Иван Шилов ИА REGNUM

Выступая на форуме «ВТБ Капитала» «Россия зовет!», президент нашей странысформулировал то, как мы должны понимать причины «распада СССР». Мне такое понимание представляется узким и, главное, бесперспективным, поэтому посчитал нужным кое-что уточнить.

На мой взгляд, сегодня любому мыслящему человеку понятно, что Советский Союз не сам развалился — его целенаправленно разрушали. Другими словами, речь идёт не о «распаде», а о разрушении, ликвидации.

Да, одним из инструментов этого разрушения стали политические процессы, происходившие в республиках. Это, однако, были именно политические процессы, а не процессы в сфере культуры. Национальные культуры жили в СССР полной, насыщенной жизнью. Национальное самосознание его народов развивалось, причём развивалось в дружбе с русским народом. Сегодня так в большинстве случаев не получается.

В то же время, что было, то было: перерастать в шовинизм и политический этнорадикализм национальному сознанию в республиках не давали. На мой взгляд, это было хорошо. А то, что происходит сейчас, — плохо.

Итак, соглашусь с Владимиром Путиным: дело не в национализме. А вот политический этнорадикализм, подстёгнутый и из-за рубежа, и из центра, Горбачёвым и его компанией, стал важным инструментом разрушения СССР.

Разрушение СССР началось ещё в 1970-е годы, когда народное хозяйство нашей страны было вполне конкурентоспособно по сравнению с западной экономикой и во многом, особенно в своей социальной ориентированности, опережало её. Но советское народное хозяйство тоже стали целенаправленно подрывать. В том числе и с целью дать возможность государству и будущим собственникам общенационального богатства от социальных обязательств «освободиться».

Всесоюзный референдум о сохранении СССР. 17 марта 1991 года, Вильнюс

Ещё раз хочу подчеркнуть, что подрывал советский проект не только Запад; у советского проекта было немало противников и внутри страны.

Результаты ликвидации СССР действительно оказались гораздо хуже того, «о чем люди думали». Кстати говоря, когда «думали»? В каком году? Весной 1991 года, как мне помнится, большинство о распаде или разрушении Советского Союза не думало (смотри результаты референдума за сохранение СССР). Причём эти 78 процентов, высказавшихся за то, чтобы СССР продолжал жить, а руководство страны это обеспечило, высказались именно за сохранение не просто единой страны, а Союза Советских Социалистических Республик.

Здесь мы подошли к самому, на мой взгляд, главному. Интересно, Владимир Путин действительно эти два процесса не связывает или просто не произносит вслух тот очевидный факт, что те последствия «распада» СССР, о которых люди «не могли подозревать даже в своих самых худших снах», напрямую связаны не собственно с «распадом» страны, но — с отказом от социализма? Люди действительно не могли и подозревать тогда возможности такого оголтелого реванша капитализма, который произошёл во всех странах на пространстве бывшего СССР за исключением, и то неполным, Белоруссии.

Забастовка шахтёров Кузбасса. Междуреченск, июль 1989 года

Если бы антикоммунистическая часть элиты позднего СССР сама не взяла курс на отказ от социалистического проекта, то и Союз бы не «распался», и пережили бы мы все вместе кризисные волны рубежа тысячелетий с гораздо меньшими потерями. Да, миллионеров было бы меньше, миллиардеров вообще бы не было, это, конечно, кому-то пришлось бы не по душе, но и народ не впал бы в такую социальную и культурную деградацию, как сегодня. По сравнению с ней «коллапс в социальной сфере в СССР», о котором говорит наш президент, — рай земной.

Примечательно, на мой взгляд, в данной связи то, что Владимир Путин не хочет замечать и социалистической составляющей современного китайского проекта, сводит всё положительное в современном Китае к «использованию возможностей центрального администрирования и развития рыночной экономики». А это неверно.

Итак, ещё раз: тяжелейшие результаты произошедшего в 1991 году — это в первую очередь производное от реванша капитализма и уже потом — от прекращения существования единой страны. Будем об этом помнить, как бы нас ни пытались убедить в обратном.