». Хотел последовать за китайской повесткой, думая «как лучше», а получилось «как всегда». Ну что ж, неизменная дилемма танцора и того, что ему мешает. Все бы ничего, и бумага, как и посетители «пленарки» форума, «все стерпят». Только вот переломное время, в которое мы живем, не позволяет ситуации «созреть», а эксплуатирует ее прямо «с колес». И взывает к соответствующим выводам, которые ждать себя, уверен, не заставят.