Россия и Китай: «неравный брак»
Итоги встречи президента России В. Путина с китайским лидером Си Цзиньпином обсуждаются в России в основном в восторженных тонах. Это объяснимо только исходя из соображений государственной пропаганды и на фоне совместного противостояния коллективному Западу. Расплывчатые заявления и печальная реальность состояния двусторонних внешнеэкономических отношений говорят о существенном отставании России, которое делает ее младшим партнером и сырьевым придатком не только для Запада, но и для Востока.
По данным таможенных органов КНР, в 2021 г. внешнеторговый оборот КНР и РФ составил 147 млрд долл., с США — 755 млрд. Общий внешнеэкономический оборот КНР в 2021 г. составил более 6 трлн долл. Доля России в китайском внешнеэкономическом интересе составляет ничтожные проценты, в то время как для России КНР является вторым по значимости партнером после Европейского союза.
При этом и из Китая, и из ЕС Россия импортирует продукцию с высокой добавленной стоимостью, — от машиностроения до цифровой техники, а Россия привычно распродает свои недра, невозобновляемые ресурсы. Продукция военно-технического комплекса — чуть ли не единственная позиция российского экспорта в Китай из высокотехнологичного спектра. Данное России историей уникальное положение в Евразии и ее недра являются главным объектом устремлений «партнеров», будь они с запада или востока.
Как большое достижение переговоров лидеров Китая и России преподносится заключение договора о поставках 10 млрд кубов газа в год. Контракт прозван «Сила Сибири — 3». Первый такой проект «Сила Сибири — 1» работает уже несколько лет, его максимальная мощность составляет около 40 млрд кубометров газа в год. Контракт на строительство и закупки КНР газа из нашумевшей «Силы Сибири — 2» годовой мощностью 50 млрд кубометров газа до сих пор не подписан. При постоянном росте энергопотребления в Китае и на фоне зависшего проекта «Сила Сибири — 2» новый подписанный контракт не выглядит успехом в стратегическом партнерстве России и Китая. Когда и если он будет исполнен, его вклад в энергетику КНР составит существенно меньше 1%.
Более перспективной выглядит договоренность о долгосрочных поставках нефти в Китай. И. Сечин со свойственным ему лично упрямством годами добивался диверсификации географии поставок нефти и на этот раз добился своей цели. Тем не менее и этот контракт имеет свои изъяны (независимо от цены, точнее, формулы ценообразования). Главный из них — продолжение поставок первичного сырья, то есть ставка не на развитие России, а на распродажу ее недр.
Россия не является внешнеэкономическим приоритетом Китая, его приоритеты — США, Евросоюз и страны региона — от Японии и Тайваня до стран Юго-Восточной Азии. Но статус РФ как ядерной державы, готовой идти на резкое обострение отношений с коллективным Западом, готовой обеспечить КНР необходимое время для достижения экономического и военного паритета, в первую очередь, с США, делает Россию выгодным младшим партнером для КНР. Готовность руководства нашей страны видеть ее в качестве сырьевого придатка Китая делает такое сотрудничество еще выгоднее для Пекина.
Политическая составляющая российско-китайских отношений, выраженная в совместном заявлении, выглядит еще более печально. Дежурные фразы о первенстве ООН и равной неделимой безопасности давно ничего не значат, как и утверждения о недопустимости расширения НАТО на восток или приверженности многополярности, а также российской политике «Один Китай». Проблемы России на ее западных рубежах интересуют Китай только с двух точек зрения: внутриполитической стабильности нашей страны как ядерной державы и обеспечения своих в ней интересов, включая транзитные и экспортные (сырьевые). Дестабилизация в России невыгодна Китаю. Сам стиль текста Совместного заявления выдает его авторов: МИД РФ явно перестарался прикрыть свои многолетние огрехи на разных направлениях пустым эклектичным текстом.
Видимость нового геополитического расклада пока остается только видимостью, и вряд ли западные «партнеры» разучились считывать малейшие нюансы не только декларативных заявлений, но и обязывающих международных договоров. Само совместное заявление не напугает Запад по причине своей пустоты и эклектичности, но будет неизбежно использовано для нагнетания антироссийской и антикитайской истерии. Примеры тому уже есть — Тайбэй (Китайская республика Тайваня) уже выразил протест в связи с выраженной в Совместном заявлении поддержкой территориальной целостности КНР и позиции «Один Китай». Трудно вспомнить, когда власти Тайваня обращались с такими гневными заявлениями к США — основному поставщику вооружений на островную часть Китая — или другим странам, также не признающим государственную независимость острова.
Формирование новой информационной реальности создает глобальные сферы влияния, современный анализ происходящего невозможен без обработки значительных массивов информации и учета многочисленных и противоречивых мнений. Тот факт, что ведущие российские китаисты избегают прямых комментариев, а большинство — даже оценок саммита, говорит о трудном доступе к необходимой информации или нежелании ее получить. Комментарии, которые видны в СМИ или даже в соцсетях, за редким исключением или непрофессиональны, или сервильны. Российские востоковеды, ученые и аналитики вынуждены задним числом оправдывать любые действия, зачастую действуя в согласии не только с российскими, но и иностранными заказчиками, будь они западнее или восточнее России. Независимое экспертно-аналитическое сопровождение любого направления полностью отсутствует в России, возобладали антигосударственные подходы к научно-образовательной и аналитической деятельности.
Пустота Совместного заявления в значительной степени связана с разрывом между интеллектуальным и руководящим классом. Как точно определил эту ситуацию коллега В. Колотов, профессор СПбГУ и многолетний организатор самой тревожной и реалистичной конференции: «поворот на восток без востоковедов». В этих условиях трудно ожидать от восточных стран чего-либо, кроме вежливых улыбок. А в России пора вспомнить известную картину «Неравный брак».