Почему крестьяне голодали в 1932 году? Непривычное объяснение

Некоторые итоги борьбы с «казахским геноцидом», вполне удовлетворительные, позволяют обратиться к более ранней теме — борьбе с «украинским голодомором». В этом вопросе мы потерпели серьезную неудачу, стоившую политических последствий. Не стоит замалчивать этой неудачи, поскольку теория голодомора всё еще является одним из устоев нынешнего политического мировоззрения на Украине, как и политического курса этой страны. Вопрос достаточно весомый, чтобы к нему вернуться.

Теория была абсурдной

Если в двух словах, то основная причина неудачи состояла в том, что российская историческая наука не имела полностью отличного и независимого, обоснованного фактами и расчетами объяснения событий 1932−1933 годов. Насколько я могу судить, не вдаваясь в подробное рассмотрение литературы, в России существовало две основные точки зрения на голод 1932−1933 годов.

Обе точки зрения были не только связаны между собой, но и вели к государственной политике как к основной и главной причине произошедших событий. Таким образом, российские и украинские историки, в сущности, занимали общую позицию и различались лишь степенью радикальности трактовок. В обоих случаях государство устроило голод, только украинские историки настаивали, что устроило умышленно. При таком положении достичь убедительной победы в споре было невозможно.

Требовалась другая точка зрения на причины голода 1932−1933 годов, хотя бы по той простой причине, что перестроечная концепция, состоявшая в том, что Иосиф Сталин только и думал, как бы выгрести всё зерно у крестьян до зернышка, вплоть до голодной смерти крестьян, была чистым абсурдом. Если у крестьян забрать всё, не оставив на еду и на посев, то крестьянин не посеет и, соответственно, не пожнет. Нового урожая не будет, а это неизбежная гибель всей страны. Индустриализация ведь не одномоментный процесс, он занимает много лет, да и рабочим в городах хлеб нужен сегодня, завтра и в следующем году. Потом и крестьянин должен пахать, сеять и жать, и в этом году, и во все последующие. Это прямолинейный хозяйственный прагматизм.

Кроме того, умершие люди — это экономические потери, и большие. Рабочий в среднем вырабатывал 11 тысяч рублей продукции в год. СССР потерял от голода около 7 млн человек, в том числе 4,7 млн трудоспособных. Это потеря 51,7 млрд рублей непроизведенной продукции, в полтора раза больше, чем вся продукция машиностроения СССР в 1937 году.

Собственно, поэтому все изводы «голодомора», «казгеноцида» и прочих «суровых драм народа» крепко пахнут вот таким диким абсурдом с навязыванием мнения, что Сталин умышленно подрубал основы существования своей державы. Российские историки не смогли уйти от этой абсурдной теории, и в споре вполне закономерно проиграли тем, кто впадал в абсурд гораздо более рьяно, оголтело и открыто.

В своей книге «Сталинская коллективизация. Борьба за хлеб», вышедшей в 2019 году, мне удалось создать эту самую другую, логичную и обоснованную фактами концепцию коллективизации, что это такое было и почему случился голод. Не сказать, что работа была легкой. Теперь бы мне хотелось дополнить ее некоторым цифровым материалом, которого у меня не было тогда под рукой, а также повернуть против «украинского голодомора».

Хлебофуражный баланс СССР

Когда говорят о голоде, то неявно подразумевают, что в стране физически не хватает хлеба, то есть урожай меньше продовольственных потребностей. Для 1921 года это полностью справедливо. Тогда было собрано 1683 млн пудов хлеба, тогда как продовольствие населения требовало 1386 млн пудов, семенной фонд — 718 млн пудов и фураж для лошадей 279 млн пудов, всего расхода по основным статьям потребления зерна — 2383 млн пудов. Физический дефицит хлеба в 1921 году составлял 700 млн пудов, или 11,4 млн тонн.

Был ли физический дефицит хлеба в 1932 и 1933 годах? В литературе прямого ответа на этот вопрос нет, есть лишь многозначительные намеки, вроде того, что урожай в эти годы упал, и раз был голод, то хлеба не хватало. На этом предположении, заметим, совершенно не подкрепленном никакими фактами, а стоящим лишь на одном голом убеждении, строится вся теория голодомора-геноцида: если хлеба не хватало и крестьяне голодали, а Сталин требовал заготавливать хлеб, то он фактически убивал крестьян. Вот это главный постулат теории голодомора-геноцида, его «хребет». Дальше — лишь вопрос эмоций, политической ангажированности и писучести.

Сейчас я устрою этому «хребту» «великий перелом». Составим основной хлебофуражный баланс СССР за 1931−1933 годы на статистических материалах ежегодника «Сельское хозяйство СССР. Ежегодник. 1935», выпущенного в 1936 году, и очень интересного справочника «Ежегодник хлебооборота за 1931−32 и 1932−33 и предварительные итоги заготовок 1933 года», изданный в 1934 году Комитетом заготовок при СНК СССР, то есть самым авторитетным хлебозаготовительным ведомством. Глаза на лоб лезут, какие материалы всплывают в последние годы.

Первый справочник по сельскому хозяйству СССР очень подробный, порайонный и содержит в себе основные сведения по приходной части хлебофуражного баланса, а также многие сведения по расходной части. Приход — это валовый урожай, в нем он указан в натуральном весе (центнеры переведем в млн тонн). Также мне скажут, что в справочнике урожай по оценке на корню, а надо считать амбарный, который меньше. Не вопрос! Амбарный урожай меньше оценки на корню на 15%; так считали немецкие специалисты, оценивавшие аграрный потенциал СССР перед нападением на него. Итак, что получилось (на корню / амбарный — в млн тонн):

1930 83,5/71;

1931 69,4/59;

1932 64,8/55,1;

1933 84,8/72,1;

1934 89,4/76.

Резкое падение урожая в 1932 и 1933 году было основой для всех предположений, что хлеба не хватало, и это было причиной голода. Были времена, когда я сам висел на этом крючке. Однако изучение обширного опыта Госплана СССР позволило мне поднять уровень понимания хозяйственного развития и, в частности, сообразить, что ряд цифр урожая еще ни о чем не говорит. Много или мало — это становится ясно только в сопоставлении с потреблением.

А как подсчитать потребление? Потребление — это не заготовки государства. То, что государство заготавливает для своих нужд, — это лишь часть потребления, поскольку сами крестьяне тоже кушают, кормят скот и засевают поля. Зерно для этого они берут из своего амбара, а не государственного склада. Соотношение сельского и городского потребления — это интересный вопрос, но, чтобы ответить на поставленный вопрос: был ли физический дефицит хлеба, нужно рассчитать потребление хлеба для всего населения страны, лошадей и посева для всех полей.

Численность населения в эти годы нам известна, размеры полей — тоже известны, как и количество лошадей. Нужны лишь коэффициенты. Продовольствие души населения — 160 кг в год, прокорм лошади — 290 кг в год, посев на гектар — 195 кг. Чтобы не занимать место большой таблицей, сразу дам данные по расходной части баланса в зерне (млн тонн):

Продовольствие населения

Прокорм лошадей

Посевной фонд

Всего

25,1

8,7

19,8

53,6

25,5

7,6

20,3

53,4

25,8

5,6

19,4

50,8

26

4,8

19,8

50,6

Итак, потребление всего по основным статьям расхода было чуть более 53 млн тонн, а потом упало до чуть менее чем 51 млн тонн. К этому стоит добавить расход зерна на промышленные нужды, который по справочнику Комзага составил в 1931—1933 годах 1,6 млн тонн в год, а также экспорт: из урожая 1931 года — 4,7 млн тонн, из урожая 1932 года — 1,6 млн тонн. Из урожая 1933 года экспорта почти не было. Таким образом, с учетом промышленности и экспорта расход зерна будет такой (млн тонн):

1930 59,9;

1931 59,7;

1932 54;

1933 52,2.

Приступаем к общему хлебофуражному балансу СССР (млн тонн):

Приход

Расход

Баланс

71

59,9

+11,1

59

59,7

-0,7

55,1

54

+1,1

72,1

52,2

+20,3

Ну что тут сказать? Страна-то была с хлебушком! Арифметический дефицит 1931 года не играл никакой роли, поскольку многократно покрывался запасом прошлогоднего хлеба, оставшегося даже после очень значительного экспорта.

В справочнике Комзага есть интересные сведения о наличии зерна, муки и других хлебопродуктов на складах на конкретную отчетную дату (млн тонн):

СССР

УССР

6,998

1,689

9,095

1,584

4,638

0,627

1,360

0,113

5,431

0,930

8,498

1,073

5,897

0,541

1,996

0,171

Как видим, и СССР в целом, и Украина в частности в любой момент голодных лет имели на складах зерно, муку и другие хлебопродукты. В этих данных видна вполне нормальная картина того, как склады с окончания уборки урожая и до завершения хлебозаготовок, то есть с октября по январь, заполняются, а потом, с января по сентябрь, расходуются. Но и даже на самом дне расхода, в июле, всё равно на складах остается значительный запас. Этот запас на 1 июля 1932 года и на 1 июля 1933 года наглядно свидетельствует, что физического дефицита хлеба в стране не было.

Чтобы на месте теории нехватки продовольствия в 1932—1933 годах выкопать яму, скажу, что был еще картофель, который заготавливался сравнительно немного и в основном оставался у крестьян (млн тонн/кг на душу населения):

1930 49,4/314;

1931 44,8/280;

1932 43,1/266;

1933 49,2/302.

Да неужто 160 кг зерна и почти 300 кг картофеля не хватило бы крестьянину, чтобы пережить год?! Господа голодоморщики, вы сами-то в состоянии слопать столько?

Коллективизация — это конфликт за коммуны

Итак, новая картина: физического дефицита продовольствия в стране не было, а голод был. Мы не можем отрицать многочисленные свидетельства.

Столкнувшись с этой картиной, я сделал вывод. Голод этот был организованным. Но не Сталиным против крестьян, а наоборот, крестьянами против Сталина. По существу, это была политическая голодовка. Она стоила крестьянству жертв, но причина тому была исключительно веская.

Коллективизация — это конфликт. Это очевидно. Советская власть «раскулачивала», но не настоящих кулаков, которые исчезли незадолго до этого, а часто неимущих крестьян; крестьяне отвечали нападениями на активистов, поджогами, актами вредительства и даже иногда восстаниями. Весь вопрос — в чем был предмет конфликта? Это главный вопрос во всей теме, и то, что российские историки его не поставили и не дали на него ответ, ставит их на грань научной дисквалификации.

В моей работе был и вопрос, и ответ. Если сжать всю аргументацию в самое краткое изложение, то получится следующая картина.

Крестьянство, разумеется, не было против колхозов и само их создавало, особенно когда надо было подзаработать. Но крестьянский колхоз — это паевое хозяйство, куда можно войти и откуда можно выйти, в любом случае оставаясь крестьянином, со своим двором и наделом.

Иосиф Сталин в разрешении хлебного вопроса сделал ставку на трактора. Но тракторное хозяйство подразумевало большие поля, правильные севообороты, управлять им должны были квалифицированные механизаторы и агрономы. Крестьяне в таком хозяйстве могли быть лишь подсобными рабочими. Товарищ Сталин решил устроить «великий перелом»: крестьянские земли объединить, крестьянские дворы — ликвидировать, вместо лошадей пусть пашут трактора. Это была программа тотального и молниеносного раскрестьянивания, когда крестьянин лишался земли, двора, скота, инвентаря и превращался в сельхозрабочего, в сельского пролетария.

Более того, в 1930 году крестьян собирались коллективизировать в колхозы типа коммун, где работники должны были жить в квартирах, иметь только личные вещи и должны были за все платить. Члены таких колхозов не распоряжались урожаем, а должны были всё сдавать, за вычетом своего продовольствия, прокорма скота и семян. Всем в этих «коммуниях» должны были заправлять специально выбранные и обученные руководители, освобожденные от труда. Разумеется, крестьянам это крайне не понравилось. Они хотели оставаться крестьянами. Масла в огонь подлила масштабная земельная реформа, когда перемежевывались десятки миллионов гектаров земли. Тогда в порядке вещей было отнять землю колхоза или коммуны для организации, скажем, совхоза. Для крестьянина это было немыслимо, что его земля, которую он пахал много лет, могла быть в любой момент отнята, отдана совхозу, который ее часто даже не распахивал.

Это было крушение всего крестьянского мира, всех его устоев. Вот отсюда и острое сопротивление. За словесные возражения таким «коммуниям» следовало раскулачивание, восстания подавлялись, и к 1932 году у крестьян не оставалось других форм сопротивления, кроме голодовки.

Крестьян нельзя было напугать голодом. Те, кому в 1932 году было 40 лет, помнили голод 1901 года, 1911 года, 1921 года и крупный голод 1924 года, не считая локальных недородов. Будет пятый голод на веку — делов-то!

Голодовка была неотразимым оружием. Во-первых, насильно кормить не будут, а голодного крестьянина работать не заставишь. Во-вторых, человека, готового умереть с голоду, не испугаешь ни арестом, ни высылкой, ни расстрелом. Насилие перестает действовать. В-третьих, и это самое существенное, время работало против власти: неумолимо приближался момент, когда ослабленные голодом крестьяне просто не смогут работать, и тогда хлеба не будет. В 1931 году совхозы дали лишь 12% от городского потребления.

Это была именно сознательная голодовка

Понимая, что тема эта крайне дискуссионная, а мое объяснение подоплеки голода еще и крайне непривычное, особенно на фоне многих десятилетий обвинений государства в организации голода, то придется вопрос о политической голодовке крестьян дополнительно растолковать.

Первое. Обычно говорят в возражение, что крестьяне не могли голодать сами, поскольку любили свои семьи. Любили. Но относились к смерти родных и детей легче, чем мы, горожане. В крестьянских семьях много детей рождалось, но и много умирало, поскольку медицина почти отсутствовала. К тому же крестьяне, втянутые в коллективизацию, прожили перед тем целую эпоху войны, грабежей и голода, в которую сгинуло много народу.

Второе. Когда крестьян лишают земли, лошади, инвентаря и насильно заставляют работать в колхозах-коммунах, в которых они не будут распоряжаться ни своим трудом, ни собранным урожаем, то у крестьян было вполне обоснованное сомнение в том, что они смогут прокормить свои семьи и детей. При таких условиях государство — организатор коммун — может отобрать у крестьян всё, до зернышка, а уж в жестокости власти большевиков крестьяне нисколько не сомневались. Что так голодать, что так — они не видели особой разницы. Тут не надо было никакого заговора, для крестьян этот вопрос был самоочевиден.

Третье. Выбор именно голодовки в качестве средства борьбы против неприемлемых для себя колхозов-коммун определялся многими причинами. Главная из них — нежелание работать в таких колхозах. Голодного на работу не погонят, а если погонят, то ничего с него не возьмут. Это был подрыв колхозов-коммун изнутри. С другой стороны, крестьяне определенно надеялись на смену политики, если колхозы-коммуны будут неэффективными и ничего не дадут. Государство затеяло индустриализацию, строительство фабрик и заводов, и крестьянство резонно полагало, что без хлебушка эта затея не выгорит. Потому государство будет вынуждено прислушаться к крестьянскому мнению, несмотря на всю свою жестокость.

Четвертое. Сочетание голода и тайных хлебных ям. Есть много свидетельств того, как у полумертвых от голода и опухших от суррогатов крестьян находили тайные ямы, в которых были сотни пудов зерна, иногда по 500−600 пудов. 600 пудов — это 9,7 тонн. Крестьянской семье из шести человек, с лошадью и посевом в 5 гектаров такого количества зерна хватит более чем на 4 года, при всех обычных потребностях крестьянского хозяйства. Это не случайно. Голодать, имея столько спрятанного зерна, это совершенно сознательное, тщательно продуманное решение. Крестьяне явно надеялись на скорую отмену неприемлемой для них коллективизации, а после такой отмены тайный запас зерна позволит быстро восстановить силы и потом посеять.

Крестьянство сопротивлялось неприемлемой для них коллективизации всеми способами: протестовало, восставало, писало сотни тысяч писем и жалоб. Голодовка была для них последним, самым радикальным и самым быстрым способом добиться от власти своего. Да, любой ценой.

Ну как еще растолковать такую острую неприемлемость колхоза-коммуны для крестьян, что ради несогласия с ней стоило голодать? Ну вот представьте, вам говорят: сдавайте квартиру, вам дадут койко-место в общежитии; пойдете работать, куда скажут; питаться будете в столовой и платить за нее из зарплаты; машину тоже сдавайте, потом можете два раза в месяц взять напрокат за плату; решать, где вам работать, как и сколько получать, будут особые ответственные руководители, которые сами работать не будут. Вот примерно так можно описать то, что Сталин предложил крестьянам весной 1930 года. Уверен, вы бы сами объявили голодовку протеста, если бы от вас потребовали жить по таким правилам.

Как крестьяне продавили Сталина

Сталин против крестьян! Лоб в лоб. Сталин мог забрать у крестьян всё: землю, скот, зерно. Крестьяне могли сдохнуть с голоду и не дать больше ничего, обрекая большевиков сдохнуть с голоду вслед за ними.

Пришлось Сталину идти на уступки. Уже весной 1932 года, столкнувшись с резким падением урожая в 1931 году, который опасно снизился до уровня потребления, он пошел навстречу крестьянству. Были снижены хлебозаготовки, было разрешено после выполнения хлебозаготовок свободно торговать излишками зерна. Снижение хлебозаготовок было в пожарном порядке спущено вниз, чтобы только крестьяне посеялись (как раз в мае 1932 года шла посевная кампания). Тогда же было заявлено от имени ЦК ВКП (б) и СНК СССР, что колхозники — полные хозяева своей артели.

Далее, летом 1932 года, коммуны были переделаны в артели, во всех артелях было разрешено иметь личный двор, а крупные колхозы были разделены. В ноябре 1932 года были введены новые правила заготовок — твердые обязательства перед государством, имеющие силу налога. Они вычислялись по нормам с гектара, которые устанавливались уже упомянутым Комзагом при СНК СССР, и никто на местах не имел права нормы повысить. Сдача зерна и другой продукции была продажей государству по твердым ценам, и продукция немедленно оплачивалась наличными деньгами. В 1933 году были введены твердые нормы натуральной оплаты работы машинно-тракторных станций.

Наконец, в 1933 году была начата отрезка земель у совхозов и возвращение ее колхозам (всего до 1937 года колхозам вернули 22 млн гектаров земли), а в 1935 году было провозглашено, что колхоз пользуется землей бессрочно, ее нельзя купить или продать, сдавать в аренду, и никто не имел права отрезать у колхоза земли. Пользование землей было закреплено специальными актами.

Вот эти изменения крестьяне приняли. В конце 1933 года почти прекратилось сопротивление и голодовка, хлебозаготовки были выполнены до начала декабря 1933 года, быстрее плана. Колхозники стали больше работать: если в 1932/33 году — 116 трудодней в среднем, то в 1933/34 году — 156, а в 1937/38 году — 194 трудодня. Колхозы стали больше продавать государству зерна. В 1934 году из 26 млн тонн государственных заготовок, 17,4 млн тонн составили обязательные поставки, а 3,5 млн тонн колхозы продали государству сами. В предыдущем году такие продажи составляли всего 0,4 млн тонн.

Ложная теория неизбежно рухнет

Таким образом, это была острая политическая борьба по поводу места и роли крестьян в советском обществе. Сталин хотел их раскрестьянить и превратить в сельхозрабочих, работавших в машинно-тракторных «пшеничных фабриках», без каких-либо хозяйственных прав, а крестьяне хотели и дальше оставаться самостоятельными хозяевами, с двором, землей, коровой, лошадью и т. д. Борьба дошла до крайних форм ожесточения и больших жертв, поскольку обе стороны имели веские основания для своего упорства, имели свою логику и свою правду. Голод, таким образом, был крестьянской политической голодовкой, сознательной и добровольной. Как только были устранены причины крестьянского недовольства, так голод и прекратился.

В столкновении с этой концепцией теория «голодомора», «казгеноцида» со всеми вариантами рассыпается в прах, потому что является необоснованной фактами и цифрами в основном постулате, что будто бы Сталин отбирал у крестьян последний хлеб в условиях его физического дефицита и тем самым уничтожал крестьянство, в частности, украинское.

Раз противостоящая концепция необоснованна в основном постулате, значит, либо от нее должны отказаться, либо же мы с чистой совестью объявляем ее сторонников и пропагандистов сознательными и умышленными лжецами. Любой историк, который толкает заведомо и доказанно ложную теорию, обесценивает все свои прежние достижения и ученые степени. Вслед за этим рушится и вся политическая надстройка, возведенная на этой ложной исторической концепции. Ибо ложное не может быть великим.