Силы США слишком распылены, чтобы дать должный отпор КНР — Foreign Affairs

Первый год правленияДжо Байдена закончился так же, как и начался, когда США столкнулись с кризисами на нескольких фронтах. Так, в начале прошлого года был риск войны как в Восточной Европе, где Россия «угрожала» войной Украине, так и в западной части Тихого океана, Китай по-прежнему совершает маневры устрашения в отношении Тайваня. Не лучше ситуация и на начало нынешнего года. США не могут сконцентрироваться на одной проблеме — их статус в качестве сверхдержавы им этого не позволяет, пишетХал Брэндс в статье, вышедшей 18 января в Foreign Affairs.

«Это жестокий урок для Байдена, который вступил в должность, надеясь снизить напряженность во второстепенных областях, чтобы США могли полностью сосредоточиться на самой важной проблеме: Китае. Такое положение дел также указывает на большую слабость глобальной позиции Вашингтона — ситуацию, в которой оказался — хоть и не по своей вине — Байден», — подчеркнул аналитик.

«Соединенные Штаты — перегруженный гегемон, оборонную стратегию которого больше не балансирует внешняя политика», — продолжил он. — Первый год Байдена уже показал, как трудно вести за собой непокорный мир, когда у Вашингтона больше обязанностей и больше врагов, чем средств принуждения. В более долгосрочной перспективе сверхдержава, которая не выполняет свои обязательства в соответствии со своими возможностями, может заплатить еще более высокую цену».

Видение Байденом своей внешней политики было довольно простым: не позволить незначительным задачам отвлекать его от крупной проблемы: во временной стратегии национальной безопасности нынешней администрации утверждалось, что из всех угроз, с которыми сталкивается Вашингтон, Китай «является единственным конкурентом», способным «бросить серьезный вызов стабильной и открытой международной системе».

Так, Байден не стал пытаться добиваться еще одной «перезагрузки» с Россией, проведя встречу с Путиным в попытке установить «стабильные и предсказуемые» отношения. Затем американские власти попытались вернуться к ядерной сделке 2015 года с Ираном, тем самым снизив всё больший риск конфронтации на Ближнем Востоке. Наконец, Байден положил конец военному вмешательству США в Афганистане, решение, которое он обосновал тем, что пришло время перенаправить внимание и ресурсы на Индо-Тихоокеанский регион.

«Отношения с союзниками США развивались по той же схеме: администрация отказалась от оппозиции США газопроводу «Северный поток — 2», соединяющему Россию и Западную Европу, сделав ставку на то, что прекращение спора с Германией поспособствует тому, что Вашингтон заручится поддержкой Берлина в отношениях с Пекином», — обратил внимание Брендс.

Новая оборонная стратегия Байдена имеет аналогичную направленность. Администрация бывшего президента Дональда Трампа внесла существенные изменения в оборонное планирование США, утверждая, что Пентагон должен неустанно готовиться к конфликту с великой державой — прежде всего Китаем. Пентагон при Байдене также провел 2021 год, сосредоточившись на том, как сдержать или победить китайскую агрессию, выводя с Ближнего Востока ценные активы, такие как батареи противоракетной обороны, и делая долгосрочные бюджетные инвестиции, предназначенные для того, чтобы «уделить особое внимание Китаю и его военной модернизации в качестве нашей основной задачи».

Меры для подготовки противостояния США и КНР были приняты. В частности, Вашингтон расширил многостороннее военное планирование и учения в западной части Тихого океана, сосредоточил внимание таких организаций, как НАТО и Большая семерка, на воинственности Пекина и запустил партнерство AUKUS. Тем не менее передышек на других фронтах не было: вывод американских войск из Афганистана лишь ускорил падение тамошнего правительства, отношения США с Россией и Ираном осложнились в еще большей степени. Более того, всё больше признаков того, что и в нынешнем году США могут столкнуться с серьезными кризисами в области безопасности в Европе и на Ближнем Востоке.

Тем не менее США — глобальная держава, и подобное положение дел должно быть для нее чем-то обычным. Так, после окончания Холодной войны Вашингтон принял стратегию, предполагающую возможность вести два крупных вооруженных конфликта одновременно. Со временем, однако, стало очевидно, что продолжать строить свою оборону на этих основах больше нельзя, и к 2011 году ввиду сокращения финансирования вооруженных сил США Вашингтон пошел на стратегию «одной войны плюс», в рамках которой предполагалось поддержание потенциала, достаточного, чтобы нанести поражение одному серьезному противнику и сдержать другого — или «навязать ему серьезные издержки».

К тому же оказалось, что интересы США и их союзников оказываются под угрозой не там, где ожидал Вашингтон. Кроме того, и противники США стали более внушительными. Если раньше в рамках своей стратегии двух вооруженных конфликтов американские военные готовились к войне с государствами-изгоями, не обладающими передовым вооружением, то теперь им противостоят две державы, близкие к США по военному потенциалу.

Это осознание вызвало серьезные изменения в оборонном планировании США. В стратегии обороны администрации Трампа было провозглашено, что концепция двух войн ушла в прошлое. Отныне вооруженные силы США будут иметь такой размер и форму, чтобы выиграть одну крупную войну против крупной державы. Соединенные Штаты по-прежнему будут способны «сдерживать» агрессию на других театрах военных действий, но, как указала двухпартийная комиссия, в которую вошли несколько нынешних чиновников администрации Байдена, остается неясным, как именно Пентагон будет это делать, не имея возможности отразить такую агрессию.

Переход к стандарту единой войны был разумным способом подтолкнуть вялую бюрократию Пентагона на поиск творческих решений неотложной и сложной задачи войны с почти равным соперником. Такой подход означал трезвое признание того, что проигрыш в войне великих держав может нанести смертельный удар международному порядку, возглавляемому США. Тем не менее оборонная стратегия 2018 года также была признанием перенапряжения: Соединенные Штаты могли сосредоточиться на своей основной задаче, только если они отвлекут внимание и ресурсы от других. Это ограничение является корнем проблемы, унаследованной Байденом, и имеет некоторые опасные последствия.

Опаснее всего то, что в случае начала одновременно кризисных ситуаций и в Восточной Европе и в Восточной Азии США придется одновременно вести войны против Китая и России. Однако и без них можно выявить те проблемы, с которыми сталкивается сейчас Вашингтон.

Прежде всего из-за того, что силы и ресурсы США напряжены до предела, следует то, что в случае кризисной ситуации у Вашингтона будет не так много вариантов действий. Если сейчас еще на повестке дня стоят такие вопросы, как способы ответа на «агрессию» России в отношении Восточной Европы, на «провокации» Тегерана на Ближнем Востоке и прочее, то необходимость сфокусироваться исключительно на КНР неизбежно приведет к тому, что США будут ограничены в других регионах.

«Если президент США будет понимать, что Пентагону понадобится всё, что у ведомства есть, для слишком правдоподобной войны с Китаем, он будет менее склонен применять силу против Ирана или России, чтобы Вашингтон не был застигнут врасплох, если вспыхнет насилие в Тихом океане», — подчеркнул автор.

Этот вопрос приводит ко второй проблеме: потеря дипломатического влияния в ситуациях, не связанных с войной. После тайваньского и украинского кризисов в начале 2021 года некоторые наблюдатели предполагают, что Путин и председатель КНР Си Цзиньпин координируют свои действия, чтобы угрожать Вашингтону войной на два фронта. Реальность такова, что явная координация едва ли необходима, чтобы получить прибыль от чрезмерного расширения США.

Лидеры в Москве и Тегеране видят, что Соединенные Штаты перенапряжены в военном отношении и стремятся уделять больше внимания Китаю. Это дает им стимул сильнее давить на Вашингтон в надежде добиться успехов за счет отвлекшейся сверхдержавы. Как писал эксперт по России Майкл Кофман, стратегия Путина по использованию военного принуждения для пересмотра порядка в Европе после окончания Холодной войны основана на его вере в то, что «увеличение угрозы со стороны Китая» в конечном счете «заставит Вашингтон пойти на компромисс и договориться о новом положении вещей». Чем сильнее они сосредоточатся на Китае, тем выше цена, которую Соединенные Штаты готовы заплатить за сдержанность в других местах.

Однако опасность перенапряжения не ограничивается второстепенными театрами. Слабость на периферии может в конечном счете вызвать слабость в центре. Десять лет назад Соединенные Штаты вывели свои войска из Ирака, чтобы сэкономить на Ближнем Востоке и обратить более пристальное внимание Тихому океану. Последовавший за этим крах Ирака вынудил Вашингтон вновь вступить в бой, ведя многолетний конфликт, который пожирал ресурсы и внимание.

Точно так же, если Соединенные Штаты окажутся в конфликте с Ираном или если Россия попытается пересмотреть статус-кво в Восточной Европе, Вашингтон может снова отвернуться от Тихого океана, чтобы укрепить регионы с ограниченными ресурсами, которые все еще важны для безопасности США. Стратегия обороны Америки всё больше ориентируется на Индо-Тихоокеанский регион, но ее внешняя политика упорно остается глобальной. Это залог больших неприятностей.

Безусловно, военная мощь — далеко не единственное, что имеет значение в глобальных делах. Но это необходимый компонент эффективной внешней политики хотя бы потому, что сила остается высшим арбитром в международных спорах. Си, Путин и другие противники США вряд ли поддаются влиянию «безжалостной дипломатии» Байдена, если только они не испытывают благоговейного страха перед военной мощью, которая ее поддерживает.

Исторически так сложилось, что сверхнапряженные сверхдержавы в конечном счете сталкивались с трудным выбором, как устранить несоответствие между взятыми на себя обязательствами и имеющимся у них возможностями. Когда в конце XIX и начале XX века Великобритания обнаружила, что у нее слишком много соперников и со всеми ими она справиться неспособна, Лондон пошел на замирение тех, кто был менее опасен и близок, включая Соединенные Штаты, чтобы сосредоточиться на сдерживании Германии. Когда Корейская война показала, что политика сдерживания Вашингтона превышает его военные ресурсы, Соединенные Штаты были вынуждены предпринять значительное наращивание обороны, чтобы сократить образовавшийся разрыв.

Администрация Байдена может попытаться обойти эту дилемму, регулируя напряженность в отношениях с Ираном, Россией и другими соперниками, одновременно поощряя союзников в Европе и партнеров на Ближнем Востоке брать на себя большую ответственность за собственную оборону. Такое стремление понятно. В ближайшем будущем может показаться, что как геополитические издержки реального сокращения, так и финансовые затраты на перевооружение превышают трудности, с которыми страна сталкивается сейчас, не предпринимая никаких шагов для улучшения ситуации.

Однако первый год работы Байдена уже показал, что перенапряжение наносит ущерб планам подготовки к будущим вызовам. В конце концов, мир накажет сверхдержаву, которая позволяет своему стратегическому дефициту слишком долго расти.