При Рузвельте в зону оккупации Японии советской армией выделялся Хоккайдо

Депутата японского парламента Кацую Окаду, занимавшего в кабинете демократов высокий пост министра иностранных дел Японии, знаю как серьезного, опытного политика. Осенью прошлого года в его парламентском кабинете обсуждал с ним важные вопросы внутренней и внешней политики, включая перспективы развития японо-российских отношений. Хотя мнения по так называемой «проблеме северных территорий» разошлись, разговор получился честным и откровенным. Я лишний раз убедился, что оппозиционные японские политики подчас занимают даже более жесткие позиции в отношении территориальных претензий к нашей стране.

И если нынешний премьер-министр Японии Синдзо Абэ в своих публичных выступлениях, дабы не раздражать российских партнеров по переговорам об островах, несколько снизил накал риторики с обвинением СССР в «вероломстве» при объявлении войны, якобы «незаконной оккупации» южных Курил и другими клише японской пропаганды, то оппозиция этого делать не собирается.

Поэтому меня не очень удивила переданная японским информационным агентством Киодо цусин сегодняшняя новость о том, что депутат Окада высказался против участия премьер-министра Японии Синдзо Абэ в праздновании 75-летия Великой Победы в Москве. Было вновь заявлено, что бывший СССР якобы нарушил договор о нейтралитете с Японией и «оккупировал» южные Курилы. «В СССР тоже были приличные проблемы. Значит, со всем этим согласиться? Лидеру Японии надо туда ехать и праздновать? Я весьма сомневаюсь в правильности такого решения», — приводит агентство слова бывшего японского министра иностранных дел.

Как сообщалось, президент России Владимир Путин в телеграмме премьер-министру Абэ перед Новым годом подчеркнул, что будет рад видеть его на праздновании 75-летия Победы. Но, согласно жанру и канонам политической борьбы, оппозиция на то и оппозиция, чтобы «вставлять палки в колеса» лидеру правящей партии и правительства, затруднять ему проведение внутренней и внешней политики. Жаль, что при этом японские политики не останавливаются и перед акциями, нарушающими интересы не только правящей партии, но и всей страны и народа, которые должны быть заинтересованы в добрососедских отношениях с близлежащими странами, тем более такой крупной и, чтобы кто ни говорил, влиятельной, как Россия.

Сегодня же, накануне очередного установленного японским правительством в 1981 году пресловутого «Дня северных территорий — 7 февраля» хотелось бы напомнить читателям до сих пор малоизвестные факты о том, что, по американским планам, занятию советскими войсками подлежали не только возвращенные Ялтинским соглашением глав союзных держав — СССР, США и Великобритании — Южный Сахалин и все Курильские острова, но и весь остров Хоккайдо и обширные районы северо-восточной части основного острова Японии — Хонсю. Эти планы еще в 70-е годы прошлого столетия разыскали в США и опубликовали в Японии журналисты телекорпорации NHK. В России же эти документы впервые были введены в научный оборот автором этих строк, в частности, в вышедшей в 2004 году книге «Японский фронт маршала Сталина». Были и другие мои публикации на данную тему, одну из которых хотелось бы воспроизвести для читателей ИА REGNUM.

***

Уже на следующий день после нападения японского флота на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт высказал советскому правительству пожелание об участии Советского Союза в войне против Японии. Президент принял нового советского посла Максима Литвинова. Американского лидера, прежде всего, интересовало, насколько в реальности можно было бы использовать территорию Советского Союза для нанесения бомбовых ударов по японской метрополии. В конечном итоге это означало бы автоматическое вступление СССР в войну на Дальнем Востоке.

Сталинский ответ был сформулирован в телеграмме зампреда Совнаркома и главы советского МИД Вячеслава Молотова послу Максиму Литвинову от 10 декабря 1941 года. В ней ему поручалось передать Рузвельту, что в данный момент СССР не сможет объявить войну Японии и будет придерживаться нейтралитета до тех пор, пока Япония будет соблюдать советско-японский пакт.

В послании, в частности, говорилось:

«…Мы думаем, что главным нашим врагом является все же гитлеровская Германия. Ослабление сопротивления СССР германской агрессии привело бы к усилению держав оси в ущерб СССР и всем нашим союзникам».

При следующей встрече с послом, 11 декабря, Рузвельт высказал сожаление о таком решении Сталина, но добавил, что на его месте он поступил бы так же.

Прошло всего десять дней, и во время бесед с прибывшим в Москву министром иностранных дел Великобритании Антони Иденом Сталин уже по-иному рассуждал о возможности вступления СССР в войну против Японии. От имени своего правительства Иден, как и Рузвельт, напрямую поставил вопрос о помощи Западу на дальневосточном театре военных действий. Сталин ответил следующим образом:

«…В настоящее время СССР еще не готов для войны с Японией. Значительное количество наших дальневосточных войск в последнее время было переброшено на западный фронт. Сейчас на Дальнем Востоке формируются новые силы… Было бы гораздо лучше, если бы Япония напала на СССР. Это создало бы более благоприятную политическую и психологическую атмосферу в нашей стране. Война оборонного характера была бы более популярна и создала бы монолитное единство в рядах советского народа»…

Зондаж продолжается

В июне 1942 года японские войска захватили острова Кыска и Атту (Алеутские острова), входившие в состав США. Америка оказалась в состоянии шока. По настоятельной просьбе Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) Рузвельт отдал распоряжение активизировать зондаж советской позиции в отношении Японии. А в своем послании Сталину от 17 июня открыто призвал советское правительство начать совместные действия против Японии.

«Положение, которое складывается в северной части Тихого океана и в районе Аляски, — говорилось в его послании, — ясно показывает, что японское правительство, возможно, готовится к операциям против Советского Приморья. Если подобное нападение осуществится, то Соединенные Штаты готовы оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площадки на территории Сибири…»

Речь шла фактически об отказе от советско-японского пакта о нейтралитете и вступлении в войну с Японией. Однако неудачное наступление советских войск под Харьковом и начавшаяся затем битва за Кавказ и Сталинград, продолжавшаяся блокада Ленинграда не позволили советскому руководству ввязаться в военное столкновение на Дальнем Востоке.

СССР обещает помочь

Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране предшествовала Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19−30 октября 1943 года). Именно в эти дни в беседе с госсекретарем США Кордэллом Хэллом Сталин впервые заявил о готовности Советского Союза нанести поражение Японии. Причем сделано это было не во время официальных переговоров, а на обеде в Кремле по случаю завершения работы конференции. Свидетельствует личный переводчик Сталина Валентин Бережков:

«…Тут я заметил, что Сталин наклонился в мою сторону за спиной Хэлла и манит меня пальцем. Я перегнулся поближе, и он чуть слышно произнес:

— Слушайте меня внимательно. Переведите Хэллу дословно следующее: Советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и приняло решение сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, выступить против Японии. Пусть Хэлл передаст это президенту Рузвельту как нашу официальную позицию. Но пока мы хотим держать это в секрете».

После этой беседы Хэлл сообщил в Вашингтон, что глава советского правительства «проявил глубокое стремление к сотрудничеству с США и Великобританией», а впоследствии в своих мемуарах написал, что Сталин сделал свое заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен».

Через месяц, на Тегеранской конференции, произошли новые подвижки. Сталин заявил:

«Мы, русские, приветствуем успехи, которые одерживались и одерживаются англо-американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить свои усилия к усилиям наших англо-американских друзей потому, что наши силы заняты на Западе и у нас не хватит сил для каких-либо операций против Японии… Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда — общим фронтом против Японии».

Там же, в Тегеране, впервые состоялся разговор о возможных результатах разгрома Японии для восстановления территориальных прав СССР на Дальнем Востоке. Отвечая на вопрос Сталина, что может быть сделано для России на Дальнем Востоке, Рузвельт предложил превратить, например, Дайрен в свободный порт. Сталин, заметив, что СССР фактически заперт японцами на Дальнем Востоке, на это ответил, что «Порт-Артур больше подходит в качестве военно-морской базы».

Как бы подводя итог предварительному обсуждению этого вопроса, Черчилль заявил, что «совершенно очевидным является тот факт, что Россия должна иметь выход в теплые моря». Окончательно политические условия участия Советского Союза в войне против Японии были сформулированы и закреплены на Крымской (Ялтинской) конференции глав правительств СССР, США и Великобритании.

Если в Тегеране Сталин дал принципиальное согласие вступить в войну против Японии «через шесть месяцев после завершения войны в Европе», то в Ялте, несмотря на сложности переброски советских войск на Восток, этот срок был сокращен вдвое.

Быть или не быть императору?

Перспектива участия СССР в разгроме Японии побудила США ускорить работу над вопросами, связанными с оккупацией этой страны. Хотя американцы приступили к изучению этой проблемы уже через десять месяцев после нападения на Перл-Харбор. С этой целью в Государственном департаменте США был создан специальный орган — Комитет послевоенных программ под председательством госсекретаря Хэлла. Одним из центральных вопросов довольно острой дискуссии среди членов комитета было отношение к императорской системе правления в Японии.

С самого начала определились две группы — сторонников «жесткого» и «мягкого» мира с Японией. Стоит процитировать выдержки из протоколов заседаний комитета. Сначала слово — сторонникам «жесткого мира» с Японией:

«Для обеспечения мира и безопасности на Тихом океане необходимо принять меры, исключающие повторение Японией агрессивных войн. Необходимо искоренить сами причины такой политики, а именно следует ликвидировать императорскую систему как структуру централизации власти… Без устранения императорской системы нельзя будет говорить о победе над Японией».

Сторонники «мягкого мира» приводили свои аргументы:

«Было бы неверно считать неразрывными императорскую систему и агрессивную войну… Война началась не по инициативе императора, он был лишь использован для ее развязывания… Император необходим как психологическая основа для послевоенного переустройства Японии».

Жаркие споры продолжались долго. Тем не менее в мае 1944 года комитет решил: императорская система будет сохранена, территория Японии расчленяться не будет, а японское правительство станет самостоятельно осуществлять руководство страной.

Таково было мнение дипломатов. Но у генералов, чье влияние в стране за годы войны усилилось, были свои взгляды на будущую оккупационную политику.

Вскоре после капитуляции Германии проблемами оккупации Японии стал заниматься американский Объединенный комитет начальников штабов. В ОКНШ была создана так называемая «Белая команда». Вошедшие в нее генералы и полковники были озабочены не столько проблемами будущего Японии, сколько текущими вопросами использования войск. При планировании высадки на юге Кюсю в ноябре 1945 года (операция «Олимпик»), а затем в марте следующего года на восточном побережье самого большого японского острова Хонсю (операция «Коронет»), разработчики этих операций исходили из вероятной перспективы потери от 500 тысяч до миллиона солдат и офицеров. Из их расчетов следовало, что для осуществления оккупации Японии потребуются 23 дивизии, или же 800 тысяч человек. Не слишком ли много для оккупации капитулировавшей страны?

Концепция расчленения

С военной точки зрения, выделение 800 тысяч американских военнослужащих для оккупации Японии едва ли создавало большую проблему. Проблема состояла в том, как это будет воспринято американским народом. Вот почему ближайшее окружение нового президента Гарри Трумэна стало высказываться в пользу совместной оккупации Японии всеми участниками коалиции. ОКНШ ускорил разработку плана оккупации Японии путем ее расчленения на оккупационные зоны.

Кроме Великобритании, которая, будучи ближайшим союзником США, рассматривалась как естественный участник оккупации Японии, предполагалось привлечь также Китай. Идея использования китайских оккупационных войск имела в глазах американцев тот плюс, что свои агрессии Япония оправдывала идеологией борьбы желтой расы с «белым империализмом», и занятие части ее территории китайской армией способствовало бы снижению эффективности такой пропаганды, ослабляло впечатление «расового характера» оккупации.

Однако самые большие разногласия вызвал, конечно же, вопрос об использовании советских войск для последующей оккупации части территории Японских островов. О том, что, с политической точки зрения, активное участие СССР в военных действиях на Дальнем Востоке невыгодно США, заявляли многие американские политики и дипломаты.

Так, посол США в СССР Аверелл Гарриман писал осенью 1944 года советнику президента Гарри Гопкинсу: «Их политика, несомненно, распространится на Китай и Тихий океан»… Это мнение разделял и директор Управления стратегических служб США Донован, который указывал в своей памятной записке Трумэну 5 мая 1945 года: «…Мы не можем игнорировать тот факт, что после разгрома Японии Россия станет на Дальнем Востоке еще более грозной силой».

Тем не менее соображения военного характера заставляли американское командование настаивать на обязательном привлечении СССР к разгрому Японии.

Вот почему даже в ходе Берлинской (Потсдамской) конференции, несмотря на успешное испытание атомной бомбы, Трумэн подчеркивал, что «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин заверил, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа».

К этому времени в ОКНШ уже существовал конкретный план оккупации японской метрополии вооруженными силами четырех государств — США, Великобритании, СССР и Китая. В само понятие «метрополия Японии» включались четыре основные острова — Хоккайдо, Хонсю, Кюсю, Сикоку и около тысячи прилегающих островов, за исключением Сахалина, Курильских островов и Окинавы.

Зоны ответственности союзников

При определении зон оккупации американские разработчики исходили из того, что центральный район главного японского острова Хонсю с развитой инфраструктурой должен контролироваться США. Достаточно развитый в промышленном отношении остров Кюсю предполагалось выделить для занятия войсками Великобритании. Отсталые сельскохозяйственные районы острова Сикоку выделялись для размещения контингентов китайских войск. А предполагавшаяся зона советской оккупации по площади даже превосходила американскую. Согласно проекту, Советский Союз должен был не только разместить свои войска на острове Хоккайдо (северный и второй по величине остров), но и занять северную часть Хонсю.

Существенным моментом плана ОКНШ было намерение допустить в Японию войска других держав не сразу, а по мере вывода американских войск. Так, в первые три месяца после капитуляции на Японских островах планировалось разместить 23 дивизии США (800 тысяч человек). В течение последующих девяти месяцев предусматривалось, что на Японских островах будут дислоцироваться следующие силы союзных государств: США — 8,3 дивизии (315 тысяч человек), Великобритания — 5 дивизий (165 тысяч человек), Китай — 4 дивизии (130 тысяч человек), СССР — 6 дивизий (210 тысяч человек). На заключительном этапе оккупационные войска подлежали сокращению примерно наполовину. В Японии предполагалось оставить 4 дивизии США, 2 дивизии Великобритании, 2 дивизии Китая и 3 советские дивизии.

Позиция Сталина

В исторической литературе нет свидетельств, что Сталин знал о существовании американского плана расчленения Японии на оккупационные зоны. Имеются лишь указания на то, что советский лидер 28 мая 1945 года в беседе с посланником Трумэна Гопкинсом выразил пожелание еще до вступления СССР в войну заключить с правительствами США и Великобритании специальное соглашение об определении районов оккупации Японии после победы над ней.

Хотя конкретные вопросы об условиях оккупации Японии между союзниками напрямую не обсуждались, Сталин считал, что участие в войне на Дальнем Востоке дает право СССР иметь хотя бы ограниченную зону присутствия советских войск непосредственно на территории японской метрополии. Однако обладание атомной бомбой побудило Трумэна вовсе отказаться от плана ОКНШ. В своих мемуарах он признался: «Хотя поначалу я горячо желал привлечь СССР к войне с Японией, затем, исходя из тяжелого опыта Потсдама, укрепился во мнении не позволять Советскому Союзу принимать участие в управлении Японией. В душе я решил, что после победы над Японией вся власть в этой стране будет передана генералу Макартуру».

В направленном 15 августа 1945 года Сталину «Общем приказе N 1» о капитуляции японских вооруженных сил Трумэн «забыл» указать, что японские гарнизоны на Курильских островах должны капитулировать перед войсками СССР. Это был первый сигнал, что Трумэн может нарушить ялтинскую договоренность о переходе Курил к Советскому Союзу. Сталин ответил сдержанно, но твердо, предложив внести в «Общий приказ N1» следующие поправки:

Свои предложения Сталин назвал скромными и выразил надежду, что они не встретят возражений. Однако Трумэн согласился только на первый пункт. Второе требование было отвергнуто. Более того, Трумэн от имени американского правительства выразил желание «располагать правами на авиационные базы для наземных и морских самолетов на одном из Курильских островов, предпочтительно в центральной группе». Сталин ответил резко: «Требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории». Тем самым было дано понять, что, в соответствии с Ялтинским соглашением, СССР обладает правом распоряжаться Курильскими островами по своему усмотрению.

Истоки американской «щедрости»

Почему первоначальный американский план оккупации Японии предусматривал столь обширный район для размещения советских войск? Тут приходится сказать со всей ясностью: разработчики плана руководствовались отнюдь не признанием вклада СССР в разгром дальневосточного агрессора. Их «щедрость» объяснялась расчетом, стремлением использовать советские войска в качестве «пушечного мяса» на случай, если бы в Японии вспыхнула партизанская война. Однако она не вспыхнула. Психологический шок от атомных бомбардировок и стремительного разгрома советскими войсками Квантунской армии (группа армий) оказался настолько силен, что японцы смирились с неизбежностью оккупации. В известной степени способствовал этому и характер капитуляции, которая, по существу, не была безоговорочной: в стране, пусть и формально, была сохранена императорская система правления.

В отличие от Рузвельта, новый президент США и его администрация уже на первом этапе оккупации вознамерились превратить Японию в форпост борьбы с коммунизмом в Азии. Поэтому и было принято решение «сделать оккупацию Японии чисто американским предприятием», не допустить на Японские острова вооруженные силы других государств, в первую очередь СССР и Китая.

(Впервые статья была опубликована 13 сентября 2006 года в «Российской газете»)