★ СМИ — иностранный агент

Пленные красноармейцы. Осень 1919 года

В Архангельске под эгидой РВИО прошла Всероссийская научная конференция, посвященная истории Гражданской войны и интервенции на Севере 1918−1920 гг. К ее проведению «Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент) приготовило объемный, якобы объективный, исторический материал. «Якобы» потому, что это мастерски изготовленное, упакованное в фантик объективности введение читателей в серию заблуждений.

Командующий британскими войсками на Севере России генерал Ф. Пуль в Архангельске

Первое введение в заблуждение: «Англичане в 1918 году были союзниками русских»

«Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент): «В ночь с 1 на 2 августа 1918 года в Архангельске произошёл антибольшевистский переворот, в результате которого возникла так называемая автономная Северная область… принято решение об интервенции… в надежде на дружественное северное правительство в Архангельске, которое для союзников стало правопреемником России, сражавшейся с ними на одной стороне» (1).

Английское правительство и военное командование как своим гражданам, так и жителям России, подчеркивали легитимность своих действий на Севере. Весной 1918 года, когда Гражданская война еще не началась и советская власть твердо стояла на ногах, англичане объясняли наращивание своих вооруженных сил на Мурмане соглашением с Советами:

«2 марта 1918 года в Мурманске было сделано следующее словесное соглашение о совместных действиях англичан, французов и русских по Мурманскому краю: Параграф 1. Высшая власть в пределах Мурманского края принадлежит Совдепу. Параграф 2. Высшее командование всеми вооруженными силами района принадлежит при верховенстве Совдепа Мурманскому военному совету из трёх лиц — одному по назначению советской власти, и по одному от англичан и французов. Параграф 3. Англичане и французы не вмешиваются во внутреннее управление районом… Параграф 4. Англичане и французы сделают всё возможное для снабжения населения, вооруженных сил района всем необходимым…» (2).

Когда интересы британского правительства потребовали расширения плацдарма на всю Архангельскую губернию, англичане заговорили о «завоеваниях революции» и «помощи развитию промышленности».

«Обращение британского правительства к русскому народу.

Ваши союзники не забыли вас. Мы пришли к вам на помощь как друзья, помочь вам спастись от развала и разрушения в руках Германии… Судьбы России в руках русского народа, и только он должен определить свою форму правления… Ваши настоящие интересы как независимой нации есть поддержания свободы, которую вызывали революции… мы не имеем намерений навязать какое-либо политическое устройство… единственное наше — желание видеть Россию сильной и свободной… наше желание — помочь развитию промышленности, естественных богатств вашей страны, а не эксплуатировать их в нашу пользу…» (3).

А когда англичане подготовили кадры антибольшевистских сил и готовы были ввести значительный воинский контингент, они прямо заявили, что их целью является свержение советской власти.

Сначала с Советами, потом за «революционную Россию» и невмешательство в ее дела, в конце — за свержение власти Советов. Прикрытием этих кульбитов был миф, что силы Антанты — союзники России. Не надо быть юристом, чтобы понимать, что серия договоров, оформивших союз Англии, Франции и России, подписывалась царским правительством — последним законным правительством России в тот период.

Временное правительство, Совнарком, белые правительства в регионах — все они были революционными правительствами, не избранными демократически и не являющимися правопреемниками Российской империи. Кстати, они сами открещивались от правопреемства с империей.

Слова «мы — ваши союзники» командованию вооруженных сил стран Антанты были наиболее удобными для обмана русского населения, их использовали в этих целях тогда, используют и сейчас.

Убитый американским патрулем в деревне Усть-Паденьга красноармеец. Февраль 1919 года

Второе введение в заблуждение: «Лагерь смерти на Мудьюге — миф»

«Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент): «За сменой власти пошли аресты — …поддерживавших власть большевиков… и союзниками было принято решение о создании лагерей содержания военнопленных, самый известный из них разместился на острове Мудьюг в устье Северной Двины. Дальше начинаются мифы, ставшие основой советской пропаганды…

Игорь Гостев, заведующий отделом военной истории Архангельского краеведческого музея: «…Родилась та легенда… что это был лагерь смерти, что там умерло огромное количество людей, и это самый главный миф… там были нормальные условия проживания… Говорят про тяжесть условий содержания, но голод был везде, а в любой тюрьме, конечно, условия содержания не сахар» (1).

Лучшее свидетельство, что на Мудьюге был лагерь смерти, а не «нормальные условия проживания», принадлежит министру внутренних дел белого правительства Северной области В. Игнатьеву.

Владимир Игнатьев, управляющий отделом внутренних дел Северного (белого) правительства, о концлагере под контролем британской разведки на Мудьюге: «…Я, наконец, получил разрешение проехать на остров Мудьюг… Действительность соответствовала слухам, хотя меня и ждали, подчистили помещение «тюрьмы», потому что нельзя же назвать тюрьмой дощатые сараи, окруженные колючей проволокой, дали арестованным пищу получше, но их изможденный вид, громадный процент в цинге (помещения для них в специальных бараках не хватало, и в числе «здоровых» я нашел арестованных с цингой, вылившейся уже в гангрену ног), в тифу, а через проволоку, шагах в пятидесяти от бараков, я насчитал 78 могильных крестов, что для общего количества арестованных в 200—300 человек дает хороший процент смертей. Карцеры холодные — в простых погребах. «Больница» была такова, что член Онежской Земской Управы Душин, лежа в ней в тифу, отморозил себе все пальцы на ногах… Общее впечатление было потрясающее — живые мертвецы, ждущие своей очереди… По возвращении в Архангельск я потребовал от Торнхилла (руководитель британской разведки на Севере России — прим. автора) немедленного закрытия и расформирования этого лагеря-тюрьмы…» (4).

Британский фельдмаршал Г. Роулинсон допрашивает пленного красноармейца. Лето 1919 года

Третье введение в заблуждение: «Победили бы интервенты, и не было бы Гитлера и 1941 года»

«Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент): «…Насколько другим был бы мир, если бы союзники и белые победили, — говорит Дэмиен Райт. — Не было бы Советского Союза, Гитлер бы не вторгся в СССР в 1941-м, не было бы Корейской войны, Мао Цзэдуна, Вьетнамской войны, вторжения в Афганистан… Мир, каким мы его знаем, был бы совсем другим, если бы союзники и белые одержали победу» (1).

Доказывать, что войны были и до Советского Союза, не надо. Первая мировая война началась в результате неразрешимых противоречий в первую очередь Англии и Германии. Что Гитлер и Вторая мировая война — результат поражения Германии в Первой войне, унизительного Версальского договора, ошибок правительств Англии и Франции, писали сами лидеры Запада.

Уинстон Черчилль, «Вторая мировая война»: «Горячее возмущение, вызванное во всей Германии французской оккупацией Рура в 1923 году, обеспечило гитлеровской партии… массу сторонников. Падение марки разрушило основы благополучия германской средней буржуазии, многие представители которой в своем отчаянии стали сторонниками новой партии и находили облегчение своему горю в ненависти, мести и патриотическом угаре. Гитлер с самого начала дал ясно понять, что путь к власти лежит через агрессию и насилие против Веймарской республики, рожденной позором поражения» (5).

Генри Киссинджер, «Дипломатия»: «Версаль и Локарно вымостили дорогу для Германии в направлении Восточной Европы, где обладающее терпением германское руководство со временем достигло бы мирными средствами преобладающего положения… Но бесшабашная мегаломания Гитлера превратила то, что могло бы стать мирной эволюцией, в мировую войну» (6).

Бронепоезд интервентов на Севере России

Четвертое введение в заблуждение: «Британцы применяли на Севере инновационные методы ведения войны»

«Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент): «Британцы действительно применяли на севере инновационные для того времени методы ведения войны: танки, авиацию, химическое оружие. В какой-то мере это настроило часть местного населения, подогреваемого большевиками, против них…» (1).

Инновационность не вела к гуманизму в военных действиях, а наоборот. «Химических снарядов не жалеть» — касалось и мирного населения Русского Севера.

Саймон Джонс, «Правильное лекарство для большевиков: британское химическое оружие воздушного десантирования на севере России, 1919 г.»: «Уинстон Черчилль, занявший пост военного министра 10 января 1919 года, был решительным сторонником как применения химического оружия, так и интервенции против большевиков… Харрингтон (командующий Имперским генеральным штабом) рекомендовал его использовать… если успех все-таки будет, то это означало бы повышение престижа Британии и «триумф наших ученых». Черчилль на это ответил, что «если мы можем себе позволить раскрыть секрет, то очень хотелось бы использовать газ в войне с большевиками».

Безопасность гражданских не бралась в расчет, поскольку использование DM маловероятно было бы летальным или постоянным и…поскольку мы никогда не переживали о возможном риске для французского населения, применяя во Франции более смертоносные газы, то почему мы сейчас должны об этом переживать?

Сообщалось, что это тоже было мнением Черчилля» (7).

Американское подразделение выступает из своих казарм в городе Онеге. Зима 1918-1919 годов

Пятое введение в заблуждение: «Это миф, что красные защищали страну от интервентов»

«Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент): Людмила Новикова — автор книги «Провинциальная контрреволюция на Севере»: «…Миф об интервенции — о том, что красные защищали страну от интервентов, — поддерживали местные большевики… Архангельская губерния в начале 1920-х годов находилась под фактической оккупацией Красной армии, по краю волнами прокатывались аресты и расстрелы. Именно террор стал важнейшим инструментом советизации края, послужив кровавым предвестником сталинского террора 1930-х» (1).

Что от интервентов надо было Россию, после Гражданской войны в эмиграции писали сами белые военные и политические деятели.

Владимир Марушевский, генерал, командующий белой армией Северной области: «…Фактически вся политика области (Северной) была в тисках иностранного представительства, при явном перевесе даже в мелочах английского влияния… Область… попала в сферу совершенно чуждого ей влияния, шедшего часто в ущерб русскому национальному делу… иностранные представители преследовали свои интересы и свои цели, порой вредные русской государственности» (8).

Наиболее откровенные мемуары прямо указывали на причину действий англичан «в ущерб русскому национальному делу» — от оккупации они имели свой материальный и служебный интерес

Борис Соколов, член белого правительства Северной области: «Некий англичанин лесопромышленник Смит, находившийся в каких-то взаимоотношениях с Великобританским Адмиралтейством, вывозил в продолжении 18—19 годов лес из Архангельска в Англию. К августу 19-го года им было вывезено свыше чем на 200 000 фунтов стерлингов, каковую сумму он и был должен правительству Северной области. Когда настало время эвакуации, то г-ну Смиту было предъявлено требование уплатить следуемый с него долг. А когда он отказался, последовало распоряжение не выпускать Смита из Северной области. Это весьма энергично заявленное требование Северного правительства осталось голосом вопиющего в пустыне, и г-н Смит покинул Архангельск на пароходе вместе с английским командованием» (9).

По поводу «оккупации» Русского Севера Красной армией. Гражданская война была продолжением русской революции, что придавало событиям классовую окраску. Народ совершил «Великий передел» собственности и рассматривал интервентов и их пособников как угрозу этому переделу. Большинство боялось, что с англичанами придет «старый порядок», все присвоенное вернут бывшим хозяевам, да еще и накажут за революцию. Защитника Великого передела, а не «оккупанта», видели в Красной армии незажиточные жители Русского Севера. Этого или не понимают, или делают вид, что не понимают, авторы «Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент).

Борис Соколов, член белого правительства Северной области: «…(Северяне) видели ясно, что большевики не исполняют своих обещаний… они получали обильный паек, видели нищету и голод, что царили по ту сторону фронта, и, однако, было у них какое-то чувство сильнее реальных благ. Этим чувством была ненависть «к барам». Сколько раз… прислушивался я к разговорам сбившихся у огня солдат…"Подожди, ужо покажем, как на нашей шее сидеть»… «…комиссар, он из наших, свой. А это баре. В золотых погонах. Генералы тоже. Они в вагонах, а мы, вишь, в землянках».

…Русские, как солдаты, так и офицеры… были преисполнены какой-то инстинктивной бессознательной враждебности к англичанам… «Меня злит, что они, англичане, пришли в нашу страну и здесь распоряжаются», — ответил один офицер. Другой, старый полковник, досадует «на самодовольство, самоуверенность, на презрение к нам, русским, этих сынов Альбиона». Третий считает, что «англичане пришли не спасать Россию, а погубить ее» (10).

Английский танк на улицах Архангельска. Фото 1919 года

Шестое введение в заблуждение: «Жертв красного террора в десятки тысяч раз больше, чем белого»

«Радио Свобода»: «Жители её (Северной области) заплатили большую цену за автономию. По данным краеведа профессора Анатолия Куратова, с февраля по ноябрь 1920 года в Архангельске и лагерях были расстреляны и умерли от голода и болезней 25 640 человек. По другим данным, цифры — если оценивать по территории нынешней Архангельской области — могут доходить до 100 тысяч пострадавших по области (то есть каждый третий житель).

Для сравнения: во время интервенции количество жертв составило приблизительно до 4 тысяч человек, включая около 300 человек, погибших на острове Мудьюг. Точные цифры — предмет дискуссий, но данные о пострадавших от красного и белого террора различаются в десятки тысяч раз» (1).

Авторам «Радио Свобода» (СМИ — иностранный агент) и их соавторам следует еще раз напомнить, что Гражданская война была частью русской революции. Те, кто получил собственность имущих слоев населения, защищали «грабь награбленное», а те, кто вынужден был отдать собственность, пытались ее вернуть. То и другое в условиях неработающего закона, а точнее разных законов, происходило по принципу «кто сильнее, тот и прав». Это приводило к дикой жестокости при перемене власти в каждой деревне, каждом городе. Жертв расправ никто не считал, и на Русском Севере их тысячи, если не десятки тысяч. О терроре белых партизан против красных писали сами белые лидеры.

Борис Соколов, член белого правительства Северной области: «Для них (белых партизан) большевик, красноармеец — был синоним зверя, которого надо убивать. Они не брали в плен. И большевики платили им тем же. Взятых в плен истязали и расстреливали. Благодаря их жестокости нередко страдали интересы окрестных волостей. В результате появились и на стороне красных тоже партизаны, такие же сильные и такие же беспощадные, и нередко начиналась вражда двух соседних деревень» (11).

Почти всеми исследователями признано, что если бы не интервенция, Гражданской войны как «войны» в России не было бы. Столкновения имели бы локальный характер. Советская власть первой половины 1918 года — это не та же власть 1919 года, с заложниками, ЧК, расстрелами и реквизициями. Поэтому на совести интервентов, в значительной степени, жертвы как белого, так и красного террора. К жертвам интервенции надо добавить еще 25−30 тысяч умерших от «испанки», завезенной в Архангельск, по сообщению самих американцев, на военном транспорте США. Если бы не интервенция…

Хотелось бы согласиться с помощником президента РФ, председателем РВИО Владимиром Мединским, «…что все давно примирились. Уже нет ни красных, ни белых, ни зеленых, ни потомков интервентов. История, судьба и господь все расставили по своим местам. Примирение давно уже достигнуто. Мы лишь должны с этим согласиться, перелистнуть страницу, перейти от оценок к изучению прошлого». Но не получается — нынешний мир, где для ослабления России используется все, в том числе события столетней давности, оформленные под научные исследования пропагандистские статьи, требует не научной корректности — «с одной стороны, с другой стороны», а прямого ответа: «кто был в 1918—1920 годах на Севере фактическим врагом России, а кто ее защитил».

Примечания:

  1. Н. Голышева. Бѣлый Северъ. Гражданская война: «примирение достигнуто»?. Радио Свобода. 20.09.2020 г.
  2. 1917−1929. Октябрьская революция и интервенция на Севере. Сборник №4. Архангельск. 1927. С.
  3. Интервенция на Севере в документах. Составитель И. Минц. М. 1933. С.
  4. В. И. Игнатьев. Некоторые факты и итоги 4 лет Гражданской войны (1917−1921 гг.). В сборнике: Белый Север. 1918−1920 гг. Мемуары и документы. Том 1. Составитель В. И. Голдин. Архангельск. 1993. С.152−153
  5. У. Черчилль. Вторая мировая война. ВА 3-х тт. Т.1. М. 1991. С.41−42
  6. Г. Киссинджер, Дипломатия.
  7. Саймон Джонс. Лекарство» для большевиков: британское химическое оружие на севере России.
  8. В. Марушевский. Год на Севере (август 1918-август 1919 года). В сборнике «Белый Север» в 2 тт. Составитель В. И. Голдин. Архангельск. 1993 г. С.339−340
  9. Б. Соколов. Падение Северной области. В сборнике «Белый Север» в 2 тт. Составитель В. И. Голдин. Архангельск. 1993 г. С.330
  10. Там же.С.337
  11. Там же. С.335