Чего не хватает властям России в борьбе с коронавирусом?

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что на́чало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков».

Вечные библейские слова. Кто-то в них верит, кто-то нет. Но никто не будет спорить с тем, что в любом случае у людей сначала было слово, а уж потом цифра.

Прошли века, и вот в наше время эта ситуация меняется. Слово все больше и больше вытесняется цифрой, они меняются местами в сущностном содержании бытия. Тотальная цифровизация, и вместо имени — цифровой код. Да пусть бы и так, не будь мы душами живыми. Ведь цифра-то, в отличие от слова — абсолютно бездушна. Слово животворит; цифра не пользует нимало. Число А и число В вместе — это то же самое, что В и А, говорит цифра, и это ни у кого не вызывает сомнения. Но слово «А» и слово «В» вместе это совсем не то же самое, что слово «В» и слово «А». Помните этот замечательный анекдот про загадку: что такое «висят и залупились?». Отгадка — это желуди. А что такое «залупились и висят?». Отгадка — декабристы. Вот что может творить живое слово. Слово это не только источник радости или печали, это, как ни крути, самое сильное оружие человечества.

А теперь к теме. Как ни пафосно это звучит, но впервые в истории человечества у всего него появился один общий враг, одна общая болезнь, с которой государства и правительства как защитники и охранители своих граждан вступили в борьбу. В нашей стране эта борьба проявилась столь энергично, масштабно и молниеносно, что прежде всего вызвала всеобщее непонимание граждан: а что происходит? Форсированное нормотворчество властей и принимаемые по этим нормам ими же меры помимо этого вопроса породили другие вопрошающие вопли: а как же нам жить? на что нам жить? Вопросы остаются без ответов со стороны властей. В борьбе с коронавирусом власти продолжают применять карательные меры в отношении граждан, объявляя их несознательными, и на эту же несознательность списывают свои организационные промахи. Действия эти — как «Болеро» Равеля, где все нарастает и нарастает. И вот уже у многих складывается впечатление, что борьба властей с коронавирусом превратилась в борьбу с самими гражданами, которых хоть и оцифровали по-современному, но заставляют подчинятся старыми неизменными способами — силой, штрафами, тюрьмой (в переносном и прямом смысле), словом, «кошмариванием».

И вот тут нюанс, я это не говорю в качестве каких-то «предъяв» власти. Просто это так воспринимается очень многими. Да, возможно, принимаемые меры являются необходимыми для защиты жизни и физического здоровья. Ведь, в конце концов, в каких-то случаях для сохранения жизни человека бывает необходима и ампутация всех его конечностей. Но для ампутации необходимо согласие на нее самого человека, если он в сознании, или его родственников. Следовательно, существует важный момент — предварительный разговор врача с ним или родственниками с убедительными, понятными аргументами «за», поскольку аргумент «против» в данном случае очевиден — это смерть.

Так вот, сорвавшись в бой с невидимым врагом за жизнь и здоровье своих граждан, власть начала и продолжает действовать так, как будто все граждане — это некий «безродный пациент», находящийся в бессознательном состоянии, а следовательно, разговаривать не с кем. Сами принимаем решение — режем все. Изменится ли у «безродного» качество жизни — не наше дело, заботитьсямы не обязаны. И парадокс в том, что это не «красное словцо», это Конституция и действующее законодательство об основах охраны здоровья граждан в РФ. Нигде там не прописано, что власть или ее органы в сфере охраны здоровья должны заботиться о здоровье граждан. Защищать, охранять — да, должны. А вот заботиться? Согласно закону только сами граждане обязаны заботиться о сохранении своего здоровья (ч. 1 ст. 27 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ»). Вот он — парадокс. Слово «забота» применительно к здоровью граждан в законодательство введено (заботиться — проявлять заботу), но в понимании — как «спасение утопающих дело рук самих утопающих». И получается, что формально предъявить власти то, что она не заботится о своих гражданах, нельзя никак, потому что формально и не обязана. Кто-то скажет, а разве не забота то, что власть охраняет и защищает? Отвечу — нет! Забота о ком-то это в первую очередь внимание, соучастие, беспокойство, труд души, направленный на объект заботы. Заботливый, он в первую очередь разговаривает с тем, к кому заботу свою проявляет. Утешает, успокаивает. Пусть и привирает иногда, но все во благо, для умиротворения. Заботливые автомобилисты даже с машинами своими разговаривают, давая им имена. Впрочем, это уже перегиб, но тем не менее это подходит к пониманию того, что такое забота.

В борьбе с болезнью власть сделала и делает много: значительно увеличила количество коечных мест (правда, предварительно жестко «ампутировав» их, тоже в какой-то борьбе за что-то с чем-то); мобилизовала медицинских работников (правда, не везде снабдив их в полной мере индивидуальными средствами защиты); поместила граждан на изоляцию (умышленно не приставляю «само»); всех оцифровывает; ввела суровые наказания за нарушения режима содержания и жестко наказывает провинившихся; за фейки про коронавирус — специальное наказание, за выход (выезд) без аусвайса спецпропуска — плати; собираются полицейским дать специальный иммунитет и право на применение оружия даже не при реальной угрозе, а при подозрении на угрозу, право на вскрытие автомобилей, право на оцепление домов и территорий с проверкой аусвайсов документов, вещей, машин. Словом, все жестко, как и следует, когда защищаешь и охраняешь. Когда забота — это для сопливых: не до заботы, не до слов.

Но человек потому и человек, что у него есть потребность поговорить. Ведь помимо того, что словами можно убить больнее и страшнее, чем ножом или другим оружием, ими же можно и успокоить, исцелить, вселить надежду и уверенность. Если сказать человеку правильные слова, он будет чувствовать себя стократ более защищенным, чем если б он сидел в бункере с непробиваемыми стенами. И пока власти при теперешних обстоятельствах будут громоздить такого рода «стены» в целях защиты и при этом не разговаривать с гражданами на их (граждан, простых людей) языке, граждане никогда не будут чувствовать себя защищенными.

Коронавирус — это беда, а беда не приходит одна. Как написано в Книге, «одно горе прошло; вот, идут за ним еще два горя» (прим., это после того как Пятый Ангел вострубил, и из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы, чтоб убивать и мучить только людей, Откр., гл. 9. Просто очень символично). Так вот еще «два горя» — мировой экономический кризис, который очевиден уже сейчас, но не представляемый по масштабам в будущем, и резкое обострение выше обычной нужды и бедствий граждан. И снова власть молчит. Нет, она произносит цифры, но это не то, что нужно гражданам. Да и не те цифры, которые реально могли бы хоть как-то успокоить. Власть не проявляет заботу даже на словах. Слов у нее таких нет пока.

А потому подобно горе, идущей к Магомету, народ просит: Власть, ну начни же ты наконец говорить с народом! Сама, не телом и голосом известного ведущего, написавшего когда-то «Апокалипсис» от себя любимого, а сама. Поговори с народом на простом языке, без цифр, постановок задач и отчета об их исполнении. Успокой, всели надежду какую-то, уверенность. Возможно ведь, есть у тебя какая-то великая мысль. А ведь, как говорил Л. Толстой, «великая мысль, выраженная словами, есть сила, действие которой беспредельно». Ну даже если нет пока великой мысли, просто поговори, найди слова. Ведь слово это ж в любом случае есть сила, действие которой беспредельно. Власть, ну превысь ты полномочия, пусть и в нарушение Конституции — прояви заботу!

А если не можешь или не хочешь, то, может, и прав был спортивный комментатор? Зачем такая власть?