Алиев и Эрдоган связывали в один узел курдскую проблему и армянский вопрос

После того как президент Азербайджана Ильхам Алиев, принимая новоназначенного чрезвычайного и полномочного посла Греции в Азербайджане Николаса Пиперигкоса, касаясь напряженности в регионе Восточного Средиземноморья между Анкарой и Афинами, заявил, что «Турция является не только другом и партнером Азербайджана, но и братской страной», и что «мы без всяких колебаний поддерживаем и во всех случаях будем поддерживать Турцию», как и следовало ожидать, последовала реакция Анкары.

Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу на своей странице в Twitter поблагодарил президента Азербайджана Ильхама Алиева за «поддержку» и заявил, что «мы никогда не сомневались в поддержке родного Азербайджана». Соответственно отреагировали и турецкие СМИ, запестревшие заголовками типа «Поддержка Азербайджана Турцией по поводу Восточного Средиземноморья: поддерживаем без колебаний». В этой связи турецкий эксперт по внешней политике, генсек политического движения Beyaz Hareket, политолог и писатель-исследователь Эрдем Эрен, комментируя ситуацию, пишет, что события развиваются в духе заявленной Баку и Анкарой доктрины «одна нация, два государства». Эта идея родилась не вчера, и на протяжении многих лет Анкара и Баку двигались навстречу друг к другу, активно развивая сотрудничество в самых разных сферах, особенно в сфере военно-технической.

Менялась региональная и международная ситуация. Одно время Баку рассчитывал на то, что ослабляющееся влияние Москвы в Закавказье создаст геополитический вакуум, который заполнит Турция сразу под двумя флагами — своим национальным и ЕС. Прошло определенное время, и Алиев вынужден был признать, что «ЕС несправедлив к Турции», и ей «не стоит надеяться на вступление в ЕС», потому что «Турция — мусульманская страна». По его же словам, «если ЕС не принимает Турцию, то не примет и Азербайджан», что означало сужение для Баку европейских горизонтов. Провалилась ставка на то, что выстраивая альтернативную России энергетическую стратегию, выступая чуть не в роли «гаранта энергетической безопасности Европы», Баку удастся конвертировать такую политику в устраивающий сценарий урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Немалые надежды связывал Азербайджан и с участием Турции в западном проекте «арабская весна», который вроде бы сулил Анкаре свержение «диктаторских арабских режимов и укрепление влияния в регионе чуть ли не в границах бывшей Османской империи».

Итог: Турция вовлечена в сирийский конфликт, геополитически актуализирован курдский фактор, одновременно она ведет войну в Ираке, влезла в Ливию и балансирует на грани войны с силами так называемой антитурецкой коалиции в Восточном Средиземноморье. Но самым большим сюрпризом для Турции и Азербайджана явилось появление в Сирии российских ВКС, что в дальнейшем стало во многом определять ход событий сначала на Ближнем Востоке, а теперь уже и в Закавказье. Азербайджан поддержал Турцию в Сирии, приняв анкарскую интерпретацию событий в этой стране, и оказался в сложной ситуации, так как Турция, в отличие от других участников астанинского процесса — России и Ирана — не признает режим президента Башара Асада.

В этой связи некоторые бакинские эксперты утверждали, что «если Россия и США дали добро на ввод турецких войск в Сирию, то эти же страны могут однажды дать такое же добро на освободительную операцию азербайджанских войск в Карабахе». Когда же Армения, как пишет американская писательница Нурит Грингер в News Blaze, отправила свой небольшой военный технический контингент в Сирию, то «Азербайджан стал заявлять, что Армения принимает сторону России в конфликте в Сирии, и что ее территория используется российскими военными, действующими в этой стране». А на чьей стороне Турция как участник астанинского процесса, и с кем она сотрудничает в Идлибе?

Пока же в сухом остатке мы можем фиксировать несколько процессов. Первый: два тюрских государства — Азербайджан и Турция — находятся в состоянии войны. Азербайджан воюет с Арменией, Турция ведет бои в Сирии, в Ираке и частично в Ливии, находясь в сложной ситуации в Восточном Средиземноморье. Эрдоган и Алиев вынесли конфликты на субрегиональный уровень, увязав в один узел курдскую проблему и армянский вопрос. Второй процесс: нагорно-карабахский конфликт фактически введен в межблоковое противостояние НАТО и ОДКБ, что резко усложняет перспективу его урегулирования, так как воспринимается больше сквозь призму баланса глобальных, а не региональных сил в регионе. Третий: заметно осложняется посредническая деятельность ОБСЕ, а также возможности ряда европейских, кроме стран — сопредседателей Минской группы ОБСЕ, и ближневосточных стран способствовать поддержанию переговорного процесса.

Четвертый: меняется вообще ситуация во всем Закавказье. Армения начинает более активно двигаться в сторону России, Грузия обеспокоена перспективой региональной дестабилизации, поскольку это снижает возможности для привлечения иностранных инвестиций из-за угроз в случае эскалации нагорно — карабахского конфликта оказаться на геополитической передовой. Но Тбилиси может играть активную роль в контактах с ЕС, в определенной степени лоббируя вовлечение западных партнеров в процесс разрешения конфликта и напоминая о существующих в этом плане угрозах для европейской безопасности.

В целом же делать прогнозы относительно дальнейшего развития событий в связи с конфликтом в Нагорном Карабахе сложно. Эксперт из Warsaw Institute, руководящий программой «Евразия» Гжегож Кучиньский, считает, что в случае, если конфликт перерастет в полномасштабную войну, «вряд ли Турция вмешается в ход событий, ведь Азербайджан и так имеет значительное военное преимущество над Арменией». Алиев без конкретной поддержки Эрдогана на войну не пойдет. Есть еще и российско-турецкий сдерживающий фактор. Правда и в том, что слабеет международный сдерживающий фактор, и практически, кроме России и рвущейся в Закавказье Турции, международное сообщество отсутствует в этом процессе. Может быть, это затишье перед какой-то бурей?