Голый Зеленский. Куда ведёт Украину польский исторический ревизионизм

Вот и раскрылся в полной своей «красе» «проект Зеленский». В условиях жесткой конфронтации между Россией и Польшей по военно-историческим вопросам украинский президент, перестав «валять дурочку» и шарахаться из стороны в сторону между Москвой, Вашингтоном и Брюсселем, выбрал… Варшаву, целиком и полностью встав на ее сторону в этом споре, суть которого:

Здесь надо заметить, что и польская резолюция появилась не в вакууме; отмашку этой реваншистской пилсудчине, ставшей в 1939 году жертвой собственных промахов и не подкрепленных ничем, кроме гонора, амбиций, дала предновогодняя резолюция Европейского парламента «Важность европейской памяти для будущего Европы». В ней европарламентарии, собрав в кучу все антироссийское на эту тему, что напринимали за последние годы и фарисейски апеллируя к Декларации прав человека (1948 г.), в очередной раз попытались подкопаться под пакт Молотова-Риббентропа (1939 г.) с целью уравнять коммунизм с фашизмом, а главного победителя фашизма — Советский Союз — обвинить в равной с гитлеровским Третьим рейхом ответственности за развязывание войны. Хотя давно известно, что эта война была развязана англосаксонским Западом, точнее, господствующими там олигархическими кланами, вырастившими Гитлера в своей пробирке и направившими его против СССР с целью нашего уничтожения. Не СССР, а США создавали в Германии военно-промышленные холдинги, финансовый контроль над которыми сохраняли в руках собственных управляющих компаний. Не советские, а западные финансисты рука об руку трудились с немцами всю войну в «нейтральном» Базеле, распиливая полученные от них прибыли через Банк международных расчетов (БМР). Не СССР, а коллективный Запад поднимал рейх, помогал ему восстановить военный потенциал, закрывая глаза на нарушения им Версальского договора, в частности на оккупацию Рейнской демилитаризованной зоны и аншлюс Австрии, а в случае с Чехословакией он рейху даже подыграл. Не мы, а западные державы оказались с гитлеровцами в одном окопе гражданской войны в Испании; мы же сражались там, выполняя интернациональный долг, против германо-итальянских агрессоров, и, по сути, против их покровителей из Лондонского комитета по невмешательству. Не СССР, а Запад в лице Лондона и Парижа раз за разом срывал все переговоры о совместном противодействии гитлеровской угрозе. А глава МИД Британии лорд Галифакс, с удовольствием поехавший к Гитлеру и заключивший с ним своего рода личную унию, которая привела в Мюнхен, категорически отказался от посещения Москвы и переговоров с советским руководством. И т.д.

Западу все это было кровно необходимо, ибо именно Великий Октябрь стал тем всемирно-историческим событием, которое перечеркнуло победу Запада в Первой мировой войне, не позволило ее заказчикам создать «новый мировой порядок» во главе с Лигой Наций и потому собрало на себя всю ненависть империалистических олигархов, планы которых отменились в самый последний момент, буквально на пороге триумфа. Польша же, как одна из первых стран, еще в 1934 году заключивших с Гитлером пакт о ненападении, все последующие годы набивалась к рейху в сателлиты и одновременно служила «задним двором» элит Лондона и Парижа; заигрывая с обеими сторонами Запада, поляки тогда рассчитывали на их объединение в едином антисоветском «крестовом походе» и пали жертвой именно этих иллюзий после того, как слишком сильно подставились в разделе Чехословакии и «отхватили лишку», выступив на стороне Гитлера и урвав свой кусок. Поэтому в Британии и Франции решили, что пользы от Польши будет больше, как от жертвы агрессии и объекта пиара, чем как от военного союзника, в общем-то никчемного и ни к чему серьезному не способного. Кроме того, с немцами на Западе в свою игру вовсю играли Ротшильды. И варшавские конкуренты, тем более, с блохой на аркане в кармане, были им без всякой надобности.

Если коротко, то Польша век за веком пытается переиграть когда-то проигранную России геополитическую игру за лидерство в организации единого геополитического пространства. И заканчивая каждый очередной исторический цикл новым крахом, с упрямством, достойным лучшего применения, заходит на все новый и новый вираж. На Западе, в отличие от Варшавы, хорошо понимают, что такая переигровка, если бы она удалась, неизбежно спровоцировала бы выход на границы Европы даже не ислама, а экстремистского исламизма, в столкновении с которым даже на уровне беженцев европейцы откровенно пасуют. Но «категорический императив» русофобства, как и стремление к господству, не позволяет Западу смириться с реалиями; тем более, что имеются желающие потаскать ему «каштаны из огня».

Такова фабула вопроса, и именно поэтому Путин назвал антисоветскую и антироссийскую еврорезолюцию «бредом». Из этого следует, что производная от нее резолюция польского Сейма — это бред в квадрате. И вот с этим геополитическим «недоразумением», как называли Польшу в Версале во время памятной конференции под председательством «повивальной бабки» ФРС президента США Вудро Вильсона, сегодня солидаризуется украинский президент Владимир Зеленский, своими словами, заложником которых он уже стал, превращающий в такое же недоразумение независимость уже своей республики. И этот квадратный бред он тиражирует, заявляя об «ответственности СССР за развязывание Второй мировой войны» и о том, что «Польша первой почувствовала на себе «сговор тоталитарных режимов», что привело к началу Второй мировой войны и позволило нацистам запустить смертоносный маховик Холокоста».

Знаете что? Он пусть это украинским националистам расскажет, потомкам тех, кто устроил Волынскую резню и навеки проклят польским народом. Можно было бы посчитать слова Зеленского провокацией, рассчитанной на подъем как раз бандеровского влияния, если бы сам он при этом не становился их же ближайшей, а возможно и первой сакральной жертвой на пути возвращения на киевский властный Олимп. Так что вывод из всех этих противоречий, в которых запутался Зеленский, простой: у него напрочь отсутствует собственное мнение ввиду полной исторической безграмотности. Нынешний украинский президент — это даже не Петр Порошенко, которого все-таки еще учили в советской школе, и он, кое-что зная, просто в угоду конъюнктуре переворачивал усвоенное с ног на голову, присваивая событиям со знаком плюс — минус и наоборот. Зеленский — это tabula rasa, чистый лист бумаги, прекрасная иллюстрация к афоризму Мао Цзэдуна о том, что на таком листе можно написать все что угодно, любыми иероглифами. Кто и что ему в консультационном плане рассказал перед выступлением, то он и выдает в эфир, не имея никакого представления ни о самом событии, которое комментирует, ни, тем более, об историческом контексте, в который оно погружено.

Если же считать эти заявления «актом благодарности» полякам за приглашение на годовщину освобождения Освенцима «без Путина», то и здесь не сходится. Что там Зеленский говорил об «украинском» освобождении этого главного лагеря смерти, по сути перепутав советский 1-й Украинский фронт, которым последовательно командовали генерал Ватутин, маршалы Жуков и Конев, с «украинизированным» в Первую мировую войну бывшим 34-м корпусом Юго-Западного фронта? Конфуз? Нет, долгоиграющее продолжение паноптикума. До этого был Иерусалим, где Зеленский просто плюнул в лицо организаторам форума, отказавшись от участия в главной церемонии под совершенно идиотским предлогом «уступить место» участникам войны. А еще раньше то же самое случилось в Вашингтоне, где Зеленским просто вытерлись, опубликовав без согласования с ним стенограмму встречи с подобострастно унизительными, перехлестывающими любой здравый смысл, славословиями в адрес Дональда Трампа.

Заметим, даже литовские марионетки Запада, оказавшиеся закоперщиками нынешней информационно-психической атаки на Россию в ПАСЕ, так близко с одиозной Польшей никогда не склеивались. И понятно, почему: историческая память — оружие обоюдоострое; удовлетвори амбиции поляков сегодня, протяни им мизинец, так они завтра вместо спасибо с мясом оторвут руку, поставив вопрос о «реинтеграции» народов бывшей Речи Посполитой. И на этой ноте сразу же провисает литовский суверенитет, что Вильнюс явно не устраивает. А Киев? Если не педалировать фактор политической недальновидности Зеленского, то есть попросту его профнепригодности, «обнимашки» украинского президента со своим польским коллегой, известным русофобом Анджеем Дудой вполне могут оказаться прологом некоей унии. И разве найдется кто-то такой наивный, кто предположит, что ведущую роль в таком интеграционном альянсе получит Украина? Как говорят в этой республике, «дзюськи!». Варшава только в геополитической сфере является вотчиной Вашингтона; в духовной же она накрепко привязана к Ватикану и, как говорят знающие люди, напрямую управляется контролирующими Святой престол иезуитами, у которых к России, вместо исторической благодарности за спасение ордена на рубеже XVIII—XIX веков, свои далеко идущие счеты. И планы. Так что, сдавая украинскую самость и вставая на польскую позицию в вопросах военной истории, Зеленский предает отнюдь не СССР, не Россию и не историческую память об общих великих свершениях нашего единого народа на полях сражений и в мирном государственном строительстве. Зеленский предает Украину, прокладывая путь к ее фактическому, сначала духовному, а затем как получится, поглощению Украины Польшей. Он предает украинское православие, причем как связанное с Московским Патриархатом, так и самостийное, раскольническое. По факту такой унии на роль ведущей конфессии с этого момента на Украине выдвигаются униаты — греко-католики. Пусть их намного меньше, чем православных, но именно они, с подачи Зеленского, получается, держат «тренды» общественного сознания, ибо приближены к власти. Какой следующий шаг после словоблудия в Освенциме? Приглашение гауляйтеров и ксендзов в украинские регионы — руководить запланированной сдачей иностранцам благодатных черноземов и в православные храмы — «окормлять» православные приходы экуменической проповедью капитуляции?

Важно заметить, что, помимо внутренней напряженности, которую не преминут создать вокруг польского выступления Зеленского националисты, существует и белорусский фактор. Когда нынешний украинский президент сменил своего предшественника, в Минске по этому поводу возник повышенный энтузиазм. Творцам идеи белорусского «нефтяного эмирата» за счет России грезился альянс с Киевом против Москвы при поддержке Запада и Ватикана, когда можно будет перестать притворяться российским союзником и забыть об интеграции. Однако сейчас складывается другая ситуация. Ложиться под Варшаву, как Зеленский, Александр Лукашенко не готов, «не его уровень»; «батька» мнит себя стратегом более высокого полета. Получается, что Зеленский, заигрывая с Польшей по вопросам, принципиальность которых и для Москвы, и для Минска явно недопонимает, лишает себя прежних выгодных позиций, с которых мог торговаться в обоих этих направлениях. Снюхавшись с Варшавой, Киев не станет ближе к Европе. Он просто получит еще одного посредника в общении с ней. И в то же время лишится перспектив прямого диалога с Россией, от которой на самом деле зависит и благополучие Украины, и его собственное политическое выживание. А вот что он непременно получит, с геополитической точки зрения, так это проблемы, связанные с тем, что на него упадет отблеск традиционного польского авантюризма, уже не раз приводившего эту страну к разделам, а нацию — к утрате государственности. Еще Зеленский несомненно получит охлаждение отношений с Германией, особенно в свете предстоящего ухода Ангелы Меркель, которая откровенно лоббировала интересы Украины в диалоге с Россией. Не факт, что ее преемница Аннегрет Крамп-Карренбуаэр будет к Киеву столь же благосклонна. Крен Киева в сторону Варшавы, к которой у Германии традиционно имеется немало вопросов, порождает такие же вопросы и к киевским властям. Автору этих строк уже приходилось напоминать, что нынешние польские власти делают буквально все возможное и многое сверх того, чтобы повторить судьбу своих исторических предшественников и зайти на новый исторический круг. Украина готова пойти тем же путем? Но при этом понятно, что любые намеки на экзотические внешние альянсы поднимут ряд неприятных вопросов к самой Украине. И главным среди них окажется вопрос о легитимности украинского государства.

Если отбросить эмоции и включить трезвый расчет, то совершенно непонятно, почему Зеленский так себя повел. Прошло заседание в нормандском формате, украинский президент получил доступ к контактам с Путиным, которых напрочь был лишен Порошенко: с ним в Кремле вообще разговаривать не хотели. И не разговаривали. Прошел успешный и резонансный во всех отношениях обмен пленными и удерживаемыми лицами. Со скрипом, но проведено разъединение ВСУ и формирований ДНР и ЛНР в зоне конфликта. На этом фоне начался плавный и постепенный процесс «сдутия» националюг-бандеровцев, на которых украинское общество все более готово повесить ответственность за произошедшее. В российской власти меняется куратор украинского вопроса, что уже само по себе существенно расширяет границы диалога. Начинаются информационные утечки, причем одновременно и в Москве, и в Киеве, что в обозримом будущем возможен серьезный прорыв в обсуждении интеграционных перспектив, что выгодно оттеняет тормоз, включенный на белорусском направлении. И в этот момент, объективно самый благоприятный для дальнейшего сближения за все постмайданное время, вдруг на ровном месте такой фортель. Да и вряд ли случайно совпавшие с ним новые заявления в Киеве о силовом варианте разрешения кризиса в Донбассе — они разве не должны восприниматься всерьез, и разве всеми заинтересованными сторонами из них не делаются выводы? Так неужели Зеленский не понимает, что выхода из нынешнего донбасского тупика без Москвы и вопреки Москве он не найдет, и что западные лидеры ему в этом не помощники? Что внезапного произошло за кулисами украинской и не только политики, если стал возможным такой кульбит?

Время покажет. Но ни общего фона, ни конкретного содержания российско-украинских отношений обсуждаемый эпизод не улучшит. Президент Украины должен понимать, а если не понимает, то ему должны объяснить, что он вступает в очень опасную, чреватую непредсказуемым финалом игру, в которой Россия уже сделала свой выбор и готова идти до конца. Вопросы исторической памяти, выходящие на передний план в канун юбилея Великой Победы — не просто тест на сохранность нашей идентичности, но и важнейшая, единственно возможная в постсоветскую эпоху точка сборки будущего — и российского, и украинского, и нашего общего. Легко понять, зачем под это будущее подкладывают мину наши, так сказать, партнеры и что они с этого собираются иметь. Об этом как раз и говорится в еврорезолюции применительно к «европейской памяти», и при этом подразумевается, что если память европейская, то и идентичность тоже такая же общая, в том числе и с Третьим рейхом, с нацизмом. А вот в каких целях в эти игры втягивается Украина — большой вопрос. И нужно быть очень наивным политиком, чтобы надеяться, что из общего ряда постсоветских республик, против которых, когда они были в едином государстве, было направлено острие гитлеровской, а по сути общеевропейской агрессии, Украину выделят, и для нее будет сделано исключение. Надежды юношей питают?